Что означает индустриальное общество: Индустриальное общество — это… Что такое Индустриальное общество?

Критерии сравнения

Индустриальное общество

Постиндустриальное общество

Экономическая сфера

1. Главный фактор производства — капитал

2. Основная сфера — промышленность.

   
   Основной продукт — промышленные изделия

3. Производство основано на механическом труде

1. Главный фактор производства — знания, информация

2. Основная сфера — сфера услуг. Основной продукт — услуги

3. Производство основано на автоматизации

Социальная сфера

Социальная мобильность повышается.

Подвижные социальные структуры — классы

Максимальная социальная мобильность. Профессиональная дифференциация

Политическая сфера

Провозглашение политических свобод, равенства граждан перед законом, отход от абсолютной монархии

Политический плюрализм, гражданское общество, демократия консенсуса

Духовная сфера

Ценности прогресса, индивидуального успеха

Ценности индивидуализма

Аннотация

Герберт Маркузе последовательно анализирует современные ему «Одномерное общество», «Одномерное мышление» и «Шанс альтернативы». Согласно его идеям, современное общество «усмиряет центробежные силы скорее с помощью техники, чем насилия, опираясь одновременно на сокрушительную эффективность и повышающийся жизненный стандарт»; оно способно сдерживать «качественные социальные перемены». «Критическая теория» общества перестала быть оппозиционной. Осуществляется «успешное удушение тех потребностей, которые настаивают на освобождении … при поддерживании и разнуздывании деструктивной силы и репрессивной функции общества изобилия». Происходит формирование массовых «стандартных», «ложных» потребностей. Современное общество, по мнению автора, тоталитарно в том смысле, что оно осуществляет ненасильственное экономическое координирование своих элементов. В его основании располагается «технологический проект»: стремление людей поработить природу, приспособить её для своих потребностей. Альтернативы такой модели социального поведения не предвидится. Нужен «Великий Отказ» — правда, неэксплицированный автором. При господстве «одномерного мышления» «идеи, побуждения и цели, трансцендирующие по-своему содержанию утвердившийся универсум дискурса и поступка, либо отторгаются, либо приводятся в соответствие с терминами этого универсума, переопределяемые рациональностью данной системы и её количественной мерой». Налицо слияние рациональности и угнетения. Рабы развитой индустриальной цивилизации превратились в сублимированных рабов, оставаясь таковыми, ибо рабство задаётся не мерой покорности и не тяжестью труда, а статусом бытия как простого инструмента и сведением человека к состоянию вещи. Соответственно, становление «одномерного мышления» ликвидировало, по мысли автора, «двухмерную культуру». «Культурные ценности» вовсе не были истреблены, они были встроены в утвердившийся порядок. Свойство «одномерности» усматривается им во всех главных общественно-политических системах XX столетия.

А. А. Грицанов.

Предисловие автора. Паралич критики: общество без оппозиции

Не служит ли угроза атомной катастрофы, способной истребить человеческую расу, защите именно тех сил, которые порождают и стремятся увековечить эту опасность? И не затемняют ли в то же время усилия, направленные на её предотвращение, поиск её потенциальных причин в современном индустриальном обществе? Оставаясь нераспознанными, непредъявленными обществу для обсуждения и критики, они отступают перед куда более очевидной угрозой извне: для Запада — с Востока, для Востока — с Запада. Не менее очевидно, что жизнь превращается в существование, так сказать, на грани, в состояние постоянной готовности принять вызов. Мы молча принимаем необходимость мирного производства средств разрушения, доведённого до совершенства расточительного потребления, воспитания и образования, готовящего к защите того, что деформирует как самих защитников, так и то, что они защищают.

Если мы попытаемся связать причины этой опасности с тем способом, которым общество организовано и организует своих членов, то поймём, что развитое индустриальное общество растёт и совершенствуется лишь постольку, поскольку оно поддерживает эту опасность. Защитная структура облегчает жизнь многим и многим людям и расширяет власть человека над природой. При таких обстоятельствах наши средства массовой информации не испытывают особых трудностей в том, чтобы выдавать частные интересы за интересы всех разумных людей. Таким образом, политические потребности общества превращаются в индивидуальные потребности и устремления, а удовлетворение последних, в свою очередь, служит развитию бизнеса и общественному благополучию. Целое ¹ представляется воплощением самого Разума.

Тем не менее именно как целое это общество иррационально. Его производительность разрушительна для свободного развития человеческих потребностей и способностей, его мирное существование держится на постоянной угрозе войны, а его рост зависит от подавления реальных возможностей умиротворения борьбы за существование — индивидуальной, национальной и международной. Эта репрессия, которая существенно отличается от имевшей место на предшествующих, более низких ступенях развития общества, сегодня действует не с позиции природной и технической незрелости, но скорее с позиции силы. Никогда прежде общество не располагало таким богатством интеллектуальных и материальных ресурсов и, соответственно, не знало господства общества над индивидом в таком объёме. Отличие современного общества в том, что оно усмиряет центробежные силы скорее с помощью техники, чем Террора, опираясь одновременно на сокрушительную эффективность и повышающийся жизненный уровень.

Исследование истоков этого развития и изучение исторических альтернатив входит в задачи критической теории современного общества, анализирующей общество в свете возможностей (которые общество употребило, или не употребило, или которыми злоупотребило) улучшения условий существования человека.

Разумеется, здесь не обойтись без ценностных суждений. Если мерой для утвердившегося способа организации общества могут служить другие возможные пути, которые, по общему мнению, с большей вероятностью способны облегчить борьбу человека за существование, то для специфически исторической практики такой мерой могут быть её собственные исторические альтернативы. Таким образом, с самого начала любая критическая теория общества сталкивается с проблемой исторической объективности — проблемой, которая возникает вокруг двух моментов, предполагающих ценностные суждения:

1. Суждение, что человеческая жизнь стоит того, чтобы её прожить, или скорее может и должна стать таковой. Это суждение лежит в основе всякого интеллектуального усилия и отказ от него (совершенно логично) равнозначен отказу от самой теории.
2. Суждение, что в данном обществе существуют возможности для улучшения человеческой жизни и специфические способы и средства реализации этих возможностей.

Критическая теория должна, основываясь на эмпирических данных, показать объективную значимость этих суждений. Существующее общество располагает интеллектуальными и материальными ресурсами, количество и качество которых вполне поддаётся определению. Каким образом можно употребить эти ресурсы для оптимального развития и удовлетворения индивидуальных потребностей и способностей при минимуме тяжёлого труда и бедности? Социальная теория не может не быть исторической теорией, так как история — это царство случая в царстве необходимости. Поэтому вопрос состоит в том, какие из различных возможных и данных способов организации и использования наличных ресурсов обещают наибольшую вероятность оптимального развития?

Чтобы ответить на эти вопросы, следует произвести ряд начальных абстракций. Для того чтобы выделить и определить возможности оптимального развития, критическая теория должна абстрагироваться от существующего способа использования ресурсов общества и обусловленных им последствий. Такой метод абстрагирования, отказывающийся принять данный универсум фактов как окончательный, обосновывающий контекст, такой «трансцендирующий» анализ фактов в свете их неиспользованных и отвергнутых возможностей присущи самой структуре социальной теории, которая противостоит всякой метафизике в силу строго исторического характера трансцендирования ² Эти «возможности» должны быть осуществимы силами соответствующего общества, то есть должны поддаваться определению как практические цели. Кроме того, абстрагирование от существующих институтов должно выражать действительную тенденцию, то есть их преобразование должно быть действительной потребностью основной части населения. Социальную теорию интересуют исторические альтернативы, которые проявляются в существующем обществе как подрывные тенденции и силы. Когда ценности, связанные с этими альтернативами в силу исторической практики, обретают реальность и становятся фактами, эти социальные изменения полагают предел для теоретических понятий.

Но в данном случае критика развитого индустриального общества сталкивается с ситуацией, которая, похоже, лишает её всяких оснований. Технический прогресс, охвативший всю систему господства и координирования, создаёт формы жизни (и власти), которые, по видимости, примиряют противостоящие системе силы, а на деле сметают или лишают почвы всякий протест во имя исторической перспективы свободы от тягостного труда и господства. Очевидно, что современное общество обладает способностью сдерживать качественные социальные перемены, вследствие которых могли бы утвердиться существенно новые институты, новое направление производственного процесса и новые формы человеческого существования. В этой способности, вероятно, в наибольшей степени заключается исключительное достижение развитого индустриального общества; общее одобрение Национальной цели, двухпартийная политика, упадок плюрализма, сговор между Бизнесом и Трудом в рамках крепкого Государства свидетельствует о слиянии противоположностей, что является как результатом, так и предпосылкой этого достижения.

То, насколько изменилась основа критики, можно проиллюстрировать путём беглого сравнения начального этапа формирования теории индустриального общества с современным её состоянием. В период своего зарождения в первой половине XIX столетия критика индустриального общества, выработав первые концепции альтернатив, достигла конкретности в историческом опосредовании теории и практики, ценностей и фактов, потребностей и задач. Это историческое опосредование произошло в сознании и политических действиях двух крупнейших противостоящих друг другу классов: буржуазии и пролетариата. Но, хотя в капиталистическом мире они по-прежнему остаются основными классами, структура и функции обоих настолько изменились в ходе капиталистического развития, что они перестали быть агентами исторических преобразований.

Всепобеждающий интерес в сохранении и улучшении институционального status quo объединяет прежних антагонистов в наиболее развитых странах современного общества. Что касается коммунистического общества, то и там технический прогресс обеспечивает рост и сплочённость в такой степени, что реалистичность понятия лишённой скачков эволюции подавляет саму идею качественных перемен. В отсутствие явных агентов и сил социальных перемен критика не находит почвы для соединения теории и практики, мысли и действия и, таким образом, вынуждена восходить на более высокий уровень абстракции. Даже самый эмпирический анализ исторических альтернатив начинает казаться нереалистичной спекуляцией, а подобные убеждения — делом личного (или группового) предпочтения.

И однако: опровергается ли этим теория? Перед лицом явно противоречивых фактов критический анализ продолжает утверждать, что необходимость социальных перемен не менее настоятельна, чем когда-либо прежде. Для кого? Ответ неизменен: для общества в целом и для каждого из его членов в отдельности. Союз растущей производительности и усиливающейся разрушительности, балансирование на грани уничтожения, отказ от личной ответственности за мысль, надежду и страх в пользу власти предержащих, сохраняющаяся нищета перед лицом беспрецедентного богатства представляют собой наиболее бесстрастный обвинительный приговор — даже в том случае, если они составляют лишь побочный продукт этого общества, а не его raison d’etre: ³ сама его всеохватная рациональность, которая обусловливает его эффективность и разрастание, иррациональна.

Тот факт, что подавляющее большинство населения принимает и вместе с тем принуждается к приятию этого общества, не делает последнее менее иррациональными и менее Достойным порицания. Различие между истинным и ложным сознанием, подлинными и ближайшими интересами ещё не утеряло своего значения, но оно нуждается в подтверждении своей значимости. Люди должны осознать его и найти собственный путь от ложного сознания к истинному, от их ближайших к их подлинным интересам. Это возможно, только если ими овладеет потребность в изменении своего образа жизни, отрицании позитивного, отказе — потребность, которую существующее общество сумело подавить постольку, поскольку оно способно «предоставлять блага» во всём большем масштабе и использовать научное покорение природы для научного порабощения человека.

