Традиционные устои это: Устои — это… Что такое Устои?

Содержание

Устои — это… Что такое Устои?

  • устои — база, стержень; традиции Словарь русских синонимов. устои традиция Словарь синонимов русского языка. Практический справочник. М.: Русский язык. З. Е. Александрова. 2011 …   Словарь синонимов

  • УСТОИ — моста его крайние опоры, сопряженные с насыпями подходов к нему …   Большой Энциклопедический словарь

  • Устои — Устои: помещения, расположенные на головах шлюза, используемые для размещения в них исполнительных механизмов и другого оборудования, необходимого для работы шлюза… Источник: ГОСТ Р 54369 2011. Национальный стандарт Российской Федерации.… …   Официальная терминология

  • Устои — – в конструктивных системах воспринимают всю гори­зонтальную и вертикальную нагрузки. [Терминологический словарь по бетону и железобетону. ФГУП «НИЦ «Строительство» НИИЖБ им. А. А. Гвоздева, Москва, 2007 г. 110 стр.] Рубрика термина: Теория …   Энциклопедия терминов, определений и пояснений строительных материалов

  • «УСТОИ» — лит. и политич. журнал, издававшийся в Петербурге ежемесячно в 1881 82. Всего вышло 13 номеров. Издавала У. группа народнич. писателей (С. Н. Кривенко, А. М. Скабичевский, В. М. Гаршин, Н. Н. Златовратский, А. А. Плещеев, Я. В. Абрамов), редактор …   Советская историческая энциклопедия

  • устои — моста, его крайние опоры, сопряжённые с насыпями подходов к нему. * * * УСТОИ УСТОИ моста, его крайние опоры, сопряженные с насыпями подходов к нему …   Энциклопедический словарь

  • устои — 3.1.4 устои: Помещения, расположенные на головах шлюза, используемые для размещения в них исполнительных механизмов и другого оборудования, необходимого для работы шлюза. Источник …   Словарь-справочник терминов нормативно-технической документации

  • устои и постоянства — Три устоя и пять постоянств (сокр. ган чан устои и постоянства ). Традиц. для конфуцианства обозначение нормативных отношений между гл. социальными ролевыми позициями и нормативных этич. качеств. Словосочетание сань ган ( три устоя , тройственная …   Китайская философия. Энциклопедический словарь.

  • Устои — ежемесячный журнал, выходивший в С. Петербурге в 1882 г., под редакциею С. А. Венгерова. Журнал издавался литературною артелью, в состав которой входили Я. В. Абрамов, С. А. Венгеров, Всев. М. Гаршин, Н. Н. Златовратский, С. Н. Кривенко, А. Н.… …   Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

  • устои — уст ои 1, ев (традиционные нормы жизни) …   Русский орфографический словарь

    • Кому помешали традиционные русские ценности — Российская газета

    В периоды исторических переломов, глобальных изменений условий человеческого бытия, геополитических конфликтов ценностное осмысление новых проблем нередко оказывается важнее социально-экономических подходов.

    Неважно — «белый» ты или «красный», человеческие ценности одни для всех. Фото: РИА Новости

    Об этом еще в ХVIII веке писал И. Кант, размышляя о конфликтах этики и цивилизационных процессов. В 60-е годы ХIХ столетия понятие «ценность» ввел в философскую науку немецкий ученый Рудольф Герман Лотце. И вскоре само это понятие вырвалось за пределы философских штудий, войдя в лексический обиход не только представителей гуманитарного и естественного знания, но и государственных мужей, практикующих политиков разного уровня.

    «Не получится ли так, что «универсальная» революция земного шара, то есть глобализация и глобальные стандарты вызовут в Японии начальные изменения идентичности японцев, утрату присущих им взглядов на государство и приверженность ему, слепое следование принципам западной цивилизации с ее «законом джунглей»? Не добавят ли японцы к чертам своей идентичности богатство, силу и прочие символы личного процветания?» Карибэ Ёсихито, автор основательного исследования «Традиционная японская идентичность: с древних времен до эпохи глобализации», высказывает ту же озабоченность утратой культурного кода нации, что и его российские коллеги, которые вновь начали активно заниматься этой проблематикой в 2000-е годы.

