Религиозное учение расходящееся с господствующим вероучением – вероучение, отклонившееся от господствующих религиозных догматов, 5 букв, сканворд

Содержание

Сознательное отклонение от догматов веры, предлагающее иной подход к религиозному учению; выделение из состава церкви новой общины. Не следует смешивать с расколом, 5 букв, 1 буква «Е», сканворд

Слово из 5 букв, первая буква — «Е», вторая буква — «Р», третья буква — «Е», четвертая буква — «С», пятая буква — «Ь», слово на букву «Е», последняя «Ь». Если Вы не знаете слово из кроссворда или сканворда, то наш сайт поможет Вам найти самые сложные и незнакомые слова.

Отгадайте загадку:

У стены — большой и важный — Дом стоит многоэтажный. Мы на нижнем этаже Всех жильцов прочли уже! Показать ответ>>

У твоей матери есть ребёнок, но это не твой брат и не твоя сестра. Кто он? Показать ответ>>

У тигрицы есть тигрёнок, У козы — козлёнок, У кошки — котёнок, У овечки? Показать ответ>>

Другие значения этого слова:

антидогма
Арианство как оно есть
Богопротивная бредятина
В христианстве: вероучение, отклонившееся от господствующих религиозных догматов
Верование, отклоняющееся от догматов христианской церкви, отвергаемое и преследуемое ею
Вероотступнические речи
вздор и чушь в свидетельских показаниях

Вздор, чушь в свидетельских показаниях
за что казнили Джордано Бруно
за что казнили Джордано Бруно?
за что сожгли Коперника
за что сожгли Коперника?
За эти мысли сожгли Дж. Бруно
за эти мысли сожгли Джордано Бруно
крамола для инквизиции
Крамольная чушь
Критика религии
Критика устоев церкви
Лжеучение
лжеучение по мнению инквизиции
лжеучения, с которыми боролась инквизиция
ложное вероучение
мнение, отличное от нашего
Мысли, ведущие на костёр
мысли, неугодные инквизиции
Мысли, неугодные инквизиции.
нелепость, глупость, ерунда
Неортодоксальность
Нечто противоречащее общепринятому мнению, пониманию
Отклонение от вероучения
отклонение от господствующих религиозных догматов
Отклонение от официальных церковных догматов
отклонение от религии
Отклонение от религиозных догматов

Открыто высказанное несогласие с господствующими воззрениями
Отношение инквизиц. к мыслям Дж. Бруно
Отношение инквизиц. к мыслям Коперника
отношение инквизиции к мыслям Джордано Бруно
отношение инквизиции к мыслям Коперника
Отступление от господствующих или общепринятых взглядов, норм, правил; заблуждение
Отступление от общепринятых взглядов
Причина отправки на инквиз. костёр
причина отправки на костер инквизицией
Религиозное инакомыслие
Религиозное учение, противоречащее церковным догматам
Религиозный «уклонизм»
речи безбожника
с чем вела борьбу инквизиция
с чем вела борьбу инквизиция?
с этим боролась инквизиция
Сектантство
Синоним вздор
скажите по-гречески «особое вероучение»
Сознательное отклонение от догматов веры, предлагающее иной подход к религиозному учению; выделение из состава церкви новой общины. Не следует смешивать с расколом

то, с чем боролась средневековая инквизиция
Точка зрения, отличная от официальной
учение вероотступников
Учение Дж. Бруно, по мнению инквизиц..
учение Джордано Бруно, по мнению инквизиции
учение Коперника по мнению инквизиции
Чепуха от еретика
что нужно было нести средневековому человеку, чтобы попасть на костер «священной инквизиции»
что нужно было нести средневековому человеку, чтобы попасть на костер «священной инквизиции»?
чушь по-церковному
чушь, ведущая на костер
эпитет для чужого мнения
это слово происходит от древнегреческого глагола «хайрео», т.е. «брать», и означало «личный выбор», «частное мнение», позднее оно приобрело отрицательный оттенок, который сохраняется и по сей день

Случайный анекдот:

— Слыхал, пpоводили междунаpодный конкуpс солдатских туалетов?
— Hу и как?
— Победил pоссийский. С пеpевесом в десять очков!

Ещё анекдоты>>

Знаете ли Вы?

Суммарная площадь снежинок в одном грамме снега составляет 0,06 — 0,37 квадратного метра.

Ещё факты>>

scanword.org

В христианстве: вероучение 5 букв

Религиозное учение, противоречащее церковным догматам 5 букв

Секты и ереси в раннем христианстве

Укрепление христианских общин достигалось ценой очень жестокой внутренней борьбы, которая принимала по большей части форму споров за догматы. Но за этими догматами стояли разные идейные течения, принадлежавшие разным национальным и классовым группам и отражавшие их интересы.