Тотальный характер достижений развитого индустриального общества оставляет критическую теорию без рационального основания для трансцендирования данного общества. Вакуум вкрадывается в саму теоретическую структуру, так как категории критической теории общества разрабатывались в период, когда потребность в отказе и ниспровержении была воплощена в действиях реальных общественных сил. Определяя действительные противоречия в европейском обществе XIX века, они имели существенно негативное и оппозиционное звучание. Сама категория «общество» выражала острый конфликт между социальной и политической сферами — антагонизм общества и государства. Подобным же образом понятия «индивид», «класс», «частный», «семья» обозначали области и силы, ещё не интегрированные в установившиеся условия, — области напряжения и противоречия. Но возрастающая интеграция индустриального общества, лишая эти понятия критического смысла, стремится превратить их в операциональные термины описания или обмана.

Попытка вернуть этим категориям критическую направленность и понять, каким образом она была сведена на нет социальной действительностью, кажется с самого начала обречённой на регресс: от теории, соединённой с исторической практикой, к абстрактному, спекулятивному мышлению; от критики политической экономии к философии. Идеологический характер критики обусловлен тем, что анализ вынужден исходить из позиции «извне» как позитивной, так и негативной, как продуктивной, так и деструктивной тенденций в обществе. Мы повсеместно видим тождество этих противоположностей в современном индустриальном обществе — это целое и является нашей проблемой. В то же время позиция теории не может быть спекулятивной, она должна быть историчной, то есть должна вырастать из возможностей данного общества.

Эта двусмысленность ситуации ведёт к ещё большей фундаментальной двусмысленности. В нашей книге нам не избежать колебания между двумя противоречащими одна другой гипотезами, а именно:

• что развитое индустриальное общество обладает способностью сдерживать качественные перемены в поддающемся предвидению будущем;
• что существуют силы и тенденции, которые могут положить конец этому сдерживанию и взорвать общество.

Не думаю, что здесь возможен однозначный ответ. Налицо обе тенденции, бок о бок — и даже одна в другой. Первая тенденция, безусловно, доминирует, и все возможные предусловия для того, чтобы повернуть её вспять уже использованы. Нельзя, конечно, отбрасывать возможность вмешательства случая в ситуацию, но даже катастрофа не сможет привести к переменам, если уразумение того, что происходит в мире и чему следует положить предел, не изменит сознание и поведение человека.

Наш анализ сосредоточен на развитом индустриальном обществе. Его технический аппарат производства и распределения (с увеличивающимся сектором автоматизации) функционирует не как сумма простых инструментов, которые можно отделить от их социальных и политических функций, но скорее как система, a priori определяющая продукт аппарата, а также операции по его обслуживанию и расширению. В этом обществе аппарат производства тяготеет к тоталитарности в той степени, в какой он определяет не только социально необходимые профессии, умения и установки, но также индивидуальные потребности и устремления. Таким образом, оказывается забытой противоположность частного и публичного существования, индивидуальных и социальных потребностей. Технология служит установлению новых, более действенных и её приятных форм социального контроля и социального сплачивания. И, по-видимому, тоталитарная тенденция этого контроля утверждается ещё и другим способом — путём распространения в менее развитых и даже доиндустриальных странах мира, а также путём формирования сходных черт в развитии капитализма и коммунизма.

Перед лицом тоталитарных свойств этого общества невозможно больше придерживаться концепции «нейтральности» технологии. Технологию как таковую нельзя изолировать от её использования, технологическое общество является системой господства, которое заложено уже в понятии и структуре техники. Способ, которым общество организует жизнь своих членов, предполагает первоначальный выбор между историческими альтернативами, определяемыми унаследованным уровнем материальной и интеллектуальной культуры. Сам же выбор является результатом игры доминирующих интересов. Он предвосхищает одни специфические способы изменения и использования человека и природы, отвергая другие. Таким образом, это один из возможных «проектов» реализации. ⁴ Но как только проект воплощается в основных институциях и отношениях, он стремится стать исключительным и определять развитие общества в целом.

Как технологический универсум развитое индустриальное общество является прежде всего политическим универсумом, последней стадией реализации специфического исторического проекта — а именно переживания, преобразования и организации природы как материала для господства. По мере своего развёртывания этот проект формирует весь универсум дискурса и действия, интеллектуальной и материальной культуры. Культура, политика и экономика при посредстве технологии сливаются в вездесущую систему, поглощающую или отторгающую все альтернативы, а присущий этой системе потенциал производительности и роста стабилизирует общество и удерживает технический прогресс в рамках господства. Технологическая рациональность становится политической рациональностью.

При обсуждении известных тенденций развитой индустриальной цивилизации я старался избегать специальных ссылок. Материал собран и описан в обширной социологической и психологической литературе по технологии и социальным переменам, научному менеджменту, коллективному предпринимательству, изменениям в характере промышленного труда и рабочей силы, и так далее. Существует множество неидеологических работ, которые просто анализируют факты: Берль и Минз «Современная корпорация и частная собственность», доклады 76-го Конгресса Временного национального экономического комитета по «Концентрации экономической власти», публикации AFL–CIO ⁵ по «Автоматизации и глобальным технологическим изменениям», а также детройтские «Ньюс энд леттерз» и «Корреспонденс». Я хотел бы подчеркнуть особую важность труда К. Райта Милза, а также исследований, которые часто заслуживали неодобрение из-за упрощённости, преувеличений или журналистской лёгкости: Вэнса Паккарда «The Hidden Persuaders», «The Status Seekers» и «The Waste Makers», Уильяма X. Уайта «The Organization Man», Фреда Дж. Кука «The Warfare State». ⁶

Разумеется, недостаточность теоретического анализа в этих работах оставляет скрытыми и непотревоженными корни описываемых явлений, но и безыскусно изображённые, эти явления достаточно громко говорят сами за себя. Возможно, самое красноречивое свидетельство можно получить, просто глядя в телевизор или слушая радио на средних волнах пару дней в течение часа, не исключая рекламные перерывы и не переключаясь время от времени на новую станцию.

Мой анализ сосредоточен на тенденциях в наиболее развитых современных обществах. Существуют обширные области как внутри, так и вне этих обществ, где описанные тенденции не являются преобладающими — я бы сказал: пока не являются. Пытаясь спрогнозировать эти тенденции, я просто предлагаю некоторые гипотезы. Ничего более.

Герберт Маркузе.

ПРОМЫШЛЕННОЕ ОБЩЕСТВО И ЕГО БУДУЩЕЕ

Введение

1. Промышленная революция и ее последствия стали катастрофой для человечества. У них есть значительно увеличили продолжительность жизни тех из нас, кто живет в развитых странах, но у них дестабилизировали общество, сделали жизнь невыносимой, унижали людей, приводили к широко распространенные психологические страдания (в странах третьего мира также и физические страдания) и причиняли серьезный ущерб миру природы.Дальнейшее развитие технологий ухудшит ситуацию. Это несомненно подвергнет людей большему унижению и нанесет больший ущерб естественному миру, это вероятно, приведет к еще большему разрушению общества и психологическим страданиям, и это может привести к увеличению физические страдания даже в развитых странах.

2. Индустриально-технологическая система может выжить, а может и рухнуть. Если он выживет, он МОЖЕТ в конечном итоге достичь низкого уровня физических и психологических страданий, но только после долгих и очень болезненный период адаптации и только ценой постоянного сокращения человеческих существ и многих других от живых организмов до сконструированных продуктов и просто винтиков в социальной машине.Кроме того, если система выживет, последствия будут неизбежны: нет способа реформировать или модифицировать систему так, чтобы чтобы она не лишала людей достоинства и автономии.

3. Если система выйдет из строя, последствия все равно будут очень болезненными. Но чем больше растет система, тем больше Более плачевными будут результаты его поломки, поэтому, если он сломается, лучше всего сломаться раньше. а не позже.

4. Поэтому мы выступаем за революцию против индустриальной системы.Эта революция может или не может сделать применение насилия; это может быть внезапный или относительно постепенный процесс, охватывающий несколько десятилетий. Мы не могу предсказать ничего из этого. Но мы обрисовываем в очень общем виде меры, которые ненавидят индустриальная система должна подготовить почву для революции против этой формы общества. Этот не должно быть ПОЛИТИЧЕСКОЙ революции. Его целью будет свержение не правительств, а экономических и технологическая основа современного общества.

5. В этой статье мы обращаем внимание только на некоторые негативные явления, возникшие в результате производственно-технологическая система. Другие подобные разработки мы упоминаем лишь вкратце или полностью игнорируем. Это не означает, что мы считаем эти другие события неважными. По практическим соображениям у нас есть ограничить наше обсуждение областями, которые получили недостаточное внимание общественности или в которых мы что-то новое сказать. Например, поскольку здесь хорошо развита экология и дикая природа движения, мы очень мало написали об ухудшении состояния окружающей среды или разрушении дикой природы, хотя мы считаем их очень важными.

ПСИХОЛОГИЯ СОВРЕМЕННОГО ЛЕФТИЗМА

6. Практически все согласятся, что мы живем в крайне неспокойном обществе. Один из самых распространенных проявлением безумия нашего мира является левизна, поэтому обсуждение психологии левизны может служат введением в обсуждение проблем современного общества в целом.

7. Но что такое левизна? В первой половине ХХ века левизна могла быть практически идентифицирована. с социализмом.Сегодня движение разрознено, и неясно, кого по праву можно назвать левым. Когда мы говорим о левых в этой статье, мы имеем в виду в основном социалистов, коллективистов, политически корректных. типы, феминистки, активисты геев и инвалидов, активисты за права животных и тому подобное. Но не все, кто с одним из этих движений связан левый. То, чего мы пытаемся достичь, обсуждая левизну, не столько движения или идеологии, сколько психологического типа, или, скорее, совокупности родственных типов.Таким образом, То, что мы подразумеваем под левизной, станет более ясно в ходе нашего обсуждения левой психологии. (Также см. Пункты 227-230.)

8. Даже в этом случае наша концепция левизны останется гораздо менее ясной, чем мы хотели бы, но там не кажется, что это какое-то средство от этого. Все, что мы здесь пытаемся сделать, это указать в грубой и приблизительной форме. Таким образом, две психологические тенденции, которые мы считаем главной движущей силой современной левизны. Мы отнюдь не означает претендовать на то, чтобы сказать ВСЮ правду о левой психологии.Кроме того, наше обсуждение предназначено для применимо только к современной левизне. Мы оставляем открытым вопрос о том, насколько наше обсуждение может быть применительно к левым 19-го и начала 20-го веков.

9. Две психологические тенденции, лежащие в основе современной левизны, мы называем чувствами неполноценности и неполноценности. сверхсоциализация. Чувство неполноценности характерно для современной левизны в целом, в то время как сверхсоциализация характерна только для определенного сегмента современной левизны; но этот сегмент очень влиятельный.

ЧУВСТВО НЕПОЛНОМОЧИЯ

10. Под чувством неполноценности мы подразумеваем не только чувство неполноценности в строгом смысле слова, но и весь спектр. родственных черт; низкая самооценка, чувство бессилия, депрессивные наклонности, пораженчество, чувство вины, самооценка. ненависть и т. д. Мы утверждаем, что современные левые склонны испытывать такие чувства (возможно, более или менее подавленные) и что эти чувства имеют решающее значение в определении направления современной левизны.