    Важно отметить, что проблема сохранения и бытования традиционных ценностей в последней трети ХХ — первых десятилетиях ХХI века становится актуальной для многих стран, ощутивших властное воздействие глобализации. И не только на Востоке — в Китае, Индии, Японии, Корее, других странах азиатского континента, — но и на Западе, прежде всего во Франции, где сохранение и продвижение национального языка и национальной культуры давно стало важнейшим инструментом в борьбе за национальные интересы. Эта проблема актуальна в Великобритании и США, где отстаивание традиционных для этих стран ценностей — прежде всего в социальной сфере — стало неотъемлемой частью внутриполитической жизни, что особенно наглядно проявляется во время выборов всех уровней.

    «Новый консерватизм» в США и Великобритании 1970-х годов был реакцией на молодежный бунт второй половины 1960-х, когда «социокультурная революция» покушалась на устои и ценности буржуазного общества. Смена общественных настроений привела к власти двух ярких политических лидеров консервативного толка — Маргарет Тэтчер в Великобритании и Рональда Рейгана в США, которые в 80-е годы прошлого века олицетворяли политиков, сумевших соединить неолиберализм в экономике и социокультурный традиционализм, во многом опирающийся на фундамент ценностей ХIХ столетия и религиозные устои.

    Вовсе не случайно М. Тэтчер отстаивала укрепление традиционной семьи, считая ее опорой британской государственности, выступая против нетрадиционных сексуальных связей. В частности, 28-я статья Акта о местном самоуправлении, принятого в 1988 году, была направлена против пропаганды гомосексуализма, в том числе и в школах. И в ХХI веке защита традиционной семьи становится существенным элементом предвыборных дискуссий в Великобритании и США. Республиканские кандидаты в большинстве своем выступают против однополых браков, усыновления однополыми парами детей и т.д. Мнение видного республиканца Митта Ромни, высказанное им во время предвыборной кампании 2012 года, о том, что «брак является священным союзом между мужчиной и женщиной», разделяли десятки миллионов американцев.

    Защита традиционных ценностей определяется прежде всего потребностью в сохранении культурного кода нации, национальной идентичности, с которым связывают индивидуальный образ того или иного народа, естественное стремление этносов обрести историческое бессмертие.

    Обостренное внимание к защите традиционных ценностей возникает во время модернизационных переломов, когда необходимо уравновесить скорость изменений в экономической, технологической или социокультурной реальности. В истории России это случалось не раз — достаточно вспомнить церковный раскол Русской Православной церкви середины ХVII века, реформы всего уклада российской жизни в эпоху Петра I, отмену крепостного права Александром II в 1861 году и, наконец, эпоху революций начала ХХ столетия, завершившихся Октябрьским переворотом. Непрекращающийся диалог славянофилов и западников, истоки которого укоренены в русской истории, в ХХ веке приобрел новые, порой глубоко драматические черты.

    Из-за того, что советская государственность позиционировала себя по преимуществу как модернистский проект, ориентированный на созидание «нового человека» и нового общества, декларировала в качестве одного из важнейших элементов идеологии «пролетарский интернационализм», тема традиционных ценностей долгое время считалась чуть ли не контрреволюционной. Только к середине 30-х годов — во многом из-за обострения международной обстановки — в идеологический лексикон возвращаются слова «патриот» и «патриотизм», которые прежде считали принадлежащими белогвардейцам. В это же время в вузы возвращают исторические факультеты. Примеры национальной истории и культуры используют в политических целях консолидации советского общества. Примечательно, что в Постановлении ЦК ВКП(б), посвященном исторической проблематике, критикуют «непризнание прогрессивным фактом принятие христианства, неправильное освещение роли Александра Невского, отсутствие признания положительной роли Богдана Хмельницкого, преувеличение организованности крестьянских восстаний».

    Великая Отечественная война с новой — поистине трагической силой — заставила обратиться к героическим образам русской истории. Фигуры Александра Невского, Кутузова, Суворова расширяли границы прошлого, лишали его идеологической ограниченности. Новое понимание традиционных ценностей для советского народа складывалось именно во время Великой Отечественной войны. Но советская идеология в ее сталинском варианте взяла реванш в эпоху борьбы с космополитизмом, когда к существительному «патриотизм» стали прибавлять прилагательное «советский».