Уже в I в. внутри христианских общин существовали течения, которые боролись между собой. В Откровении Иоанна упоминаются еретики николаиты, о которых, правда, ничего определенного не известно. Во II в. в христианстве происходила ожесточенная борьба между отдельными сектами и течениями. Наиболее интересно движение гностиков, в том числе маркионитов, и движение монтанистов.

Вопрос о роли гностицизма в раннем христианстве довольно сложен. Слово «гносис» по-гречески значит знание, познание, которое сводилось у гностиков к мистическому познанию бога. Гностики — это философы-мистики, утверждавшие, что человек может познать разумом тайну божества и суть мира. Историки христианства обычно рассматривают гностицизм как боковое ответвление этой религии, как ересь, сектантское вероучение, вскоре подавленное правоверными христианскими богословами. Напротив, другие ученые, прежде всего А. Древе, считают, что не гностицизм вырос на почве христианства, а, напротив, христианство на почве гностицизма, то есть гностицизм древнее христианства. Доля истины есть, видимо, в той и другой точке зрения: ранние гностические учения (I—II вв.) действительно повлияли на становление христианской идеологии. К примеру, философия гностика Филона Александрийского, которого некоторые считают «отцом христианства». Более поздние гностические учения, начиная с середины II в. стали рассматриваться позднее как отклонения от «истинного» христианства.

Суть учения гностиков, выросшего на основе поздне-эллинистической идеалистической философии, состояла в дуалистическом противопоставлении светлого, доброго духа и темной, полной страданий материи. Добрый великий бог, дух плерома (το πλήρωμα — буквально «полнота»), не мог быть создателем такого дурного мира. Мир создан каким-то подчиненным, злым и ограниченным богом. Некоторые гностики отождествляли его с еврейским Яхве. Между недоступным благим богом и низменным материальным миром нет никакого прямого соприкосновения. Но между ними есть посредник, божественный логос (слово, смысл, разум), который и может спасти страдающее человечество и ввести его в царство светлого духа-бога. Правда, это доступно не всем людям, а только избранным, людям духа, «пневматикам» (от греческого πνεύμα — дух, дыхание).

Гностическое учение о логосе перешло в христианство, влившись в образ Христа-спасителя. Особенно это видно в четвертом евангелии («от Иоанна»), пронизанном гностическим духом («В начале было слово, и слово было у бога, и слово было бог…»; гл. 1, ст. 1). Но в отличие от христиан (иудео-христиан) большинство гностиков решительно отклонило всю еврейскую религию, считая еврейского бога Яхве злым существом, противопоставляя ему своего светлого великого бога и спасителя-логоса. Это неприятие иудаизма особенно резко выражено было в проповеди Маркиона (середина II в.), который начисто отвергал весь Ветхий завет. В учении Маркиона и других гностиков достигли высшей точки антиеврейские настроения. Христианство, однако, не пошло по этому пути, а, напротив, постаралось примирить еврейскую религию с культом спасителя.

Впрочем, гностицизм и не мог сделаться господствующим течением в христианстве уже по одному тому, что это было мировоззрение философски образованных, утонченных интеллигентов, богатых людей, учение, недоступное широким массам. Простому народу нужен был живой образ спасителя, а не отвлеченно философский логос и тому подобные умозрительные умствования. Но все же кое-что из гностической философии вошло в христианское вероучение.

Другое еретическое течение, возникшее тоже во II в., представляло собой попытку возродить боевой дух иудео-христианства I в. Основатель секты Монтан, бывший жрец Кибелы во Фригии, — о нем, впрочем, очень мало известно — решительно выступал против всякой регламентации церковной жизни, против растущей власти епископов. Он был харизматиком и проповедовал от имени самого бога («Я — господь бог вседержитель, пребывающий в человеке», — говорил он), придерживался и требовал крайнего аскетизма и безбрачия (хотя его последователи и не соблюдали этого требования), провозглашал скорое второе пришествие Иисуса Христа и конец света. Это была безнадежная попытка вернуть христианство на первоначальный революционно-демократический путь и остановить неотвратимый процесс превращения христианства в мирную религию, выгодную держащим власть. Монтанизм был распространен главным образом во Фригии. К нему примыкал и видный христианский апологет Тертуллиан, хотя революционную сторону этого учения он затушевывал.

К середине II в. в христианских общинах уже прочно захватили власть зажиточные рабовладельцы и торговцы. Им удалось подавить всякие демократические настроения. В борьбе против монтанизма, за укрепление епископальной организации церкви и было создано учение об апостольской преемственности епископской власти, о том, что сам Христос через апостолов передал епископам власть и уполномочил их руководить церковью в делах веры.