11. Когда кто-то интерпретирует как унизительное почти все, что говорится о нем (или о группах с кого он идентифицирует) мы приходим к выводу, что у него есть чувство неполноценности или низкая самооценка.Эта тенденция выражается среди активистов за права меньшинств, независимо от того, принадлежат ли они к группам меньшинств, чьи права они защищаются. Они сверхчувствительны к словам, используемым для обозначения меньшинств, и ко всему, что сказал относительно меньшинств. Термины негр, восточный, инвалид или цыпленок для африканца, Азиаты, инвалиды или женщины изначально не имели уничижительного оттенка. Широкий и цыпленок были просто женские эквиваленты парня, чувака или товарища. Негативные коннотации были присоединяются к этим условиям сами активисты.Некоторые борцы за права животных зашли так далеко, что отвергли слово домашнее животное и настаивают на его замене животным-компаньоном. Левые антропологи идут на великое старается не говорить о первобытных народах ничего такого, что можно было бы интерпретировать как негативное. Они хотят заменить мир примитивным безграмотным. Они кажутся параноиками в отношении всего, что Можно предположить, что любая примитивная культура уступает нашей собственной. (Мы не подразумеваем, что примитивные культуры уступают нашим.Мы просто указываем на гиперчувствительность левых антропологов.)

12. Те, кто наиболее щепетильно относится к политически некорректной терминологии, не являются среднестатистическими чернокожими гетто. житель, азиатский иммигрант, женщина, подвергшаяся жестокому обращению, или инвалид, но меньшинство активистов, многие из которых даже не принадлежат к какой-либо угнетенной группе, а происходят из привилегированных слоев общества. Политкорректность имеет свою оплоту среди университетских профессоров, которые имеют стабильную работу с комфортной зарплатой, и большинство из них — гетеросексуальные белые мужчины из семей среднего и высшего среднего класса.

13. Многие левые сильно отождествляют себя с проблемами групп, которые слабые (женщины), побежденные (американские индейцы), отталкивающие (гомосексуалы) или иным образом неполноценные. Левые сами считают эти группы неполноценными. Они никогда бы не признались себе, что у них есть такие чувства, но именно потому, что они действительно считают эти группы низшими, они идентифицируют себя со своими проблемы. (Мы не хотим сказать, что женщины, индейцы и т. Д. ЯВЛЯЮТСЯ низшими; мы только подчеркиваем о левой психологии.)

14. Феминистки отчаянно хотят доказать, что женщины так же сильны и способны, как мужчины. Ясно, что они терзают страх, что женщины НЕ могут быть такими же сильными и способными, как мужчины.

15. Левые склонны ненавидеть все, что имеет имидж сильного, хорошего и успешного. Они ненавидят Америка, они ненавидят западную цивилизацию, они ненавидят белых мужчин, они ненавидят рациональность. Причины, по которым левые дают за ненависть к Западу и т. д. явно не соответствуют их истинным мотивам.Они ГОВОРЯТ, что ненавидят Запад, потому что он воинственный, империалистический, сексистский, этноцентрический и т. д., но где те же самые недостатки появляются в социалистических странах или в примитивных культурах, левые находят им оправдания, или, в лучшем случае, он Грубо признает, что они существуют; тогда как он восторженно указывает (и часто очень преувеличивает) эти недостатки там, где они проявляются в западной цивилизации. Таким образом, ясно, что эти недостатки не у левых реальный мотив ненавидеть Америку и Запад.Он ненавидит Америку и Запад, потому что они сильный и успешный.

16. Такие слова, как уверенность в себе, уверенность в своих силах, инициативность, предприимчивость, оптимизм и т. Д., Не играют особой роли. в лексике либералов и левых. Левые настроены антииндивидуалистически и коллективистски. Он хочет, чтобы общество решать за них все проблемы, удовлетворять все потребности в них, заботиться о них. Он не из тех человека, у которого есть внутреннее чувство уверенности в своей способности решать свои проблемы и удовлетворять свои собственные потребности.Левый противник концепции конкуренции, потому что глубоко внутри он чувствует себя неудачник.

17. Формы искусства, которые нравятся современным левым интеллектуалам, имеют тенденцию сосредотачиваться на мерзости, поражении и отчаянии или иначе они принимают оргиастический тон, сбрасывая рациональный контроль, как если бы не было никакой надежды на достижение что-либо посредством рационального расчета, и все, что оставалось, это погрузиться в ощущения момент.

18. Современные левые философы склонны отвергать разум, науку, объективную реальность и настаивают на том, что все культурно относительно.Верно, что можно задать серьезные вопросы об основах научное знание и о том, как дать определение концепции объективной реальности. Но это Очевидно, что современные левые философы — это не просто хладнокровные логики, систематически анализирующие основы познания. Они глубоко эмоционально вовлечены в свою атаку на правду и реальность. Они атакуют эти концепции из-за собственных психологических потребностей. Во-первых, их атака — это выход для враждебность, и в той мере, в какой она успешна, удовлетворяет стремление к власти.Что еще более важно, левый ненавидит науку и рациональность, потому что они классифицируют одни убеждения как истинные (т. е. успешные, высшие), а другие убеждения как ложные (т. е. несостоятельные, низшие). У левых чувство неполноценности настолько глубоко, что он не может терпеть любая классификация одних вещей как успешных или превосходных, а других как неудовлетворительных или неполноценных. Это также лежит в основе отрицания многими левыми концепции психического заболевания и полезности тестов IQ. Левые антагонистичны генетическим объяснениям человеческих способностей или поведения, потому что такие объяснения имеют тенденцию заставлять одних людей казаться выше или ниже других.Левые предпочитают возлагать на общество должное или обвинять для личности способность или ее отсутствие. Таким образом, если человек уступает, это не его вина, а общества, потому что он не воспитывался должным образом.

19. Леваки обычно не из тех людей, чье чувство неполноценности делает его хвастуном, хвастуном. эгоист, хулиган, самореклама, безжалостный конкурент. Такой человек не совсем потерял веру в сам. У него дефицит чувства силы и самоуважения, но он все еще может представить себя имеющим способность быть сильным и его попытки сделать себя сильным приводят к его неприятному поведению.[1] Но левые для этого зашли слишком далеко. Его чувство неполноценности настолько укоренилось, что он не может представить себе сам как индивидуально сильный и ценный. Отсюда коллективизм левых. Он может чувствовать себя сильным только тогда, когда член крупной организации или массового движения, с которым он себя идентифицирует.

20. Обратите внимание на мазохистскую тенденцию левой тактики. Левые протестуют, лежа перед машинами, они умышленно провоцируют полицию или расистов на жестокое обращение с ними и т. д.Эта тактика часто бывает эффективной, но многие левые используют их не как средство для достижения цели, а потому, что они ПРЕДПОЧИТАЮТ мазохистскую тактику. Ненависть к себе — это левая черта.

21. Левые могут утверждать, что их активность мотивирована состраданием или моральными принципами и моральными принципами. Принцип действительно играет роль для левых сверхсоциализированного типа. Но сострадание и моральный принцип не могут быть главными мотивами левого активизма. Враждебность — слишком заметный компонент левого поведения; так это стремление к власти.Более того, большая часть левого поведения рационально не рассчитана на пользу люди, которым левые утверждают, что пытаются помочь. Например, если кто-то считает, что позитивные действия хорошо для чернокожих, имеет ли смысл требовать позитивных действий враждебно или догматично? Очевидно, было бы более продуктивно применить дипломатический и примирительный подход, который позволил бы минимум словесных и символических уступок белым людям, которые думают, что позитивные действия дискриминируют против них.Но левые активисты не прибегают к такому подходу, потому что это не удовлетворило бы их эмоциональное состояние. потребности. Помощь чернокожим — не их настоящая цель. Вместо этого расовые проблемы служат для них поводом выражать свою враждебность и разочарованную потребность во власти. Поступая так, они фактически вредят черным людям, потому что враждебное отношение активистов к белому большинству имеет тенденцию усиливать расовую ненависть.

22. Если бы в нашем обществе вообще не было социальных проблем, левым пришлось бы ИЗОБРАТЬ проблемы, чтобы предоставить себе повод для суеты.

23. Мы подчеркиваем, что вышеизложенное не претендует на то, чтобы быть точным описанием всех, кто может считаться левым. Это лишь приблизительное указание на общую тенденцию левачества.

ПЕРСОЦИАЛИЗАЦИЯ

24. Психологи используют термин социализация для обозначения процесса, с помощью которого детей учат думайте и действуйте так, как требует общество. Считается, что человек хорошо социализирован, если он верит в моральный кодекс его общества и хорошо вписывается в функционирующую часть этого общества.Может показаться бессмысленным говорить что многие левые сверхсоциализированы, поскольку левые воспринимаются как бунтарь. Тем не менее, позиция может быть защищенным. Многие левые не такие бунтовщики, как кажутся.

25. Моральный кодекс нашего общества настолько требователен, что никто не может думать, чувствовать и действовать абсолютно морально. способ. Например, мы не должны никого ненавидеть, но почти все когда-то кого-то ненавидят. или другое, признается он себе в этом или нет. Некоторые люди настолько социализированы, что попытка думать, чувствовать и действовать морально ложится на них тяжелым бременем.Чтобы избежать чувства вины, они постоянно должны обманывать себя относительно собственных мотивов и находить моральные объяснения своим чувствам и действия, которые на самом деле имеют неморальное происхождение. Мы используем термин сверхсоциализированный для описания таких люди. [2]

26. Избыточная социализация может привести к заниженной самооценке, чувству бессилия, пораженчеству, вине и т. Д. Самый важный способ, с помощью которого наше общество социализирует детей, — это заставить их стыдиться своего поведения. или речь, противоречащая ожиданиям общества.Если с этим переусердствовали, или если конкретный ребенок особенно подверженный таким чувствам, он в конце концов стыдится СЕБЯ. Более того, мысль и поведение сверхсоциализированного человека более ограничено ожиданиями общества, чем ожидания слегка социализированный человек. Большинство людей ведут себя непослушно. Они врут, они совершают мелкие кражи, они нарушают правила дорожного движения, они бездельничают на работе, они кого-то ненавидят, они говорят злобные поступки или они используют какой-нибудь закулисный трюк, чтобы опередить другого парня.Сверхсоциализированный человек не может делать эти вещи, или, если он это делает, он порождает в себе чувство стыда и ненависти к себе. В сверхсоциализированный человек не может даже без чувства вины испытывать мысли или чувства, противоречащие принятая мораль; он не может думать нечистыми мыслями. И социализация — это не только вопрос морали; мы социализированы, чтобы соответствовать многим нормам поведения, которые не подпадают под понятие морали. Таким образом сверхсоциализированный человек находится на психологическом поводке и всю жизнь бежит по рельсам, которые общество легла за него.У многих сверхсоциализированных людей это приводит к чувству стеснения и бессилия. это может стать серьезным испытанием. Мы полагаем, что сверхсоциализация — одна из наиболее серьезных жестокостей, которые люди причиняют друг другу вред.

27. Мы утверждаем, что очень важный и влиятельный сегмент современных левых является сверхсоциализированным и что их сверхсоциализация имеет большое значение в определении направления современной левизны. Левые сверхсоциализированный тип — это, как правило, интеллектуалы или представители высшего среднего класса.Обратите внимание на этот университет интеллектуалы [3] составляют наиболее социализированный сегмент нашего общества, а также самые левые сегмент.