    Защита традиционных ценностей определяется прежде всего потребностью в сохранении культурного кода нации

    Глубинная общественная потребность сохранения традиционных ценностей обнаруживает себя в СССР в 60-е годы прошлого века, когда в литературу пришли такие выдающиеся писатели, как Василий Белов, Федор Абрамов, Валентин Распутин, Виктор Астафьев и другие представители так называемой деревенской прозы. Начало их активной деятельности совпало во времени с созданием Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, во главе которого были Павел Корин, Леонид Леонов, Петр Барановский и др.

    «Деревенщики» полемизировали не только с представителями «городской литературы», но прежде всего с советской идеологией, отстаивая ценности русского крестьянства, замордованного Советской властью. Именно «почвенники» в первую очередь не приняли тех перемен, которые начались в СССР в первой половине 80-х годов прошлого века. Ощущая себя главными хранителями традиционных ценностей, они резко выступали против новой экономической политики, продекларированной Б. Ельциным и Е. Гайдаром после самороспуска Советского Союза. Экономический и политический неолиберализм был для них неприемлем. В 1990-е годы с особой остротой возникает тема выработки некоей новой национальной идеи, способной объединить многонациональный российский народ. Но ее искусственное создание «сверху» не могло быть успешным. Для ее органического рождения всегда нужны годы, а то и десятилетия успешной социальной жизни. Но вопрос о национальной российской идентичности никуда не исчез.

    Одним из первых российских духовных лидеров еще в самом начале нынешнего века на проблему традиционных ценностей обратил внимание Святейший Патриарх Кирилл, в ту пору митрополит Смоленский и Калининградский, — не отрицая строительства либеральной экономики и демократических государственных институтов, он полагал, что их надо уравновесить фундаментальными для России ценностями в образовании, семейных отношениях, общественной жизни, укреплением позиций РПЦ.

    В защиту российских традиционных ценностей начиная с 2007 года не раз выступал президент Российской Федерации В.В. Путин, утверждая, что именно Россия в современном мире выступает как хранитель не только национальных, но и общеевропейских ценностей. Выступая на открытии Евразийского женского форума 14 октября 2021 года, он, в частности, сказал: «Безусловно, при абсолютной необходимости обеспечения свобод каждого человека, в том числе и свободы самоидентификации, тем не менее все-таки я убежден, что традиционные семейные ценности — это важнейшая нравственная опора и залог успешного развития и в настоящем, и в будущем». Именно В.В. Путин предложил включить в новую редакцию Конституции РФ формулировку о том, что брак является «союзом между мужчиной и женщиной». Тема сохранения традиционных российских ценностей нашла свое место и в Обращении президента Российской Федерации к народу России 24 февраля 2022 года.

    В контексте стремительного развития неолиберальных тенденций в общественной жизни Запада российский неоконсерватизм таким образом стал своего рода депозитарием гуманистического наследия Европы в его религиозном и светском обличиях. Юридические новеллы о защите традиционных ценностей вошли в ряд важнейших законодательных актов, начиная с Основного Закона российского государства. Именно поэтому вызывает сомнение необходимость нового законодательного акта. Если потребуется, целесообразнее внести поправки в уже существующие законы — от Семейного кодекса до Основ законодательства о культуре. При этом важно понимать, что традиционные ценности не должны становиться оковами живым процессам экономического, технологического и социокультурного развития. В динамично развивающемся обществе они выполняют роль своего рода стабилизатора, баланса, необходимого для трудно достижимой, но возможной гармонии. Нельзя забывать, что самые яркие новации — в искусстве, науке, социально-экономической практике — со временем нередко становятся частью национальной традиции.

    Нарушают ли в России права ЛГБТ? Полемика Путина и Элтона Джона

    Приложение Русской службы BBC News доступно для IOS и Android. Вы можете также подписаться на наш канал в Telegram.

    Автор фото, Reuters

    Между президентом России Владимиром Путиным и британским композитором и певцом сэром Элтоном Джоном завязалась заочная полемика на предмет того, нарушаются ли в России права лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров (ЛГБТ).

    В субботу в Осаке на завершающей пресс-конференции по итогам саммита «Большой двадцатки» президент Путин отметил, что, по его мнению, Элтон Джон заблуждается в том, что в России есть проблема с правами представителей ЛГБТ-сообщества.

    Он сделал это заявление в ответ на открытое обращение в свой адрес, которое сэр Элтон Джон в пятницу опубликовал в своих аккаунтах в социальных сетях, в частности в «Инстаграме».