После преодоления мистических и эсхатологических течений II в. в III в. появляются новые секты. Из них особенно характерна секта манихеев, распространившаяся на Востоке, в Иране и соседних странах. Это было своеобразное соединение христианства с зороастризмом – резко дуалистическое вероучение. Названо по имени полулегендарного Мани (Манеса, Манихея), казненного в 276 г. Главное в учении манихеев — это идея полярной противоположности света и тьмы, добра и зла. Видимый нами мир, в том числе и люди, порожден смешением частиц света с частицами тьмы. Иисус, воплотившийся в призрачном теле, учил людей разделять свет от тьмы, добро от зла. Тому же учил Мани. Весь Ветхий завет и большую часть Нового завета манихеи отвергали. Общины их были разделены на классы: высший класс — «избранных», «чистейших» — участвовал во всех религиозных обрядах, другие только в некоторых. После превращения христианства в государственную религию манихейская секта была подавлена, но идеи ее позже возродились в средневековых сектах павликиан, богомилов и др.

Наиболее воинственной оказалась ересь донатистов (по имени епископа Доната), распространившаяся преимущественно в Северной Африке в IV в. Донатисты восставали против всяких компромиссов с государственной властью, не признавали епископов и священников, чем-либо запятнавших себя, хотя бы и в личной жизни. По мере обострения кризиса рабовладельческой Римской империи движение донатистов к концу IV в. (когда уже христианская церковь стала господствующей в империи) приняло форму открытого восстания бедноты против богатых: это известное движение агонистиков (Христовых воинов), или циркумцеллионов, которые с оружием в руках громили имения богачей. Правительству с трудом удалось подавить движение, однако донатистские общины в некоторых районах Северной Африки сохранялись до самого мусульманского завоевания (VII в.).

Но если донатисты-агонистики по догматическим вопросам почти не расходились с господствующим вероучением и глубокого раскола в церкви их движение не породило, то иначе получилось с ересью Ария, самым крупным оппозиционным движением в церкви IV в., уже после превращения ее в господствующую. Главным очагом арианства был Египет, особенно Александрия, где очень крепки были эллинистические традиции. Арий был священником в Александрии. Он не принимал основной догмат официальной христианской церкви о богочеловеке, согласно которому бог-сын единосущен богу-отцу. По утверждению Ария, Иисус Христос не был рожден богом, а создан им, следовательно, он не «единосущен» богу-отцу, а «подобносущен» ему. Разница между этими двумя словами по-гречески выражалась в одной букве «ι»: «ὁμοιούσιος» и «ὁμοούσιος,», но эта разница казалась тогда чрезвычайно важной. Ведь речь шла о природе Иисуса Христа — спасителя, а это была основа основ христианского вероучения. Вокруг проповеди Ария загорелись жаркие споры. Ария поддерживали широкие большая часть населения Египта, особенно Александрии, и дело доходило до уличных схваток.

За этим, конечно, крылись политические мотивы: нежелание жителей Египта терпеть централизаторскую политику империи. Но как раз для императора всего важнее было тогда сохранить единство государства. Император Константин, хотя он сам и не был еще тогда христианином, принял энергичные меры для преодоления раскола. Он созвал по этому поводу вселенский собор духовенства (1-й вселенский собор 325 г. в г. Никее). Ересь Ария была осуждена, и сам Арий с того времени считается в ортодоксальной церкви самым ужасным еретиком и грешником. Однако арианство еще долго существовало. Оно распространилось и за пределами империи, его приняли готы, вандалы, лангобарды, позже, правда, перешедшие в католичество.

Арианство было разгромлено, но вскоре появилось близкое к нему учение Нестория (епископа Константинопольского). Несторий учил, что Иисус Христос был человеком, который лишь внешним образом соединился со вторым лицом троицы — богом-сыном, и что поэтому деву Марию следует называть не богородицей, а человекородицей или христородицей. Ересь Нестория обсуждалась на 3-м Эфесском вселенском соборе (431 г.). Несторианство было осуждено. Однако оно имело очень сильное влияние на Востоке, где издавна господствовали дуалистические религии. На Востоке оно как самостоятельная религия удержалось на продолжительное время, оно играло крупную роль в средневековой Центральной Азии и сохраняется доныне у отдельных мелких народностей (айсоры, марониты в Ливане, «сирийские христиане» в Южной Индии).