28. Левый из сверхсоциализированного типа пытается сбросить психологический поводок и утвердить свою автономию путем восстание. Но обычно он недостаточно силен, чтобы восстать против самых основных ценностей общества. Обычно говоря, цели сегодняшних левых НЕ противоречат общепринятой морали. Напротив, левый берет общепринятый моральный принцип, принимает его как свой собственный, а затем обвиняет основное общество в нарушении этот принцип.Примеры: расовое равенство, равенство полов, помощь бедным, мир в противоположность война, ненасилие в целом, свобода слова, доброта к животным. Говоря более фундаментально, обязанность человек служить обществу и обязанность общества заботиться о человеке. Все это было глубоко укоренившиеся ценности нашего общества (или, по крайней мере, его среднего и высшего классов [4] в течение длительного времени. ценности явно или неявно выражены или предполагаются в большинстве материалов, представленных нам основные средства массовой информации и образовательная система.Левые, особенно сверхсоциализированный тип, обычно не восстают против этих принципов, а оправдывают свою враждебность к обществу тем, что утверждая (с некоторой долей истины), что общество не соблюдает эти принципы.

29. Вот иллюстрация того, как сверхсоциализированный левый демонстрирует свою настоящую привязанность к общепринятые взгляды нашего общества, при этом делая вид, что восстает против него. Многие левые настаивают на позитивные действия для перевода чернокожих на престижные рабочие места, для улучшения образования в школах для чернокожих и еще денег на такие школы; образ жизни черных низших слоев общества они считают социальным позором.Они хотят интегрировать черного человека в систему, сделать его руководителем бизнеса, юристом, ученым. точно так же, как белые люди из высшего среднего класса. Левые ответят, что меньше всего они хотят черный человек в копию белого человека; вместо этого они хотят сохранить афроамериканскую культуру. Но в в чем состоит это сохранение афроамериканской культуры? Вряд ли он может заключаться в чем-то большем, чем есть еду в черном стиле, слушать музыку в черном стиле, носить одежду в черном стиле и ходить в черный стиль церкви или мечети.Другими словами, он может выражаться только в поверхностных вопросах. Во всем ВАЖНО Уважает, что большинство левых из сверхсоциализированного типа хотят заставить черного человека соответствовать белому среднему классу идеалы. Они хотят заставить его изучать технические дисциплины, стать руководителем или ученым, провести всю свою жизнь. восхождение по статусной лестнице, чтобы доказать, что черные люди ничуть не хуже белых. Они хотят сделать черных отцов ответственные, они хотят, чтобы черные банды отказались от насилия и т. д. производственно-технологическая система.Системе все равно, какую музыку слушает человек, какую какую одежду он носит или какую религию он исповедует, пока учится в школе, придерживается респектабельной работа, подъем по служебной лестнице, ответственный родитель, ненасилие и так далее. В действительности, однако он может это отрицать, сверхсоциализированный левый хочет интегрировать черного человека в систему и заставить его принять его ценности.

30. Мы, конечно, не утверждаем, что левые, даже сверхсоциализированные, НИКОГДА не восстают против фундаментальные ценности нашего общества.Ясно, что иногда они это делают. Некоторые сверхсоциализированные левые зашли так далеко как восстать против одного из важнейших принципов современного общества, прибегнув к физическому насилию. По по их собственному мнению, насилие является для них формой освобождения. Другими словами, совершая насилие, они преодолеть психологические ограничения, которые им приучили. Потому что они сверхсоциализированы эти ограничения были для них более ограниченными, чем для других; отсюда их потребность освободиться от них.Но обычно они оправдывают свой бунт основными ценностями. Если они прибегают к насилию, они заявляют бороться против расизма и т.п.

31. Мы понимаем, что можно выдвинуть много возражений против приведенного выше эскиза левой психологии. Реальная ситуация сложна, и для ее полного описания потребуется несколько томов. даже при наличии необходимых данных. Мы утверждаем только, что указали очень приблизительно два наиболее важные тенденции в психологии современной левизны.

32. Проблемы левых указывают на проблемы нашего общества в целом. Низкая самооценка, депрессивные тенденции и пораженчество не ограничиваются левыми. Хотя особенно они заметны в левые, они широко распространены в нашем обществе. И сегодняшнее общество пытается социализировать нас в большей степени, чем любое предыдущее общество. Эксперты даже рассказывают нам, как есть, как заниматься спортом, как заниматься любовью, как растить наших детей и так далее.

ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС

33.У людей есть потребность (вероятно, основанная на биологии) в чем-то, что мы назовем силой процесс. Это тесно связано с потребностью в энергии (что широко признано), но не совсем то же самое. предмет. Энергетический процесс состоит из четырех элементов. Три наиболее четких из них мы называем целью, усилием и достижение цели. (У каждого должны быть цели, для достижения которых требуются усилия и необходимо добиться успеха в достижение хотя бы некоторых из его целей.) Четвертый элемент труднее определить и может не быть необходимым. для всех.Мы называем это автономией и обсудим это позже (параграфы 42-44).

34. Рассмотрим гипотетический случай человека, который может иметь все, что хочет, просто желая этого. Такой у человека есть сила, но у него разовьются серьезные психологические проблемы. Сначала ему будет очень весело, но к и через это ему станет скучно и он деморализован. В конце концов он может впасть в клиническую депрессию. История показывает, что праздная аристократия имеет тенденцию к упадку. Это не относится к боевым аристократам. которые должны бороться, чтобы сохранить свою власть.Но праздная, безопасная аристократия, которой нет нужды сами обычно становятся скучными, гедонистскими и деморализованными, даже если у них есть власть. Это показывает этой мощности недостаточно. У человека должны быть цели, для достижения которых можно использовать свою силу.

35. У каждого есть цели; по крайней мере, чтобы получить все необходимое для жизни: пищу, воду и все, что угодно. одежда и укрытие обусловлены климатом. Но праздный аристократ получает эти вещи без усилий. Отсюда его скука и деморализация.

36. Недостижение важных целей приводит к смерти, если цели связаны с физическими потребностями, и к разочарованию. если недостижение целей совместимо с выживанием. Постоянная неспособность достичь целей на протяжении всей жизни приводит к пораженчеству, заниженной самооценке или депрессии.

37. Таким образом, чтобы избежать серьезных психологических проблем, человеку необходимы цели, достижение которых требует усилий, и он должен иметь разумный успех в достижении своих целей.

СУРРОГАТНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

38.Но не каждому праздному аристократу становится скучно и деморализовано. Например, император Хирохито, вместо того, чтобы погрузиться в декадентский гедонизм, посвятил себя морской биологии, области, в которой он стал выдающийся. Когда людям не нужно напрягаться для удовлетворения своих физических потребностей, они часто создают искусственные цели для себя. Во многих случаях они затем преследуют эти цели с той же энергией и эмоциональная вовлеченность, которую в противном случае они бы вложили в поиск предметов первой необходимости.Таким образом аристократы Римской империи имели свои литературные претензии; многие европейские аристократы несколько веков назад тратили огромное количество времени и сил на охоту, хотя мясо им определенно было не нужно; Другой аристократия боролась за статус посредством тщательно продуманной демонстрации богатства; и несколько аристократов, вроде Хирохито, обратились к науке.

39. Мы используем термин суррогатная деятельность для обозначения деятельности, направленной на достижение искусственной цели, которая люди создают для себя просто для того, чтобы работать над достижением какой-то цели, или, скажем так, просто для ради удовлетворения, которое они получают от преследования цели.Вот практическое правило идентификации суррогатной деятельности. Если у человека, который много времени и сил уделяет достижению цели X, спросите: себе это: если бы ему приходилось посвящать большую часть своего времени и энергии удовлетворению своих биологических потребностей, и если бы это усилия потребовали от него разнообразного и интересного использования своих физических и умственных способностей, почувствовал бы он себя серьезно обделен из-за того, что не достиг цели Х? Если ответ отрицательный, то лица, преследующие цель X это суррогатная деятельность.Исследования Хирохитоса в области морской биологии явно представляли собой суррогатную деятельность, поскольку почти наверняка, если бы Хирохито пришлось проводить свое время, работая над интересными ненаучными задачами, чтобы чтобы получить необходимое для жизни, он не чувствовал бы себя обделенным, потому что он не знал всего о анатомия и жизненные циклы морских животных. С другой стороны, погоня за сексом и любовью (например) не суррогатная деятельность, потому что большинство людей, даже если бы их существование в остальном было удовлетворительным, чувствовали бы себя обделены, если они прожили свою жизнь, не имея отношений с представителем противоположного пола.(Но стремление к чрезмерному сексу, которого больше, чем действительно нужно, может быть суррогатным занятием.)

40. В современном индустриальном обществе необходимы лишь минимальные усилия для удовлетворения физических потребностей. это достаточно, чтобы пройти программу обучения, чтобы приобрести какие-то мелкие технические навыки, а затем прийти на работу вовремя и приложить очень скромные усилия, чтобы удержаться на работе. Единственные требования — умеренное количество интеллект и, прежде всего, простое ПОСЛУШАНИЕ. Если они есть, общество заботится о них от колыбели до могила.(Да, есть представители низшего класса, которые не могут принимать физические потребности как должное, но мы говорим здесь основного общества.) Таким образом, неудивительно, что современное общество полно суррогатной деятельности. К ним относятся научная работа, спортивные достижения, гуманитарная работа, художественное и литературное творчество, восхождение по служебной лестнице, приобретение денег и материальных благ далеко за пределы той точки, на которой они перестают приносить какое-либо дополнительное физическое удовлетворение и социальную активность, когда он решает проблемы, которые не важно лично для активиста, как и в случае с белыми активистами, которые отстаивают права небелых меньшинства.Это не всегда ЧИСТАЯ суррогатная деятельность, поскольку для многих людей они могут быть мотивированы в часть из-за потребностей, отличных от необходимости иметь какую-то цель, которую нужно преследовать. Научная работа может быть частично мотивирована стремление к престижу, художественное творчество за счет необходимости выражать чувства, воинствующий общественный активизм через враждебность. Но для большинства людей, которые их преследуют, эти действия по большей части являются суррогатными. Например, большинство ученых, вероятно, согласятся, что удовлетворение, которое они получают от своей работы, важнее чем деньги и престиж, которые они зарабатывают.

41. Для многих, если не для большинства людей, суррогатная деятельность приносит меньшее удовлетворение, чем стремление к реальным целям (т. Е. цели, которых люди хотели бы достичь, даже если бы их потребность в процессе власти уже была удовлетворена). Один свидетельством этого является тот факт, что во многих или в большинстве случаев люди, глубоко вовлеченные в суррогатные деятельность никогда не бывает удовлетворенной, никогда не бывает в состоянии покоя. Таким образом, создатель денег постоянно стремится к все большему и большему. богатство. Ученый не успевает решить одну проблему, как он переходит к следующей.Бегун на длинные дистанции заставляет себя бежать все дальше и быстрее. Многие люди, занимающиеся суррогатной деятельностью, скажут, что они получают гораздо больше удовлетворения от этой деятельности, чем от мирской деятельности по удовлетворению их биологические потребности, но это потому, что в нашем обществе усилия, необходимые для удовлетворения биологических потребностей, сводится к мелочам. Что еще более важно, в нашем обществе люди не удовлетворяют свои биологические потребности. АВТОНОМНО, но действуя как части огромной социальной машины.Напротив, люди обычно имеют большую автономию в выполнении суррогатной деятельности.