    Вот как развивалась эта полемика.

    О правах ЛГБТ Путин сказал следующее:

    «Потом традиционные ценности. Я не хочу никого обидеть, понимаете, нас и так делают гомофобами и так далее. А мы ничего не имеем против людей нетрадиционной сексуальной ориентации. Дай бог здоровья, пусть живут так, как считают нужным. Но некоторые вещи для нас кажутся избыточными.

    Что касается детей, напридумывали, я не знаю, там пять полов уже или шесть полов. Я даже не могу их воспроизвести, я не знаю, что это такое. Хотя пускай всем будет хорошо, мы ничего против никого не имеем. Но нельзя за этим забывать и культуру, и традиции, и традиционные устои семей, которыми живут миллионы людей коренного населения».

    (Представление о том, что на Западе «напридумывали шесть полов», звучит в выступлениях прокремлевских деятелей не впервые. В январе вице-спикер Государственной думы Петр Толстой также говорил о том, что в требованиях ПАСЕ о составе российской делегации фигуровало наличие в ней представителей шести полов. Позже он признал, что неправильно понял регламент организации, однако и из последующих его рассуждений не вытекало, что теперь он понимает их правильно).

    28 июня Элтон Джон выложил в «Инстаграм» обращение к Путину.

    «Я очень огорчился, прочитав ваше недавнее интервью Financial Times. Я категорически не согласен с вашей позицией о том, что проведение политики, которая признает мультикультурное и сексуальное многообразие, устарело для нашего общества. Я нахожу двуличным ваше заявление о том, что вы хотите, чтобы у людей ЛГБТ «все было хорошо», и что «мы ничего против никого не имеем».

    И в то же время российские прокатчики решили сильно отцензурировать мой фильм «Рокетмен», убрав все упоминания о том, что я нашел свое счастье с Дэвидом [Фёрнишем, супругом сэра Элтона], с которым мы вместе уже 25 лет и воспитываем двоих прекрасных сыновей. Это в моем понимании — лицемерие.

    Я очень горжусь тем, что живу в той части мира, где наши правительства эволюционировали настолько, что признали универсальное право каждого человека любить того, кого ему хочется. И я по-настоящему благодарен за достигнутый прогресс в нашей правительственной политике, который позволил и юридически закрепил мой брак с Дэвидом. Это принесло нам обоим небывалое счастье и благополучие».

    Из нового байопика «Рокетмен» для российского проката вырезали несколько сцен общим хронометражем в пять минут, в частности, постельную сцену, где молодой Элтон занимается сексом со своим менеджером Джоном Райдом (в фильме их роли сыграли Тэрон Эджертон и Ричард Мэдден), а также появляющийся на титрах слайд с фотографией Элтона Джона с супругом, на котором сообщается, что «Элтон Джон нашёл свою настоящую любовь — Дэвида Фёрниша, с которым они живут вместе уже 15 лет, вступили в брак и воспитывают двух детей».

    Компания-прокатчик заявила, что фильм был отредактирован в соответствии с российским законодательством.

    29 июня, находясь на саммите «большой двадцатки» в японской Осаке, Путин ответил на вопрос журналистов об упреках в его адрес со стороны Элтона Джона:

    Я его очень уважаю, он гениальный музыкант, на самом деле он же ездит к нам, причем мы с удовольствием его все слушаем, но я думаю, что он заблуждается.

    Я здесь ничего не передернул. У нас действительно очень ровное отношение к представителям ЛГБТ-сообщества. Реально — спокойное, абсолютно не предвзятое. У нас есть закон, за который нас все шпыняют, — это закон о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних.

    Давайте дадим человеку вырасти, стать взрослым, а потом решить, кто он такой. Оставьте детей в покое. Я уже говорил в интервью — пять или шесть полов уже напридумали — трансформеры, транс… еще что-то там, я уже даже не понимаю, что это такое.

    Эта часть общества достаточно агрессивно навязывает свою точку зрению подавляющему большинству.

    Надо быть более лояльными друг к другу, более открытыми и транспарентными. Ничего я здесь не сказал необычного. Надо уважать всех — это правда. Но нельзя силовым методом навязывать свою точку зрения».

    Глава Ханты-Мансийска прокомментировал отказ в проведении шествия в поддержку толерантного отношения к гендерным меньшинствам

    09.