В борьбе с арианством и несторианством в IV—V вв. появилось противоположное течение по тому же вопросу о природе Иисуса Христа. Представители этого направления учили, что Иисус Христос не был в сущности человеком, что в нем божеская природа настолько подавила человеческую, что Иисус Христос был в самом полном смысле богом. В нем было не две, а одна природа — божеская. Это учение об «одной природе» Иисуса Христа дало начало монофизитской (от греческого (μόνος — один, φύσις — природа) секте, основанной епископом Евтихием. Она получила широкое влияние в Восточно-Римской империи в V в. Несмотря на осуждение ее 4-м вселенским Халкедонским собором (451 г.), она укрепилась в целом ряде стран. В этом проявилась борьба этих стран за церковную и политическую независимость от Византии. Армянская церковь, а также копты и абиссинцы доныне придерживаются монофизитства.

www.kultoboz.ru

Сравнительное богословие, Вероучение протестантских исповеданий

Было бы совершенно несправедливо сводить все причины Реформации, охватившей в XVI столетии бòльшую часть Европы, исключительно к накопившимся недостаткам в жизни Западной Церкви и нравственному упадку ее духовенства. Раскол западного христианства был закономерным историческим результатом ущербности ее догматического бытия, следствием отрыва от полноты Вселенской Церкви и последовательного уклонения от подлинных основ евангельской веры и жизни. Нельзя не отметить, что, несмотря на все внешние потрясения последнего тысячелетия, Восточная Церковь ни разу не переживала такого внутреннего надлома и самоотторжения как Западная. Как писал об этом А. Хомяков: «По какой причине протестантство, оторвав у папизма половину… его последователей, замерло у пределов мира православного». И сам же он отвечал: «Мы не можем иметь ничего общего с Реформою, ибо стоим на совершенно иной почве…»³⁷. Внутренняя цельность Восточной Церкви утверждается в неповрежденном хранении учения Христова, от которого, к сожалению, отступила Церковь Западная.

Это уклонение от подлинно евангельских основ неуклонно ослабляло религиозное, связующее начало в жизни христианского Запада, и к XVI столетию оно совпало с действием целого ряда исторических обстоятельств, объективно способствовавших расколу Западной Церкви. В обобщенном виде можно разделить предпосылки Реформации на внутренние, в которых отразились изменения в религиозном сознания самого католичества и внешние, в которых проявилось влияние исторического и общественного развития Западной Европы.

Среди внутренних причин Реформации мы также можем выделить два основных направления. С одной стороны, пороки и заблуждения Римской Церкви вызывали вполне законную критику тех, кого обычно называют «реформаторами до Реформации». Их отличительная черта состоит в том, что неприятие пороков и заблуждений Рима побуждало «реформаторов до Реформации» развивать взгляды, которые явно выходили за рамки католического вероучения и стали потом органической частью вероучения протестантского. Обычно, это приводило реформаторов к конфликту с официальной Церковью, как, например, Д. Виклифа.

С другой стороны, очевидность этих пороков и заблуждений все более обостряла ощущение необходимости обновления церковной жизни. В самой Римо-католической Церкви предпринимались настойчивые попытки осуществить обновление изнутри, не посягая при этом на основы веры и жизни церковной. Иногда эти попытки также приводили пророков обновления к конфликту с Церковью, как, скажем, в случае с Иеронимом Савонаролой, но их участие в подготовке Реформации было историческим, а не догматическим. Своей критикой существующих порядков эта «практическая оппозиция» объективно способствовала ослаблению Католической Церкви, но ее программа церковных преобразований не была протестантской по своему содержанию, а иногда приобретала вполне православные черты.

Если говорить о прямых богословских предпосылках Реформации, то их основные постулаты в той или иной форме проявляли себя в спорах предшествующих столетий.

В первую очередь, мы должны упомянуть евхаристический спор IХ-ХI столетий, который во-многом предопределил развитие протестантского взгляда на таинства.

В 831 г. появилось сочинение о Евхаристии монаха Пасхазия Радберта. Его взгляд на образ присутствия Тела и Крови Христовых в Евхаристии отличало излишне материальное восприятие пресуществления, он утверждал «единство Плоти и Крови Христа в Евхаристии с плотию Его, рожденною от Пресвятой Девы»³⁸.

Ответную полемику возглавил некто Ратрамн, уклонившийся в противоположную крайность сугубо отвлеченного понимания Евхаристии «в… таинстве Тело и Кровь Христовы вкушаются только духовно и по силе веры принимающего их»³⁹. Такой образ мыслей удивительно напоминает позднейшее учение Лютера, а его влияние подтверждается тем, что он был поддержан видными церковными деятелями того времени и затем это суждение вновь проявилось во второй фазе евхаристического спора в XI столетии. Один из основных его участников Беренгарий Турский считал, что «тело Его прославленное вознесено на небо; а если так, то вкушение … тела … может быть только духовное, потому что иначе как допустить, что верующие могут вкушать … тело, находящееся в прославленном виде на небесах своими устами»⁴⁰. Это учение было осуждено на нескольких соборах середины XI столетия, но продолжало существовать во Франции еще в XII в.