АВТОНОМИЯ

42. Автономия как часть процесса власти не может быть необходимой для каждого человека. Но большинство людей нуждаются в большей или меньшей степени автономии в работе для достижения своих целей. Их усилия должны быть предприняты по собственной инициативе и должны находиться под их собственным руководством и контролем. Тем не менее, большинству людей не нужно проявлять эту инициативу, руководство и контроль как отдельные лица.Обычно достаточно действовать в качестве члена Малая группа. Таким образом, если полдюжины человек обсуждают между собой цель и успешно усилия для достижения этой цели, их потребность в процессе власти будет удовлетворена. Но если они работают по жесткому приказу передаваемые сверху, которые не оставляют им места для автономных решений и инициативы, тогда их потребность ибо процесс питания не обслуживается. То же самое верно, когда решения принимаются на коллективной основе, если группа, принимающая коллективное решение, настолько велика, что роль каждого индивидуума незначительна.[5]

43. Верно, что некоторые люди, похоже, мало нуждаются в автономии. Либо их стремление к власти слабые, или они удовлетворяют его, отождествляя себя с какой-то могущественной организацией, к которой они принадлежат. А есть бездумные животные, которых, кажется, удовлетворяет чисто физическое чувство силы. (хороший боевой солдат, который обретает чувство силы, развивая боевые навыки, что ему очень нравится использовать в слепом повиновении своему начальству).

44.Но для большинства людей это происходит через процесс власти, имея цель, делая АВТОНОМНОЕ усилие. и достижение цели — обретения чувства собственного достоинства, уверенности в себе и чувства власти. Когда кто-то делает не иметь адекватной возможности пройти через процесс власти последствия (в зависимости от индивидуальным и по ходу процесса власти нарушается) скука, деморализация, заниженная самооценка, чувство неполноценности, пораженчество, депрессия, беспокойство, чувство вины, разочарование, враждебность, жестокое обращение со стороны супруга или ребенка, ненасытный гедонизм, ненормальное сексуальное поведение, нарушения сна, расстройства пищевого поведения и т. д.[6]

ИСТОЧНИКИ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ

45. Любой из вышеперечисленных симптомов может встречаться в любом обществе, но в современном индустриальном обществе они проявляются. присутствует в массовом масштабе. Мы не первые, кто упоминает о том, что сегодня мир сходит с ума. Этот что-то нехорошее для человеческих обществ. Есть все основания полагать, что первобытный человек страдал меньше стресса и разочарований и был лучше удовлетворен своим образом жизни, чем современный человек. Это правда что не все было милым и легким в первобытных обществах.Жестокое обращение с женщинами было обычным явлением среди У австралийских аборигенов трансексуальность была довольно распространена среди некоторых племен американских индейцев. Но это действительно кажется, что ВООБЩЕ ГОВОРЯТ о проблемах, которые мы перечислили в предыдущем абзацы были гораздо менее распространены среди первобытных народов, чем в современном обществе.

46. ​​Мы объясняем социальные и психологические проблемы современного общества тем фактом, что это общество требует, чтобы люди жили в условиях, радикально отличных от тех, в которых эволюционировала человеческая раса. и вести себя таким образом, который противоречит образцам поведения, выработанным человечеством во время жизни. при более ранних условиях.Из того, что мы уже писали, ясно, что мы считаем отсутствие возможность правильно испытать процесс питания как наиболее важный из ненормальных условий для которому современное общество подчиняет людей. Но не только. Прежде чем заняться нарушением Процесс власти как источник социальных проблем, мы обсудим некоторые другие источники.

47. Среди ненормальных условий современного индустриального общества — чрезмерная плотность населения. население, изоляция человека от природы, чрезмерная скорость социальных изменений и нарушение естественного небольшие сообщества, такие как большая семья, деревня или племя.

48. Хорошо известно, что теснота увеличивает стресс и агрессию. Степень скученности, существующая сегодня а изоляция человека от природы — последствия технического прогресса. Все доиндустриальные общества были преимущественно сельскими. Промышленная революция значительно увеличила размер городов и долю население, которое в них живет, и современные сельскохозяйственные технологии позволили Земле поддерживать гораздо более плотное население, чем когда-либо прежде.(Кроме того, технологии усугубляют последствия скопление людей, потому что оно дает людям все большую разрушительную силу. Например, различные шумы- изготовление устройств: косилки, радиоприемники, мотоциклы и т. д. Если использование этих устройств не ограничено, люди те, кто хочет тишины и покоя, разочаровываются из-за шума. Если их использование ограничено, люди, использующие устройства расстроены правилами. Но если бы эти машины никогда не были изобретены, не было бы конфликт и никакого разочарования, вызванного ими.)

49. Для примитивных обществ мир природы (который обычно меняется медленно) обеспечивал стабильную рамки и, следовательно, чувство безопасности. В современном мире человеческое общество доминирует над природой а не наоборот, и современное общество меняется очень быстро из-за технологических изменений. Таким образом, стабильного каркаса нет.

50. Консерваторы — дураки: они жалуются на упадок традиционных ценностей, но с энтузиазмом поддерживать технический прогресс и экономический рост.Видимо им никогда не приходит в голову, что ты не можешь делать быстрые, радикальные изменения в технологиях и экономике общества, не вызывая быстрых изменений во всех других сферах жизни общества, и что такие быстрые изменения неизбежно разрушают традиционные значения.

51. Нарушение традиционных ценностей в некоторой степени подразумевает распад облигаций, которые удерживают вместе традиционные мелкие социальные группы. Распад небольших социальных групп также чему способствует тот факт, что современные условия часто требуют или побуждают людей переезжать в новые места, отделяя себя от своих сообществ.Помимо этого, технологическое общество ДОЛЖНО ослабить семью. связей и местных сообществ, если он хочет эффективно функционировать. В современном обществе лояльность личности должна быть в первую очередь в систему и только во вторую очередь в небольшое сообщество, потому что если внутренняя лояльность небольшие сообщества были сильнее, чем лояльность к системе, такие сообщества будут преследовать свои собственное преимущество за счет системы.

52. Предположим, что государственный служащий или руководитель корпорации назначают своего двоюродного брата, друга или коллегу. религиозный деятель на должность, а не назначать человека, наиболее подходящего для этой работы.Он разрешил личная лояльность, чтобы заменить его лояльность к системе, и это кумовство или дискриминация, и то, и другое. которые являются ужасными грехами в современном обществе. Будущие индустриальные общества, которые плохо справились с подчинение личной или местной лояльности лояльности системе обычно очень неэффективно. (Посмотрите на латынь Америка.) Таким образом, развитое индустриальное общество может терпеть только те небольшие сообщества, которые выхолащивают, укрощают и превращают в инструменты системы. [7]

53.Перенаселенность, быстрые изменения и распад сообществ широко признаны источниками социальные проблемы. Но мы не считаем, что их достаточно, чтобы объяснить масштаб проблем, которые возникают. видел сегодня.

54. Несколько доиндустриальных городов были очень большими и многолюдными, но их жители, похоже, не имели страдал психологическими проблемами в той же степени, что и современный человек. В Америке сегодня все еще есть малонаселенные сельские районы, и мы находим там те же проблемы, что и в городских районах, хотя проблемы, как правило, быть менее острым в сельской местности.Таким образом, скученность не кажется решающим фактором.

55. На растущем краю американской границы в XIX веке мобильность населения вероятно, разрушили большие семьи и небольшие социальные группы, по крайней мере, в той же степени, что и они. сломался сегодня. Фактически, многие нуклеарные семьи жили по своему выбору в такой изоляции, не имея соседей. в пределах нескольких миль, что они вообще не принадлежали ни к одной общине, но, похоже, они не развились проблемы в результате.

56. Кроме того, изменения в американском пограничном обществе были очень быстрыми и глубокими. Мужчина может родиться и выросли в бревенчатой ​​хижине, вне досягаемости закона и порядка, и питались в основном диким мясом; и к тому времени он достигнув преклонного возраста, он мог работать на постоянной работе и жить в упорядоченном сообществе с эффективными правоохранительные органы. Это было более глубокое изменение, чем то, что обычно происходит в жизни современного человека. индивидуальным, но, похоже, это не привело к психологическим проблемам.Фактически, американцы XIX века тон общества был оптимистичным и самоуверенным, в отличие от современного общества. [8]

57. Разница, как мы утверждаем, заключается в том, что у современного человека есть чувство (в значительной степени оправданное), что перемены НАВЯЗАНЫ. на него, в то время как пограничник 19-го века чувствовал (также в значительной степени оправданный), что он создал изменения сам, по собственному выбору. Так пионер поселился на выбранном им участке земли и превратил его в фармить своими силами. В те дни в округе могло быть всего пара сотен жителей. и был гораздо более изолированным и автономным образованием, чем современный округ.Отсюда фермер-пионер участвовал как член относительно небольшой группы в создании нового упорядоченного сообщества. Один может есть вопрос, было ли создание этого сообщества улучшением, но в любом случае оно удовлетворило пионерам нужен процесс питания.

58. Можно было бы привести другие примеры обществ, в которых происходили быстрые изменения и / или отсутствие тесных связей с сообществом без массовых отклонений в поведении, которые наблюдаются сегодня индустриальное общество.Мы утверждаем, что наиболее важной причиной социальных и психологических проблем в современное общество — это тот факт, что у людей недостаточно возможностей пройти через процесс власти в нормальный способ. Мы не хотим сказать, что современное общество — единственное, в котором процесс власти был нарушено. Вероятно, большинство, если не все цивилизованные общества вмешались в процесс власти, чтобы добиться большего или в меньшей степени. Но в современном индустриальном обществе проблема стала особенно острой. Левизна, по крайней мере в своей недавней (середина-конец ХХ века) форме отчасти является симптомом лишения власти процесс.

НАРУШЕНИЕ ЭНЕРГЕТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ

59. Мы разделяем человеческие влечения на три группы: (1) те, которые можно удовлетворить с минимальными усилиями; (2) те, которые могут быть удовлетворены, но только ценой серьезных усилий; (3) те, которые не могут быть полностью удовлетворены независимо от того, сколько усилий человек прилагает. Процесс власти — это процесс удовлетворения стремлений вторая группа. Чем больше влечений в третьей группе, тем больше разочарования, гнева, в конечном итоге. пораженчество, депрессия и т. д.

60. В современном индустриальном обществе естественные человеческие побуждения, как правило, отнесены к первой и третьей группам, и вторая группа, как правило, состоит из искусственно созданных влечений.

61. В первобытных обществах предметы первой необходимости обычно попадают в группу 2: их можно получить, но только в цена серьезных усилий. Но современное общество стремится гарантировать физические потребности каждому [9] в обмен с минимальными усилиями, поэтому физические потребности отнесены к группе 1.(Может быть разногласия по поводу того, минимальны ли усилия, необходимые для удержания работы; но обычно от нижнего до среднего на должном уровне, какие бы усилия ни требовались, это просто ПОСЛУШАНИЕ. Вы сидите или стоите там, где вам велят сядьте или встаньте и делайте то, что вам говорят, так, как вам говорят. Редко приходится прикладывать серьезно, и в любом случае у вас вряд ли есть автономия в работе, так что потребность в мощности процесс плохо обслуживается.)

62. Социальные потребности, такие как секс, любовь и статус, часто остаются в группе 2 в современном обществе, в зависимости от ситуация индивида.[10] Но, за исключением людей, которые имеют особенно сильное стремление к статусу, усилия, необходимые для реализации социальных побуждений, недостаточны для адекватного удовлетворения потребности во власти процесс.