    03.2017 09:15

    #События

    Автор: Служба информации РИЦ

    Автор фото: Архив РИЦ «Югра»

    Читать новости РИЦ «Югра» в

    Накануне глава Ханты-Мансийска Максим Ряшин прокомментировал отказ администрации окружного центра в проведении шествия в поддержку толерантного отношения и соблюдения прав и свобод лиц гомосексуальной ориентации и гендерных меньшинств в России, а также двух митингов на территории города.

    «Сегодня каждый может свободно защищать свои интересы и подавать импульсы власти через различные каналы. Российское законодательство не запрещает проводить митинги, пикеты, шествия. И это является важным моментов в формировании гражданского общества. Но когда речь идет о заявлениях, которые разрушительно влияют на традиционные устои, нравственные ценности российского общества, реакция власти должна быть однозначной.

    Считаю, недопустимым в Ханты-Мансийске проведение мероприятий, прямо или косвенно пропагандирующих любые формы извращений, в том числе идеи нетрадиционных сексуальных отношений и всего, что с этим связано. Тем более навязывать их детям, — отметил Максим Ряшин. — В нашей стране существуют свои моральные ценности, исторические, культурные и религиозные традиции, по которым живет общество. У нас не стоит задачи ущемить кого-то в правах, но давать право группе людей агрессивно продвигать интересы, которые расходятся с мнением большинства, считаю невозможным. Уверен, хантымансийцы поддерживают наше решение и выступают за сохранение устоявшихся культурных и семейных традиций».

    Как сообщили РИЦ «Югра» в администрации муниципалитета, 22 февраля 2017 года в органы местного самоуправления окружного центра поступило уведомление, о том, что 7 марта 2017 года планируется организация трех мероприятий: шествия в поддержку толерантного отношения и соблюдения прав и свобод лиц гомосексуальной ориентации и гендерных меньшинств в России, а также двух митингов.

    В соответствии с документами, поступившими в городскую администрацию, представители нетрадиционной сексуальной ориентации предполагали начать шествие на улице Свердлова от улицы Водопроводная, а завершить – на улице Мира. В тот же день были запланированы митинги на центральной площади города, а также на площади Свободы. В каждом мероприятии было заявлено участие до 300 человек.

    Администрация Ханты-Мансийска не удовлетворила обращение российского правозащитника и активиста ЛГБТ-движения, главы Московского гей-парада. Отказ администрации окружного центра был обжалован в судебном порядке.

    Однако решением Ханты-Мансийского районного суда от 3 марта 2017 года действия городской администрации признаны законными.

    Скрепы страха. Как борцы за традиционные ценности изобретают новое прошлое — Нож

    Когда мы обсуждаем общественно значимые темы — а тема «традиционных ценностей» именно такая, — мы, как известно, представляем их в рамках тех или иных дискурсов, то есть картин мира, выраженных в определенных наборах слов. Дискурсов много, и каждый из них сражается с остальными за то, чтобы определять смысл понятий по-своему. Например, что такое русский народ? Это люди, которые по праву рождения принадлежат к данной этнической группе, или граждане одноименной страны по паспорту? Или кто такой патриот? Это человек, который всегда выступает за «своих», что бы те ни делали, или тот, кто считает себя обязанным указывать «своим» на их недостатки, чтобы происходил прогресс и жизнь общества улучшалась?

    «Традиции», «народ» и «патриотизм» — такие понятия, за которые дискурсы обычно ведут самые ожесточенные войны: каждому из них важно застолбить «правильное» понимание этих слов именно за собой. Тот дискурс, которому это удается, может объявить все остальные определения «ложными», и тогда у людей в головах складывается нужная ему картина мира.

    Понятие «традиционные ценности» апеллирует одновременно к трем вещам — к древности, к преемственности и к нормальности. Это создает иллюзию, будто всё то, что называется «традиционным», во-первых, является естественным и самоочевидным, а во-вторых, действительно происходит откуда-то из далекого прошлого. Иногда сюда же прибавляют менталитет или даже генетический код — в этом случае всё то, что мы понимаем под традициями, биологизируется, как будто мы, как народ, наследуем нечто хорошее не в социокультурном, а в медицинском смысле.