В дальнейшем, однако, идея духовного приобщения Тела и Крови Христовых в Евхаристии подспудно продолжала развиваться в богословско-философской традиции номинализма, которая в значительной мере подготовила почву для Реформации.

Почти одновременно с первой фазой евхаристического спора начало развиваться учение о предопределении, которое впоследствии достигло логического завершения в швейцарской Реформации. В IX столетии оно уже было ясно изложено монахом Готшальком в виде учения о двойном предопределении – праведных ко спасению, а грешных к осуждению. Как и грядущие реформаторы, он основывал свои взгляды на учении блж. Августина, но если последний преимущественно имел в виду предопределение ко спасению, признавая лишь «некоторое попущение Божие к осуждению грешников, но не более»⁴¹, то Готшальк не побоялся дать взглядам блж. Августина логическое завершение. Он писал: «Я верую, что Бог, по Своему милосердию, предопределил избранных к жизни вечной, и что по Своему праведному суду Он предопределил грешных к вечному осуждению»⁴². Хотя это учение было осуждено, но о степени его влияния мы можем судить по тому факту, что оно было одобрено на одном из поместных соборов IX столетия.

Второй основной постулат Реформации – sola Scriptura («только Писание») проявился уже в движении вальденсов, которое в ХII-ХIII столетиях охватило почти всю Европу. Их обостренное внимание к Свщ. Писанию было, во многом, вызвано естественной жаждой слышания Слова Божия, которого они были лишены в Римо-католической Церкви.

Во взглядах вальденсов мы также видим идею невидимой Церкви, которую впоследствии развил Лютер, хотя исторически она «напоминает представление о невидимой Церкви блж. Августина, который под влиянием своего понятия о предназначении ко спасению, смотрел на нее, как на собрание … предназначенных благодатию ко спасению, которые резко отличаются этим от … массы членов только видимой Церкви»⁴³.

Кроме того, заметные черты грядущей Реформации проступают в учении вальденсов только о двух таинствах: крещении и Евхаристии, а также в отрицании почитания Богородицы, святых и икон.

Одним из наиболее видных «реформаторов до Реформации» стал английский богослов второй половины XIV века Джон Виклиф, переводчик Библии на английский язык. В его взглядах мы встречаем достаточно резкое изложение учения о предопределении и совершенно определенное обоснование принципа sola Scriptura. Свщ. Писание, по учению Виклифа, есть наивысший критерий: «если бы какое-либо мнение высказывали сто пап и если бы все монахи были обращены в кардиналов и защищали это мнение, то не следует ему верить, если оно не основано на Свящ. Писании». Виклиф также изложил еретическое учение о пресуществлении Св. Даров, которое впоследствии оказало прямое влияние на протестантское богословие. Он не признавал пресуществления хлеба и вина в Евхаристии и допускал лишь соприсутствие Тела и Крови Христовых в Св. Дарах. Одновременно с критикой церковной иерархии он значительно расширял церковные права светской власти.

Учение Дж. Виклифа было осуждено в 1382 г. Сам он, ввиду своей громадной популярности и поддержки властей, избежал казни, но его взгляды оказали огромное влияние на становление протестантского богословия. В Англии его аскетическая проповедь отразилась, прежде всего, в пуританском движении; в Европе его ближайшим последователем стал Ян Гус.

Ян Гус жил на рубеже XIV и XV столетий и известен, скорее, как страстный обличитель пороков церковной жизни и мученик. Он считал индульгенции поруганием евангельской благодати и яростно восставал против церковной собственности. В своих богословских взглядах Гус не так далеко как Виклиф отступает от основных истин католической веры, он следует Виклифу лишь во взгляде на Свщ. Писание и в учении о предопределении. Кроме того, подобно блж. Августину, Гус учил, что, наряду со зримой Церковью, существует истинная Церковь Христова, возглавляемая Самим Спасителем, а предопределенные ко спасению избранники – верные этой Церкви. Может случиться, что видимые возглавители Церкви – папы и епископы принадлежат к числу осужденных, тогда их власть – узурпация, а сами они – лжепророки. Ян Гус также не разделял воззрений Дж. Виклифа на Евхаристию, он лишь требовал восстановления причащения под двумя видами как принято было в Православии.