63. Таким образом, были созданы определенные искусственные потребности, которые попадают в группу 2, следовательно, обслуживают потребность во власти. процесс. Были разработаны рекламные и маркетинговые методы, которые заставляют многих людей чувствовать, что им нужны вещи, о которых их бабушка и дедушка никогда не желали и даже не мечтали. Требуются серьезные усилия, чтобы заработать достаточно деньги для удовлетворения этих искусственных потребностей, поэтому они попадают в группу 2.(Но см. Параграфы 80-82.) Современные человек должен удовлетворять свою потребность в процессе власти в основном за счет удовлетворения искусственных потребностей, созданных индустрии рекламы и маркетинга [11], а также посредством суррогатной деятельности.

64. Кажется, что для многих, а может быть для большинства, эти искусственные формы процесса власти недостаточный. Тема, которая неоднократно появляется в трудах социальных критиков второй половины ХХ век — это чувство бесцельности, которое беспокоит многих людей в современном обществе.(Этот бесцельность часто называют другими именами, например, аномальной пустотой или пустотой среднего класса). что так называемый кризис идентичности на самом деле является поиском цели, часто стремления к подходящая суррогатная деятельность. Возможно, экзистенциализм во многом является ответом на бесцельность современная жизнь. [12] В современном обществе очень распространен поиск самореализации. Но мы думаем, что для большинству людей деятельность, основной целью которой является выполнение (то есть суррогатная деятельность), не приносит вполне удовлетворительное исполнение.Другими словами, он не полностью удовлетворяет потребность в силовом процессе. (Смотрите абзац 41.) Эту потребность можно полностью удовлетворить только с помощью действий, имеющих некоторую внешнюю цель, такие как физические потребности, секс, любовь, статус, месть и т. д.

65. Кроме того, если цели достигаются за счет зарабатывания денег, подъема по служебной лестнице или работы в качестве часть системы каким-то другим образом, большинство людей не в состоянии преследовать свои цели АВТОНОМНО. Большинство рабочих — это кто-то другой, и, как мы указывали в параграфе 61, должны проводить свои дни, делая то, что им говорят, так, как им велят это делать.Даже люди, которые в бизнесе для себя имеют лишь ограниченную автономию. Это хроническая жалоба лиц малого бизнеса. и предприниматели, у которых связаны руки из-за чрезмерного государственного регулирования. Некоторые из этих правил несомненно, излишни, но по большей части правительственные постановления являются важными и неизбежными частями наше чрезвычайно сложное общество. Сегодня большая часть малого бизнеса работает по системе франчайзинга. Это несколько лет назад в Wall Street Journal сообщалось, что многие компании, предоставляющие франшизу, потребовать от претендентов на получение франшизы пройти личностный тест, предназначенный для ИСКЛЮЧЕНИЯ тех, кто творчество и инициативность, потому что такие люди недостаточно послушны, чтобы послушно подчиняться система франчайзинга.Это исключает из малого бизнеса многих людей, которые больше всего нуждаются в автономии.

66. Сегодня люди живут больше благодаря тому, что система делает ДЛЯ них или ДЛЯ них, чем благодаря тому, что они делают для себя. И то, что они делают для себя, делается все больше и больше по заложенным каналам. системой. Возможности, как правило, — это те, которые предоставляет система, возможности необходимо использовать. в соответствии с правилами и положениями [13], и методы, предписанные экспертами, должны соблюдаться, если есть быть шансом на успех.

67. Таким образом, процесс власти в нашем обществе нарушается из-за недостатка реальных целей и недостатка автономность в достижении целей. Но это также нарушается из-за тех человеческих побуждений, которые попадают в группу. 3: побуждения, которые нельзя удовлетворить в достаточной мере, независимо от того, сколько усилий он прилагает. Один из этих приводов потребность в безопасности. Наша жизнь зависит от решений, принимаемых другими людьми; мы не контролируем эти решения, и обычно мы даже не знаем людей, которые их принимают.(Мы живем в мире, в котором относительно немногие люди, возможно, 500 или 1000 человек принимают важные решения Филип Б. Хейманн из Гарвардская школа права, цитата Энтони Льюиса, New York Times, 21 апреля 1995 г.) Наша жизнь зависит от соблюдаются ли надлежащим образом стандарты безопасности на атомной электростанции; от того, сколько пестицидов разрешено попадать в нашу пищу или сколько загрязнений в наш воздух; от того, насколько искусен (или некомпетентен) наш врач является; потеряем ли мы работу или получим ее, может зависеть от решений, принятых государственными экономистами или корпорацией. руководители; и так далее.Большинство людей не в состоянии защитить себя от этих угроз для более [чем] в очень ограниченной степени. Поэтому люди, ищущие безопасности, разочаровываются, что приводит к чувство бессилия.

68. Можно возразить, что первобытный человек физически менее защищен, чем современный человек, как показывает его более короткая продолжительность жизни; следовательно, современный человек страдает меньшим, а не большим количеством незащищенности, которое нормально для человека. Но психологическая безопасность не совсем соответствует физической безопасности.Что заставляет нас ЧУВСТВОВАТЬ в безопасности, так это не столько объективная безопасность, сколько чувство уверенности в нашей способности принимать меры. заботиться о себе. Первобытный человек, которому угрожает свирепое животное или голод, может сражаться в порядке самообороны или путешествовать в поисках еды. У него нет уверенности в успехе этих усилий, но он ни в коем случае не беспомощен. против вещей, которые ему угрожают. С другой стороны, современному человеку угрожают многие вещи. против чего он беспомощен: ядерные аварии, канцерогены в продуктах питания, загрязнение окружающей среды, войны, повышение налогов, вторжение в его частную жизнь со стороны крупных организаций, общенациональные социальные или экономические явления это может нарушить его образ жизни.

69. Это правда, что первобытный человек бессилен против некоторых вещей, которые ему угрожают; болезнь для пример. Но он может стоически принять риск заболевания. Это часть природы вещей, это не чья-то вина, если только это не вина какого-то воображаемого безличного демона. Но угрозы для современного человека, как правило, СДЕЛАНО ЧЕЛОВЕКОМ. Они не являются результатом случайности, но навязаны ему другими людьми, чьи на решения он как личность повлиять не может. Следовательно, он чувствует разочарование, унижение и сердитый.

70. Таким образом, первобытный человек по большей части имеет свою безопасность в своих руках (либо как индивидуум, либо как член МАЛЕНЬКОЙ группы), тогда как безопасность современного человека находится в руках людей или организации, которые слишком отдалены или слишком велики, чтобы он мог лично на них влиять. Так современно стремление человека к безопасности имеет тенденцию делиться на группы 1 и 3; в некоторых областях (еда, жилье и т. д.) его безопасность обеспечен ценой лишь незначительных усилий, тогда как в других областях он НЕ МОЖЕТ достичь безопасности.(Вышеизложенное значительно упрощает реальную ситуацию, но показывает в общих чертах, как состояние современный человек отличается от первобытного человека.)

71. У людей есть много преходящих побуждений или импульсов, которые неизбежно расстраиваются в современной жизни и поэтому падают. в группу 3. Можно рассердиться, но современное общество не может допустить драки. Во многих ситуациях это так не допускать даже словесной агрессии. Собираясь куда-то, можно торопиться или быть в настроении ехать медленно, но, как правило, у человека нет другого выбора, кроме как двигаться с потоком транспорта и подчиняться движению. сигналы.Кто-то может захотеть выполнить свою работу по-другому, но обычно можно работать только в соответствии с правила, установленные одним работодателем. Во многих других отношениях современный человек скован сетью. правил и предписаний (явных или подразумеваемых), которые расстраивают многие из его импульсов и, таким образом, мешают силовой процесс. Невозможно обойтись без большинства этих правил, потому что они необходимы для функционирование индустриального общества.

72. Современное общество в некоторых отношениях чрезвычайно снисходительно.В вопросах, не имеющих отношения к функционирование системы, как правило, мы можем делать то, что нам заблагорассудится. Мы можем верить в любую религию, которая нам нравится (как до тех пор, пока он не поощряет поведение, опасное для системы). Мы можем лечь в постель с кем угодно нравится (при условии, что мы практикуем безопасный секс). Мы можем делать все, что захотим, лишь бы это НЕ ВАЖНО. Но во всех ВАЖНЫХ вопросах система все больше стремится регулировать наше поведение.

73. Поведение регулируется не только четкими правилами, и не только государством.Контроль часто осуществляется путем косвенного принуждения, психологического давления или манипуляции, а также посредством другими организациями, кроме правительства, или системой в целом. Большинство крупных организаций используют некоторые форма пропаганды [14] для манипулирования общественным отношением или поведением. Пропаганда не ограничивается рекламные ролики и рекламные объявления, а иногда даже сознательно не предназначены для пропаганды люди, которые это делают. Например, содержание развлекательных программ — мощная форма пропаганда.Пример косвенного принуждения: нет закона, который гласит, что мы должны ходить на работу каждый день. и выполняем заказы наших работодателей. Юридически ничто не мешает нам жить в дикой природе, как первобытными людьми или заниматься бизнесом для себя. Но на практике дикой страны очень мало слева, и в экономике есть место только для ограниченного числа владельцев малого бизнеса. Следовательно, большинство из нас может выжить только как кто-то другой сотрудник.

74. Мы полагаем, что одержимость современного мужчины долголетием, поддержанием физической силы и сексуальной привлекательность для преклонного возраста, является признаком невыполнения в результате лишения энергетический процесс.Кризис среднего возраста также является таким симптомом. Так же и отсутствие интереса к детям это довольно распространено в современном обществе, но почти неслыханно в примитивных обществах.

75. В первобытных обществах жизнь представляет собой последовательность этапов. Потребности и цели одного этапа были выполнено, особого сопротивления переходу к следующему этапу нет. Молодой человек проходит через становясь охотником, охотясь не ради спорта или ради удовольствия, а для того, чтобы добыть мясо, которое необходимо для еды.(У молодых женщин процесс более сложный, с большим упором на социальную власть; мы не будем обсуждать это здесь.) Эта фаза успешно пройдена, и у молодого человека нет нежелание смириться с обязанностями по воспитанию семьи. (Напротив, некоторые современные люди откладывать на неопределенное время рождение детей, потому что они слишком заняты поисками удовлетворения. Мы предполагают, что удовлетворение, в котором они нуждаются, — это адекватный опыт процесса власти с реальными целями вместо искусственных целей суррогатной деятельности.) Опять успешно вырастив детей, переживая процесс власти, обеспечивая их физическими потребностями, примитивный человек чувствует, что его работа сделано, и он готов смириться со старостью (если он выживет так долго) и смертью. Многие современные люди на с другой стороны, обеспокоены перспективой физического ухудшения состояния и смерти, о чем свидетельствует количество усилия, которые они затрачивают на поддержание своего физического состояния, внешнего вида и здоровья. Мы утверждаем, что это из-за невыполнения из-за того, что они никогда не использовали свои физические силы в практических использования, никогда не проходили через процесс питания, серьезно используя свое тело.Это не примитив человек, который ежедневно использовал свое тело в практических целях, который боится старения, но современный человек, который никогда не пользовался своим телом, кроме ходьбы от машины до дома. Это мужчина чья потребность в процессе власти была удовлетворена в течение его жизни, кто лучше всего готов смириться с концом эта жизнь.

76. В ответ на аргументы этого раздела кто-то скажет: Общество должно найти способ дать людям возможность пройти процесс питания.Для таких людей ценность возможности разрушена. самим фактом, что общество дает им это. Им нужно найти или реализовать свои собственные возможности. В виде пока система ДАЕТ им возможности, она все еще держит их на привязи. Чтобы достичь автономии, они должен слезть с поводка.