    Между тем понятие «традиции» имеет свою историю, и не такую уж долгую. Этимологически слово «традиция» восходит к латинскому глаголу trādere, который переводится как «передавать» (trans «через» + dāre «давать»). Интересно, что первоначально «передача» была буквальной: в Древнем Риме слово trāditiō («вручение», «завещание») означало физическое вручение материальной ценности. А «преданья старины глубокой» — то есть обычаи и другие символические ценности — это слово стало обозначать уже позже.

    В значении, похожем на нынешнее, словом «традиции» люди стали пользоваться на рубеже XVIII и XIX веков. Причины обращения к нему связаны с экономикой и политикой: как раз тогда началось создание национальных государств, и понятие традиции было штукой, очень полезной в этом деле. Важная особенность любых традиций состоит в том, что они не бывают общечеловеческими — наоборот, они всегда принадлежат какой-то определенной группе: семье, общине, кружку единомышленников, конфессии, нации и т. д. Традиции — это, собственно говоря, и есть то, что определяет, какие люди входят в данную группу, а какие из нее исключены. Допустим, когда традиции обсуждали в эпоху Просвещения, речь шла о сословных традициях, то есть о привилегиях определенных социальных групп.

    Что мы делаем, когда апеллируем к традициям? Мы подчеркиваем преемственность с прошлым. Мы как бы включаем в свое сообщество не только современников, но и предыдущие поколения. Что нам это дает? Во-первых, таким образом мы как бы выигрываем в количестве: делая своими «сторонниками» предков (которые давно умерли и уже не смогут отказаться от этой великой чести), мы увеличиваем численность собственной группы если не в пространстве, то во времени. Во-вторых, традиции помогают нам сконструировать для нашей группы нечто вроде коллективной родословной.

    Родословная — важный элемент общественного престижа: долгое время такой привилегией обладали лишь высшие слои, представители которых «прослеживали» свое происхождение от каких-нибудь богов или героев. На этом-то и основывались их сословные традиции.

    Европейские просветители мечтали отменить несправедливые сословные привилегии, поэтому традиции они не одобряли. Следующие же поколения интеллектуалов взамен сословных придумали национальные традиции и таким образом как бы даровали аристократические привилегии всей нации в целом.

    По мере того, как в течение XVIII–XIX веков (а много где и в XX веке тоже) государства и этнические группы по всему миру осознавали себя нациями, их образованные представители включались в поиск собственных «корней» и обоснование своих традиций. И чем исторически моложе была нация, тем она были активнее.

    Читайте также

    «Особая русская духовность»: топ-5 вредных стереотипов о современных старообрядцах

    Российская империя оказалась в числе пионеров этого процесса, причем ранние попытки обрести национальные традиции порой бывали курьезными. Российские интеллектуалы, как и все остальные европейцы, долгое время понимали под «древностью» Грецию и Рим (неспроста же термин «античность» в русском языке закрепился именно за этими странами), поэтому обращение к национальной древности иногда выглядело как поиски прямых связей с древними Грецией и Римом. Например, в предисловии к «Собранию народных русских песен с их голосами» (1790), одному из первых сборников национального фольклора, высказывалось предположение, что наши предки подражали музыке Древней Греции — потому что не могли же «простые люди» сочинить такие прекрасные песни сами.

    Как вариант, можно было попытаться найти в национальном прошлом что-нибудь похожее на то, что было в «настоящей» античности. Так, Михаил Ломоносов, сожалея, что у русских нет своего пантеона богов, сам составил нечто подобное для нашего народа: Юнона — Коляда, Нептун — царь морской, Венера — Лада, Купидон — Лель, Церера — полудница, Плутон — черт, Марс — Полкан, Прозерпина — чертовка, нимфы — русалки, фавны — лешие, пенаты — домовые. Некоторых из этих персонажей (Коляды, Лады и Леля) в славянской мифологии никогда не существовало, они «родились» в результате ошибок.

    Позже, в эпоху романтизма, ко многим интеллектуалам пришло осознание самобытности своих культур. С тех пор обретение традиций стало куда более продуктивным делом — именно ему мы обязаны возникновением национальных литератур (в том числе русской) и бурному развитию национальных историй и языкознаний. Отсюда же ведет начало интерес к фольклору и народным обычаям. Ученые и культурные деятели того времени искали следы древности не только в письменных источниках и артефактах, но и в современном им устном народном творчестве.