Несмотря на то, что его проповедь не содержала явно еретических взглядов Дж. Виклифа, Гус был осужден на Констанцском соборе и предан сожжению как еретик. По знаменитому выражению Эразма Роттердамского, он был сожжен, но не побежден, ибо смерть Яна Гуса лишь способствовала развитию гуситского движения, перед которым, в конечном счете, оказалась бессильной вся католическая Европа.

Обличение церковных пороков с новой силой продолжил Иероним Савонарола, живший во второй половине XV столетия во Флоренции. Вряд ли его можно с полным правом назвать «реформатором до Реформации», он обличал власть Римского епископа, но не отступил от традиционного вероучения католической Церкви. Скорее, он послужил предтечей эгалитарных общественно-религиозных преобразований Кальвина, с которым его сближает суровый фанатизм. Несмотря на осуждение и смерть от рук инквизиции, впоследствии И.Савонарола был оправдан Римо-католической Церковью.

Было бы совершенно несправедливо полагать, что Католическая Церковь не сознавала грозившей ей опасности и не пыталась ничего сделать для того, чтобы предотвратить ее. Эти попытки связаны с рядом соборов начала XV в., получивших название соборного движения. К сожалению, они так и не были проведены в жизнь, и за это западное христианство заплатило расколом.

В XIV столетии с решительной критикой папского абсолютизма выступил Уильям Оккам, один из виднейших представителей схоластики. В своем трактате «Восемь вопросов о папской власти» он высказал ряд положений, которые потом будут использованы соборным движением. Суть их сводится к отрицанию светской власти священства, которое должно заботиться исключительно о спасении душ. Ни духовенство, ни Церковь не могут владеть имуществом и подлежать власти светских законов. Главенство папы не имеет оснований ни в божественном праве, ни в Свщ. Писании, которое является единственным правилом веры. Разногласия, возникающие в Церкви, должны разрешаться не судом папы, а решением Собора.

Значительную роль в соборном движении сыграла богословская школа Парижского университета. Нет ничего удивительного в том, что усилия всех, кто стремился к церковным преобразованиями, были направлены, в первую очередь, против основного положения католической экклезиологии – учения о папской власти, от произвола которой страдала вся Церковь. Против принципа суверенной власти пап выступали видные богословы того времени Иоанн Парижский, Марсилий Падуанский, Симон де Крамо. Особенно резко осудил его канцлер Парижского университета Пьер д’Альи, будущий кардинал и ведущий участник соборов. В своем трактате «De Ecclesia» он писал: «Подчинение Церкви папе является лишь случайным. Непогрешима одна лишь Вселенская Церковь, а всякая отдельная Церковь может заблуждаться, Римская – как и любая из них. Римский первосвященник не является непременно первосвященником вселенским, ибо некогда первенство перешло от Антиохии к Римской кафедре. Папа способен заблуждаться, что и случалось уже не раз … Папа может даже впасть в ересь». В этом же духе высказывался и другой видный деятель парижской школы – Жан Шарлье из Жерсона. Он посвятил этому вопросу трактат «Об изъятии папы из Церкви», в котором, в частности, утверждал, что «папа как папа есть человек, и как папа может грешить, и как человек может заблуждаться … собор выше его по авторитету, выше его по достоинству, выше его по должности. Такому собору сам папа обязан во всем повиноваться … потому что собору, представляющему всю Церковь, уступается власть вязать и решить». Более того, он считал, что в интересах Церкви можно «сместить папу или прелата, который утверждается избранием кардиналов».

Авиньонское пленение пап и скандальные разоблачения времен «папского раскола» столь серьезно подорвали авторитет Римского престола, что необходимость внутренних изменений стала совершенно неизбежной. В июле 1408 г. 13 кардиналов провозгласили, что они отвергают соперничающих претендентов на папский престол и намерены добиваться единения расколотой между двумя папскими дворами Латинской Церкви. Фактически, впервые в истории Западной Церкви власть оказалась в руках одних кардиналов, без папы. Было принято решение о созыве в 1409 г. Пизанского собора. Решение о созыве собора было принято не папой или императором, а коллегией кардиналов. Властью собора оба соперника – Бенедикт VII и Григорий XII – были низложены, их постановления были отменены, и Римский престол объявлен вакантным.

Укрепление соборной власти продолжилось на Констанцском соборе, созванном в 1414 г. На нем было принято решение, что папы, как и остальное духовные лица, подчиняются ему во всем, даже в вопросах веры. Постановление гласит: «Хотя папа и обладает наибольшими правами в вопросах, касающихся веры, и декреты его касаются всех Церквей …, его суждение не является окончательным и подлежит одобрению Церкви». Соборное начало церковной жизни еще более усилилось положением о том, что соборы должны созываться регулярно, не реже чем через десять лет. Власть собора начала действовать, избранный им папа Мартин V признал все постановления и принес присягу в своем подчинении соборной власти.