КАК НЕКОТОРЫЕ ЛЮДИ НАСТРАИВАЮТСЯ

77. Не все в индустриально-технологическом обществе страдают психологическими проблемами. Некоторые люди даже заявляют, что вполне удовлетворены таким обществом.Теперь обсудим некоторые причины, по которым люди так сильно различаются в своих ответах на современное общество.

78. Во-первых, несомненно, существуют различия в силе стремления к власти. Лица со слабым стремление к власти может иметь относительно небольшую потребность в прохождении процесса питания или, по крайней мере, относительно небольшую потребность в автономии в энергетическом процессе. Это послушные люди, которые были бы счастливы как плантация. темнокожие на Старом Юге. (Мы не хотим насмехаться над темнокожими плантациями Старого Юга.К их К чести, большинство рабов НЕ довольствовались своим рабством. Мы глумимся над довольными людьми с сервитутом.)

79. У некоторых людей может быть исключительное стремление, преследуя которое они удовлетворяют свою потребность во власти. процесс. Например, те, у кого необычно сильное стремление к социальному статусу, могут потратить все живет, поднимаясь по служебной лестнице, никогда не уставая от этой игры.

80. Люди различаются по своей восприимчивости к рекламе и маркетинговым методам.Некоторые настолько восприимчивы, что даже если они зарабатывают много денег, они не могут удовлетворить свою постоянную тягу к блестящему новому игрушки, которые маркетинговая индустрия болтает у них на глазах. Поэтому они всегда испытывают финансовые затруднения, даже если их доход велик, и их тяга не удовлетворяется.

81. Некоторые люди мало восприимчивы к рекламе и маркетинговым методам. Это люди, которые деньги не интересуют. Приобретение материала не служит их потребностям в энергетическом процессе.

82. Люди со средней восприимчивостью к рекламе и маркетинговым методам могут зарабатывать достаточно денег, чтобы удовлетворить их тягу к товарам и услугам, но только ценой серьезных усилий (вкладывая сверхурочная работа, прием на вторую работу, повышение по службе и т. д.). Таким образом материальное приобретение служит их потребности в силовой процесс. Но вовсе не обязательно, что их потребность полностью удовлетворена. Они могут иметь недостаточная автономия в процессе питания (их работа может состоять из следования приказам) и некоторые из их диски могут быть нарушены (например,г., безопасность, агрессия). (Мы виновны в чрезмерном упрощении в пунктах 80- 82, потому что мы предположили, что стремление к материальному приобретению целиком является результатом рекламного и маркетинговая индустрия. Конечно, не все так просто. [11]

83. Некоторые люди частично удовлетворяют свою потребность во власти, отождествляя себя с могущественной организацией. или массовое движение. Человек, у которого нет целей или власти, присоединяется к движению или организации, принимает ее цели как свои собственные, а затем работает над достижением этих целей.Когда некоторые цели достигнуты, человек, даже хотя его личные усилия сыграли лишь незначительную роль в достижении целей, чувствует (через его идентификацию с движением или организацией), как если бы он прошел через процесс власти. Это явление использовали фашисты, нацисты и коммунисты. Наше общество тоже им пользуется, хотя и реже грубо. Пример: Мануэль Норьега раздражал США (цель: наказать Норьегу). США вторглись Панама (усилие) и наказал Норьегу (достижение цели).Таким образом, США прошли через процесс власти. и многие американцы, отождествляющие себя с США, испытали процесс власти опосредованно. Отсюда широкое общественное одобрение вторжения в Панаму; это давало людям чувство силы. [15] Мы видим то же явление в армиях, корпорациях, политических партиях, гуманитарных организациях, религиозные или идеологические движения. В частности, левые движения привлекают людей, которые ищут чтобы удовлетворить их потребность во власти. Но для большинства людей идентификация с большой организацией или массой движение не полностью удовлетворяет потребность в силе.

84. Другой способ, которым люди удовлетворяют свою потребность в процессе власти, — это суррогатная деятельность. В виде мы объяснили в параграфах 38-40, суррогатная деятельность — это деятельность, направленная на искусственную цель что человек преследует ради удовлетворения, которое он получает от преследования цели, а не потому, что ему нужно достичь самой цели. Например, нет никакого практического мотива для наращивания огромных мускулов, забить шарик в лунку или приобрести полную серию почтовых марок.Тем не менее, многие люди в нашем общество увлеченно занимается бодибилдингом, гольфом или коллекционированием марок. Некоторые люди больше направлен на других, чем другие, и поэтому будет охотнее придавать значение суррогатной деятельности просто потому что окружающие считают это важным или потому, что общество говорит им, что это важно. Это почему некоторые люди очень серьезно относятся к тривиальным занятиям, таким как спорт, бридж, шахматы или загадочные научные занятия, тогда как другие, более дальновидные, никогда не видят в этих вещах ничего, кроме суррогатные виды деятельности, которыми они являются, и, следовательно, никогда не придают им достаточного значения, чтобы удовлетворить их потребность в процессе власти таким образом.Остается только указать, что во многих случаях путь людей заработка на жизнь также является суррогатной деятельностью. Не ЧИСТАЯ суррогатная деятельность, поскольку часть мотива для деятельность состоит в том, чтобы получить физические потребности и (для некоторых людей) социальный статус и предметы роскоши, которые реклама заставляет их хотеть. Но многие люди вкладывают в свою работу гораздо больше усилий, чем необходимо для заработка. какие бы деньги и статус они ни потребовали, и эти дополнительные усилия представляют собой суррогатную деятельность. Эта дополнительная усилие вместе с сопутствующим эмоциональным вложением — одна из самых мощных сил, действующих к постоянному развитию и совершенствованию системы с негативными последствиями для отдельных свобода (см. пункт 131).Особенно для наиболее творческих ученых и инженеров работа, как правило, в основном суррогатная деятельность. Этот момент настолько важен, что заслуживает отдельного обсуждения, которое мы уступить момент (параграфы 87-92).

85. В этом разделе мы объяснили, сколько людей в современном обществе действительно удовлетворяют свою потребность в энергетический процесс в большей или меньшей степени. Но мы думаем, что для большинства людей потребность в процесс питания полностью не устраивает. В первую очередь, те, у кого ненасытная тяга к статусу или кто прочно увлеклись суррогатной деятельностью или достаточно сильно отождествляют себя с движением или организации, чтобы удовлетворить свою потребность во власти таким образом, являются исключительными личностями.Остальные не полностью удовлетворены суррогатной деятельностью или идентификацией с организацией (см. пункты 41, 64). в во-вторых, система налагает слишком большой контроль через явное регулирование или через социализация, которая приводит к дефициту автономии и разочарованию из-за невозможности достижение определенных целей и необходимость сдерживания слишком многих порывов.

86. Но даже если бы большинство людей в индустриально-технологическом обществе были вполне удовлетворены, мы (FC) все равно в отличие от этой формы общества, потому что (среди прочего) мы считаем унизительным выполнять свои потребность в процессе власти через суррогатную деятельность или через идентификацию с организацией, скорее чем через погоню за реальными целями.

МОТИВЫ УЧЕНЫХ

87. Наука и техника являются наиболее важными примерами суррогатной деятельности. Некоторые ученые утверждают, что ими движет любопытство или желание принести пользу человечеству. Но легко увидеть, что ни то, ни другое не может быть основным мотивом большинства ученых. Что касается любопытства, то это понятие просто абсурд. Большинство ученых работают над узкоспециализированными проблемами, которые не вызывают нормального любопытства. Например, астроном, математик или энтомолог интересуется свойствами изопропилтриметилметан? Конечно, нет.Только химику такое любопытно, и ему любопытно об этом только потому, что химия — его суррогатная деятельность. Интересно ли химику подходящие классификация нового вида жуков? Нет. Этот вопрос интересует только энтомолога, а он интересуется им только потому, что энтомология — его суррогатная деятельность. Если бы химику и энтомологу пришлось приложить серьезные усилия, чтобы получить физические потребности, и если это усилие поможет им в интересно, но в каком-то ненаучном поиске, тогда им было бы наплевать на изопропилтриметилметан или классификация жуков.Предположим, что нехватка средств для аспирантуры образование привело к тому, что химик стал страховым брокером, а не химиком. В таком случае он бы были очень заинтересованы в вопросах страхования, но не заботились о изопропилтриметилметан. В любом случае ненормально доводить до удовлетворения простое любопытство количество времени и усилий, которые ученые вкладывают в свою работу. Объяснение любопытства для ученых мотив просто не выдерживает.

88. Объяснение на пользу человечества не работает лучше.Некоторые научные работы не имеют мыслимое отношение к благосостоянию человечества; большая часть археологии или сравнительной лингвистики. пример. Некоторые другие области науки представляют очевидные опасные возможности. Тем не менее, ученые в этих областях относятся к своей работе с таким же энтузиазмом, как и те, кто разрабатывает вакцины или изучает загрязнение воздуха. Рассмотрим случай доктора Эдварда Теллера, который имел очевидную эмоциональную причастность к продвижению атомных электростанций. Было ли это участие результатом желания принести пользу человечеству? Если да, то почему доктор?Теллер становится эмоциональным о других гуманитарных причинах? Если он был таким гуманистом, то почему он помогал развивать H- бомбить? Как и в случае со многими другими научными достижениями, остается открытым вопрос о том, является ли ядерная энергия растения действительно приносят пользу человечеству. Перевешивает ли дешевая электроэнергия накопление отходов и риск? несчастных случаев? Доктор Теллер видел только одну сторону вопроса. Очевидно, его эмоциональная причастность к ядерной сила возникла не из желания принести пользу человечеству, а из личного удовлетворения, которое он получил от своей работы и увидев его практическое применение.

89. То же самое можно сказать и об ученых в целом. За редкими исключениями, их мотив — не любопытство. ни желание принести пользу человечеству, а необходимость пройти через процесс власти: иметь цель (научный проблема, которую нужно решить), приложить усилие (исследование) и достичь цели (решение проблемы). Наука — это суррогатная деятельность, потому что ученые работают в основном для удовлетворения, которое они получают от самой работы.

90. Конечно, не все так просто. Другие мотивы действительно играют роль для многих ученых.Деньги и статус для пример. Некоторые ученые могут относиться к тому типу людей, у которых есть ненасытная тяга к статусу (см. 79), и это может дать большую мотивацию для их работы. Без сомнения, большинство ученых, таких как большинство населения в большей или меньшей степени восприимчивы к рекламе и маркетинговым методам и нужны деньги, чтобы удовлетворить свою тягу к товарам и услугам. Таким образом, наука не является ЧИСТЫМ суррогатом. Но по большей части это суррогатная деятельность.

91. Кроме того, наука и техника представляют собой массовое движение власти, и многие ученые удовлетворяют их потребности. для власти через отождествление с этим массовым движением (см. параграф 83).

92. Таким образом, наука идет слепо, не обращая внимания ни на реальное благополучие человечества, ни на какое-либо другое. стандарт, подчиняющийся только психологическим потребностям ученых и правительственных чиновников и руководители корпораций, выделяющие средства на исследования.

ПРИРОДА СВОБОДЫ

93.Мы собираемся доказать, что индустриально-технологическое общество не может быть реформировано таким образом, чтобы не позволять ему постепенно сужать сферу человеческой свободы. Но поскольку свобода — это слово которые можно толковать по-разному, мы должны сначала прояснить, какого рода свобода нас интересует. с.