    Почему это было так важно? Потому что таким образом можно было одновременно зарегистрировать ту самую национальную самобытность и задокументировать преемственность настоящего по отношению к прошлому. Ведь если мы прямо сейчас находим следы «седой старины» в песнях, сказках и обрядах неграмотных крестьян, значит, эстафета поколений действительно никогда не прерывалась и мы все на самом деле являемся наследниками нашего общего славного прошлого.

    Хотя понятие традиции и предполагает, что мы получаем нечто в готовом виде от предшественников, а не создаем это сами, на самом деле традиции очень часто изобретаются с нуля. Когда в прошлом недостает яркости, древности и престижа, в ход идут преувеличение, конструирование одних фактов из фрагментов других, а иногда и фальсификации. Хрестоматийными примерами этого являются шотландский килт, который не был национальной одеждой шотландских горцев (его в 1727 году придумал английский промышленник Томас Роулинсон), и «Сказания Оссиана» — поэма, которую ее автору Джеймсу Макферсону довольно долго удавалось выдавать за шотландское народное эпическое произведение, схожее с «Илиадой» и «Одиссеей» Гомера. Поскольку шотландских националистов не устраивало, что в культурном отношении их родина долгое время была задворками Ирландии, они сами создали себе самобытную и потрясающе яркую традицию, в которую мы верим по сей день.

    В то же время страстное желание удревнить и расцветить свое прошлое — это не только инструмент, но и симптом. На рубеже XVIII–XIX веков началось не только национальное строительство, но и индустриализация, и это был весьма травматичный процесс. Станки лишали людей работы, на заводах и фабриках были чудовищные условия труда, менялись нравы, и зачастую не в лучшую сторону, — поэтому обращение к традициям, по словам английского историка Эрика Хобсбаума, стало социально-психологической реакцией на этот стресс.

    Апелляция к великому прошлому, идеализация рыцарских замков и богатырских подвигов, деревенской глуши и сельского труда, высокой нравственности наших великих предков и красоты нашей девственной природы — не что иное, как лекарство от трудного настоящего и страшного будущего.

    Так что же такое традиции и традиционные ценности? В XVIII–XIX веках на это звание скорее претендовало то, что могло послужить материалом для конструирования национальной идентичности: обычаи, законы, религия, мифология. Однако все интересы современных поборников устоев сосредоточены вокруг традиционной семьи, традиционной нравственности, традиционных сексуальных отношений (а точнее, в большей степени нетрадиционных). Судя по тому, что в последнее время вызывало наиболее болезненную реакцию у традиционалистов: радужные флаги, ювенальная юстиция, закон о профилактике домашнего насилия и уже подзабытый сегодня фильм «Матильда» (где Николай II показан — о, ужас! — не образцовым семьянином), — больше всего они озабочены темами секса, брака и деторождения.

    Повышенный интерес традиционалистов сигнализирует, что именно в этой сфере общественной жизни сейчас происходят некие тектонические процессы. Хотя сексуальная революция вместе со вторым демографическим переходом стали завоеваниями еще наших прабабушек, Россия идет своим нелегким путем, и довольно тривиальные идеи всё еще ищут путь к сердцам наших соотечественников. Кое-кто у нас в стране до сих пор уверен, что гендер — это то же самое, что трансгендер, а феминизм — то же самое, что ЛГБТ, и всё это вместе — уголовные преступления (о чем свидетельствует, например, дело Юлии Цветковой).

    Может быть интересно

    Пол, идентичность и перформанс: теории и политики трансгендерности

    Тем не менее у нас на глазах проходит очередной ряд фундаментальных сдвигов в области гендерных и семейных отношений. Например, череда скандалов вокруг харассмента показывает, что прямо сейчас меняется объект общественного давления: если раньше социальные нормы заставляли контролировать свое поведение женщину (чтобы не попадала в ситуации или если уж попала, то пеняла на себя), то сейчас они вынуждают ограничивать себя уже мужчин (чтобы никаких таких ситуаций не возникало). Разумеется, немало тех, кто принимают это в штыки, в том числе призывая на помощь традиционные ценности. В этом случае традиции становятся орудием борьбы: заручаясь поддержкой предков, традиционалисты присваивают понятие нормальности, дабы объявить «извращенцами» всех остальных.