Решения Констанцского собора получили дальнейшее развитие на Базельском соборе 1431 г. Папе было запрещено прекращать работу собора, изменять место его проведения, гуситам было разрешено причащение под двумя видами. Папа Евгений IV, воспротивившийся этим решениям, был низложен, в своем письме богословы Парижского университета убеждали отцов собора «противодействовать папе как некогда Павел противодействовал Петру».

Хотя к середине XV столетия папам удалось вновь подчинить Западную Церковь своей власти сознание необходимости внутреннего обновления оставалось, и в этой связи следует упомянуть V Латеранский собор, проходивший с 1512 по 1517г. На нем вопрос реформирования Римо-Католической Церкви был выдвинут в качестве первоочередной задачи, но использовать эту последнюю возможность не удалось.

Деятели реформаторских соборов XV столетия прежде всего ставили перед собой цель превратить Католическую Церковь из абсолютной монархии в монархию ограниченную. Они требовали усиления национальной епископской власти за счет власти Рима. Папа как первосвященник должен быть почитаем, но власть в национальных Церквах должна принадлежать епископам, а общецерковные вопросы должны разрешаться на соборах, которым и принадлежит высшая церковная власть.

Деятельность предреформационных соборов выявила основные причины Реформации, которые были, прежде всего, следствием уклонения Западной Церкви от подлинно христианских начал веры и жизни, сохраняемых Восточной Церковью, и предупредить раскол можно было только возвращением к этим началам. Опыт соборного движения свидетельствует о том, что лучшие умы Католической Церкви для преодоления кризиса были вынуждены обратиться к подлинно православным началам церковной жизни. Действительно, многие высказывания д’Альи или Жерсона звучат вполне православно, и трагедия Западной Церкви в том, что эти попытки церковных преобразований in capite et membris закончились неудачей.

К сожалению, вместо реформ произошла Реформация, на борьбу с которой Католической Церкви пришлось бросить все силы. Возрождение соборного начала, которое начало развиваться в XV в., было уже невозможно столетие спустя, когда многие из тех, кто сочувствовал ему, уже примкнули к Реформации. В эпоху религиозных войн и борьбы с расколом на первый план в Католической Церкви выдвинулся орден иезуитов, с его полувоенной организацией.

Эти богословские предпосылки Реформации дополнялись дальнейшим развитием религиозного рационализма, например, в трудах П. Абеляра, утвердившего в противовес известному тезису «верю, чтобы понимать» обратный «понимаю, чтобы верить». Нет нужды говорить о том, насколько пригодился этот принцип сомнения как начала всякого познания, в том числе и религиозного, через четыре столетия.

Наряду с рационализмом в развитии Реформации сказалось также влияние средневековой мистики, хотя оно было весьма опосредованным. Кроме глухой оппозиции господствующей Церкви, мистическую традицию Средневековья сближала с воззрениями Реформации идея непосредственного личностного обращения к Богу, которая потом станет одним из краеугольных камней протестантского богословия. Родина Реформации Германия была классической страной средневековой мистики, и сами вожди ее признавали влияние трудов М. Эккарта и влияние других трудов, в частности, написанной неизвестным автором «Немецкой теологии».

Значительно способствовал Реформации и расцвет гуманизма. У гуманизма и Реформации были общие враги – католическая идеология Средневековья, некоторые общие устои – преобладание рационального и индивидуального начала. Хотя этот союз оказался чисто тактическим, но в подготовке Реформации влияние гуманистических идей весьма заметно, в частности, огромное влияние на взгляды ее вождей оказал Эразм Роттердамский.

Развитию Реформации способствовал также целый ряд могущественных исторических факторов. Постепенный распад средневекового мироустройства неизбежно отразился в церковной жизни. Идея национального государства, которому подчиняются все его подданные, окончательно возобладала над идеей верховного суверенитета Церкви над всем христианским миром. К этому времени в Европе уже завершилось становление основных национальных культур, и оборотной стороной борьбы с папской властью стало стремление к самостоятельности национальных Церквей. Национально-церковные движения находили поддержку в лице местной государственной власти, которая уже не ограничивалась требованием независимости от Рима. В Реформации государство видело удобную возможность закрепить за собой возможность вмешиваться в дела Церкви и распоряжаться ее несметными богатствами.