94. Под свободой мы понимаем возможность пройти через процесс власти, преследуя реальные цели, а не искусственные цели суррогатной деятельности и без чьего-либо вмешательства, манипуляции или надзора, особенно от любой крупной организации.Свобода означает контроль (как индивидуум, так и член МАЛЕНЬКОЙ группы) жизненно важных вопросов своего существования; еда, одежда, кров и защита от любых угроз, которые могут быть в вашей среде. Свобода означает власть; не власть контролировать других людей, но власть контролировать обстоятельства своей собственной жизни. Никто не иметь свободу, если кто-то другой (особенно большая организация) имеет власть над одним, независимо от того, как доброжелательно, терпимо и снисходительно эта власть может осуществляться.Важно не перепутать свобода с простой вседозволенностью (см. параграф 72).

95. Говорят, что мы живем в свободном обществе, потому что у нас есть определенное количество конституционно гарантированных прав. Но это не так важно, как кажется. Степень личной свободы, существующей в обществе, равна определяется больше экономической и технологической структурой общества, чем его законами или формой правительство. [16] Большинство индийских народов Новой Англии были монархиями, и многие города Итальянское Возрождение находилось под контролем диктаторов.Но, читая об этих обществах, можно понять впечатление, что они позволили гораздо больше личной свободы, чем это делает наше общество. Отчасти это было потому, что они не хватало эффективных механизмов для принуждения к воле правителей: не было современной, хорошо организованной полиции сил, нет скоростной междугородной связи, нет камер наблюдения, нет досье информации о жизни обычных граждан. Следовательно, уклониться от контроля было относительно легко.

96. Что касается наших конституционных прав, рассмотрим, например, свободу печати.Мы конечно не значит выбить это право; это очень важный инструмент для ограничения концентрации политической власти и для удерживать тех, у кого есть политическая власть, путем публичного разоблачения любого проступка с их стороны. Но Свобода прессы приносит очень мало пользы среднему гражданину как личности. СМИ в основном под контролем крупных организаций, интегрированных в систему. Всем, у кого есть немного денег может что-то напечатать, распространять в Интернете или другим способом, но что он должен сказать будет завален огромным объемом материалов, распространяемых СМИ, поэтому практического эффекта не будет.Поэтому произвести впечатление на общество словами практически невозможно для большинства людей и маленьких людей. группы. Возьмем, к примеру, нас (FC). Если бы мы никогда не совершали ничего жестокого и представили подарок письма издателю, они, вероятно, не были бы приняты. Если бы они были приняты и опубликованные, они, вероятно, не привлекли бы много читателей, потому что смотреть развлечение, выставленное средствами массовой информации, чем чтение трезвого эссе. Даже если бы у этих писаний было много читателей, большинство из этих читателей скоро забыли бы то, что они прочитали, поскольку их умы были затоплены масса материала, которому их выставляют СМИ.Чтобы донести наше сообщение перед публикой с помощью некоторых Чтобы произвести неизгладимое впечатление, нам приходилось убивать людей.

97. Конституционные права полезны до определенной степени, но они не служат для гарантии большего, чем то, что можно было бы назвать буржуазной концепцией свободы. Согласно буржуазным представлениям, свободный человек по сути, является элементом социальной машины и имеет только определенный набор предписанных и ограниченных свободы; свободы, которые призваны служить потребностям социальной машины больше, чем физическое лицо.Таким образом, свободный от буржуазии человек имеет экономическую свободу, потому что она способствует росту и прогресс; у него есть свобода прессы, потому что публичная критика ограничивает проступки политических лидеров; он имеет право на справедливое судебное разбирательство, потому что заключение в тюрьму по прихоти сильных мира сего плохо скажется на системе. Это явно была позиция Симона Боливара. По его мнению, люди заслуживают свободы только в том случае, если они используют ее для способствовать прогрессу (прогрессу в понимании буржуазии). Другие буржуазные мыслители придерживались аналогичного взгляд на свободу как на простое средство для достижения коллективных целей.Честер С. Тан, Китайская политическая мысль в Двадцатый век, страница 202, объясняет философию лидера гоминьдана Ху Хань-миня: Человеку предоставлены права, потому что он является членом общества, и его общественная жизнь требует таких прав. Под сообществом Ху имел в виду все общество нации. А на странице 259 Тан утверждает, что согласно Свобода Карсума Чанга (Чанг Чун-май, глава Государственной социалистической партии Китая) должна была быть использована в интерес государства и народа в целом.Но какая у человека свобода, если ею можно пользоваться только как кто-то еще прописывает? Концепция свободы ФК — это не концепция Боливара, Ху, Чанга или других буржуазные теоретики. Беда таких теоретиков в том, что они сделали разработку и применение социальных теорий их суррогатная деятельность. Следовательно, теории предназначены для удовлетворения потребностей теоретиков больше, чем потребности любых людей, которым, возможно, не повезло жить в обществе, в котором теории навязываются.

98. В этом разделе следует отметить еще один момент: не следует предполагать, что у человека достаточно свободы. просто потому, что он ГОВОРИТ, что у него достаточно. Свобода частично ограничена психологическим контролем, который люди бессознательны, и, более того, представления многих людей о том, что составляет свободу, в большей степени по социальному соглашению, чем по их реальным потребностям. Например, вполне вероятно, что многие левые из сверхсоциализированных может сказать, что большинство людей, в том числе и они сами, социализированы слишком мало, а не слишком много, но Сверхсоциализированный левый платит высокую психологическую цену за свой высокий уровень социализации.

НЕКОТОРЫЕ ПРИНЦИПЫ ИСТОРИИ

99. Думайте об истории как о сумме двух компонентов: неустойчивого компонента, состоящего из непредсказуемые события, которые не следуют заметному шаблону, и регулярный компонент, состоящий из долгосрочных исторические тенденции. Здесь нас интересуют долгосрочные тенденции.

100. ПЕРВЫЙ ПРИНЦИП. Если сделано НЕБОЛЬШОЕ изменение, которое влияет на долгосрочную историческую тенденцию, то Эффект от этого изменения почти всегда будет временным — тенденция скоро вернется к своему исходному состоянию.(Пример: движение за реформы, направленное на устранение политической коррупции в обществе, редко имеет больше, чем краткосрочный эффект; Рано или поздно реформаторы расслабляются, и коррупция возвращается. коррупция в данном обществе имеет тенденцию оставаться постоянной или медленно изменяться с развитием общества. общество. Обычно политическая чистка будет постоянной только в том случае, если будет сопровождаться широкомасштабными социальными изменениями; НЕБОЛЬШОГО изменения в обществе будет недостаточно.) Если появится небольшое изменение в долгосрочной исторической тенденции чтобы быть постоянным, это только потому, что изменение действует в том направлении, в котором тренд уже движется, поэтому что тренд не меняется только на шаг впереди.

101. Первый принцип — это почти тавтология. Если тренд не был устойчивым относительно небольших изменений, он будет блуждать наугад, а не следовать определенному направлению; другими словами, это не будет долгим- срок тренд вообще.

102. ВТОРОЙ ПРИНЦИП. Если внесено изменение, которое достаточно велико, чтобы навсегда изменить долгосрочное исторический тренд, то он изменит общество в целом. Другими словами, общество — это система, в которой все части взаимосвязаны, и вы не можете навсегда изменить какую-либо важную часть, не заменив все остальные части также.

103. ТРЕТИЙ ПРИНЦИП. Если изменение достаточно велико, чтобы навсегда изменить долгосрочный тренд, тогда последствия для общества в целом невозможно предсказать заранее. (Если только другие общества прошли через одни и те же изменения и все испытали одни и те же последствия, в которых если можно предсказать на эмпирических основаниях, что другое общество, которое проходит через те же изменения, будет хотел бы испытать аналогичные последствия.)

104. ЧЕТВЕРТЫЙ ПРИНЦИП.Новый тип общества невозможно спроектировать на бумаге. То есть вы не можете планировать заранее разработайте новую форму общества, затем настройте ее и ожидайте, что она будет функционировать так, как было задумано.

105. Третий и четвертый принципы проистекают из сложности человеческого общества. Изменение в человеке поведение повлияет на экономику общества и его физическую среду; экономика повлияет на окружающей среды и наоборот, и изменения в экономике и окружающей среде повлияют на человека поведение сложным, непредсказуемым образом; и так далее.Сеть причин и следствий слишком далека сложно распутать и понять.

106. ПЯТЫЙ ПРИНЦИП. Люди не выбирают сознательно и рационально форму своего общества. Общества развиваются посредством процессов социальной эволюции, которые не находятся под рациональным контролем человека.

107. Пятый принцип является следствием четырех других.

108. Чтобы проиллюстрировать: согласно первому принципу, вообще говоря, попытка социальной реформы либо действует в направление, в котором общество в любом случае развивается (так что оно просто ускоряет изменения, которые произошло в любом случае), или это имеет лишь временный эффект, так что общество скоро скатывается к своему старому канавка.Чтобы добиться устойчивого изменения в направлении развития любого важного аспекта жизни общества, реформы недостаточно, требуется революция. (Революция не обязательно требует вооруженного восстание или свержение правительства.) Согласно второму принципу, революция никогда не меняет только одного аспект общества, он меняет все общество; и по третьему принципу происходят изменения, которых никогда не было ожидаемые или желанные революционерами. По четвертому принципу, когда революционеры или утописты создают новый тип общества, он никогда не работает так, как планировалось.

109. Американская революция не дает контрпримера. Американская революция не была революция в нашем понимании этого слова, но война за независимость, за которой последовала довольно далеко идущая политическая реформа. Отцы-основатели не изменили направление развития американского общества, равно как и они стремятся к этому. Они только освободили развитие американского общества от тормозящего воздействия Британское правление. Их политическая реформа не изменила ни одной основной тенденции, а только подтолкнула американскую политическую культура в ее естественном направлении развития.Британское общество, частью которого было американское общество ответвление, долгое время двигалось в направлении представительной демократии. А до Война за независимость американцы уже практиковали значительную репрезентативную демократия в колониальных собраниях. Политическая система, установленная Конституцией, была создана по образцу британская система и колониальные собрания. С крупными переделками, несомненно, нет никаких сомнений в том, что Отцы-основатели сделали очень важный шаг.Но это был шаг на пути к тому, что англоговорящие мир уже путешествовал. Доказательством этого является то, что Британия и все ее колонии, которые были заселены преимущественно людьми британского происхождения, в конечном итоге пришли к системе представительной демократии, по сути, аналогично США. Если отцы-основатели потеряли самообладание и отказались подписать Декларация независимости, наш образ жизни сегодня существенно не изменился бы. Может быть, мы имел бы несколько более тесные связи с Великобританией, имел бы парламент и премьер-министра вместо Конгресса и президента.Ничего страшного. Таким образом, американская революция не дает контрпример нашим принципам, но хорошая их иллюстрация.

110. Тем не менее, при применении принципов необходимо руководствоваться здравым смыслом. Они выражены неточно язык, допускающий широту интерпретации, и из него можно найти исключения. Итак, мы представляем эти принципы не как незыблемые законы, а как практические правила или руководящие принципы мышления, которые могут обеспечить частичное противоядие от наивных представлений о будущем общества.Следует постоянно помнить об этих принципах, и всякий раз, когда кто-то приходит к выводу, который противоречит им, следует тщательно пересмотреть свое мышление. и сохраняйте заключение только в том случае, если для этого есть веские веские причины.