    Разного рода «новшества» — начиная с идеи, что дети не являются собственностью родителей, и заканчивая идеей, что интимные отношения имеют право обсуждаться публично, — могут не нравиться людям по разным причинам. Многие из них отстаивают свои привилегии родителей или представителей «сильного пола» (очень часто даже не отдавая себе в этом отчета). Многими движут эмоции: люди в принципе склонны испытывать стресс из-за перемен, поскольку всё новое — незнакомое, а значит, страшное. Традиционное общество — это такое общество, в котором никогда ничего не меняется, а значит, не меняется к худшему. Обращаясь к традиционным ценностям, люди спасаются в идеализированном прошлом от дискомфортного сегодня и пугающего завтра.

    При этом те предки, которых призывают на помощь традиционалисты, во многом воображаемые.

    Историческое прошлое важно лишь постольку, поскольку традиции противоположны тому, что людям не нравится прямо сейчас. Именно поэтому понятие традиционные ценности и является предельно расплывчатым: оно не столько опирается на факты, сколько питается эмоциями. Содержательная невнятность понятий такого рода может быть опасной — когда ею грешат законодатели. Например, закон «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» запрещает отрицать при детях «семейные ценности». Поскольку совершенно неясно, что конкретно значит это словосочетание, теоретически по этому закону можно засудить кого угодно и за что угодно, в том числе самого традиционалиста — если он, допустим, пропагандирует монастырь и безбрачие.

    Другой важный мотив современного обращения к традиционным ценностям напоминает о пафосе и мотивации строителей национальных государств: это борьба за суверенитет семьи — то есть за неограниченную власть над домочадцами. Апелляция к традиционным ценностям — это окрик «не влезай!» тем, кто снаружи, и «не вылезай!» тем, кто находится внутри семьи. Семейная власть и семейный суверенитет зиждутся на кровном родстве.

    Традиционалисты вообще очень озабочены биологией: биологическим родством и биологическим полом, и это, казалось бы, поддерживают власти (вспомним недавние законодательные инициативы о фактическом запрете создавать семьи тем людям, чей биологический пол при рождении отличается от их социального пола, а также о приоритетных правах кровных родственников на детей). Те, кто придают такое значение биологии и кровным связям, не верят в иные виды солидарности, кроме генетически обусловленных. Да и от родных они тоже постоянно ждут подвоха — ведь, по мнению традиционалистов, закон о профилактике домашнего насилия нельзя принимать потому, что жена и дети в любой момент готовы обвинить кормильца в насилии, ограбить и выставить на мороз, и только законодательно защищенный суверенитет семьи может удержать их от чего-то подобного.

    На первый взгляд, семейный суверенитет хорошо сочетается с национальным. По крайней мере, Владимир Путин в знаменитой речи 2012 года про «духовные скрепы» фактически установил прямую связь между деторождением и национальной обороной. Характеризуя ситуацию в России как «демографическую и ценностную катастрофу», он заявил, что «нация не [будет] способна себя сберегать и воспроизводить», если каждый гражданин срочно не начнет «создавать большую и крепкую семью, воспитывать много детей».

    Правда, в какой-то точке государственный и семейный суверенитеты начинают резко друг другу противоречить. В традиционалистской картине мира опасны не только иностранцы и международные организации, но и родное государство, которое, возможно, тоже захвачено какими-то врагами — а иначе зачем оно лезет к нам со своими прививками и сажает наших детей на дистанционное обучение?

    Приверженцы традиционных ценностей являются не очень надежными сторонниками нашего государства, впрочем, как и любого другого.

    Историки, культурологи и фольклористы знают, что институты и практики превращаются в «наследие» и «ценности» и все начинают носиться с ними как цыган с писаной торбой ровно в тот момент, когда их, в сущности, уже больше нет. То, что живо и составляет норму, не нуждается в отстаивании и прославлении. Даже наоборот: живую традицию зачастую как раз ругают — например, когда исполнителей былин и сказок можно было реально встретить на каждом шагу, то многим казалось, что это «подлые» и глупые жанры, полные вранья и лишенные каких бы то ни было художественных достоинств.

    Когда нечто идеализируют, призывают «сохранить» или «возродить» — значит, всё, поезд ушел — традиция утеряна. Как и во всех подобных случаях, прославление в сфере сексуальных и семейных отношений — это отчаянная попытка сдержать неизбежное и прощальный салют соответствующего образа жизни и системы ценностей.

    Люди как звери — Пермский театр «У Моста»