Органическая связь Реформации с породившей ее католической действительностью стала причиной внутренней несостоятельности Реформации. Подлинным обновлением западного христианства могло стать только возвращение к древлецерковному наследию неразделенной Церкви, которое сохранялось на Востоке. Однако, вступив в борьбу с Римом, протестантизм оказался слишком пропитан его духом, он не исправил его недостатки, а заменил их на противоположные и оказался лишь обратной проекцией того искаженного понимания христианства, которое сложилось на Западе к XVI столетию. Если католичество утверждало необходимость объективированного, церковно опосредованного религиозного опыта, то протестантское веросознание исходило из представления о субъективной, личностной самодостаточности такого опыта. Неограниченные религиозные права отдельной личности в сочетании со стихией протеста разрушили в Реформации не только заблуждения католичества, но сами основы христианской веры. Как писал об этом еп. Иларион (Троицкий): «Протестантизм … не восстановил древнего христианства, а одно искажение христианства заменил другим, и была новая ложь горше первой»⁴⁴.

Основы протестантского вероучения были сформулированы М. Лютером, Ф. Меланхтоном и их сподвижниками в ходе германской Реформации, которая положила начало ее лютеранской ветви. Поэтому изучение общих вероучительных основ Реформации обращает наше внимание прежде всего к лютеранству, ставшему исторической классикой протестантизма. Именно основоположники лютеранства сформулировали в спорах с католическими богословами основные принципы Реформаци. Эти принципы в той или иной форме унаследовали затем основные ветви Реформации.

Истоки учения о спасении только верой (sola fide) лежат в своеобразном понимании отцами Реформации природы первородного греха. Лютер восстал против учения Римо-католической Церкви о первозданном состоянии человека в раю, где противостояние разума и чувственности сдерживалось благодатью, и в грехопадении он лишь лишился ее, сохранив свою природу неповрежденной. Самостоятельная способность к делам добра, которыми достигалось спасение в католичестве обесценивала, по мысли праотца Реформации, спасительную заслугу Христа. В противовес этой «добродетели несмыслия» Лютеру нужно было с особой силой утвердить губительное действие первого греха на саму природу человека, чтобы лишить человека самой возможности творить добро и участвовать в своем спасении, ибо оно принадлежит только воле Искупителя.

Итак, состояние первозданной невинности человека по природе своей отличалось не просто отсутствием греха, но наивысшим совершенством его духовных способностей, которые пребывали в полной гармонии с чувственной стороной его бытия. Это была «совершенная праведность», согласие не только в природе человека, но и в его отношениях с Творцом. Как гласит «Апология Аугсбургского исповедания»: «Естественные силы человека, охватываемые общим понятием «образа Божия», были естественно устремлены к Богу как к своей прямой и вполне доступной цели», т.е. человеку была доступна возможность истинного знания о Боге и единения с Ним. В этом состоянии рода человеческого, «мало чем умаленного от ангелов», для протестантского богословия не было ничего сверхъестественного. В отличие от католической традиции, которая сходными красками описывает первозданное состояние человека, объясняя его воздействием «благодати первозданной праведности», отцы Реформации считали такое состояние естественным, прирожденном человеку при его сотворении.

Но чем красочнее описывает протестантское богословие совершенство первозданного человека в раю, тем безотраднее становится глубина его падения после изгнания. Действие грехопадения не ограничивается утратой богозданного совершенства, человек ниспадает в состояние прямо противоположное. С одной стороны, человек потерял первозданную праведность, с другой – приобрел склонность ко злу, он стал врагом Богу, и эта вражда навлекает на него осуждение. «Формула согласия» учит: «надлежит веровать, что Адам по своем падении лишился первоначальной, принадлежавшей ему по самой природе праведности или образа Божия … вместо образа Божия, утраченного им, произошла … глубочайшая … испорченность всей его природы». Душа человека стала мертва пред Богом, и образ Божий в павшем человеке, по определению той же «Формулы согласия», заместился соляным столпом, в который обратилась некогда жена Лота. Человек стал «истуканом в нравственном отношении», неспособным не только стремиться к добру, но даже желать его.

Если восточное христианство не допускает полного порабощения первородным грехом человеческой природы и сохраняет в ней возможность нравственного выбора при помощи вышней благодати, то Реформация утвердила всецелое господство греховного начала в человеке. Лютер выражался на сей счет весьма резко: «Воля человеческая походит на лошадь. Сядет на нее Бог, она бежит куда Бог хочет и направляет; сядет на нее дьявол, она бежит куда ее дьявол гонит». Это представление о полной неспособности человека к выбору между добром и злом впоследствии дало почву для развития учения Кальвина о предопределении.

Лишение человека возможности стремления к добру очень скоро развилось в нравственный релятивизм, – некоторые реформаторы стали учить, что христиане не должны исполнять заповеди, данные иудеям и т.д. Поэтому категоричность Лютера была значительно смягчена Меланхтоном, а также последующим развитием лютеранского вероучения. Так «Формула согласия» уже различает на основании Свщ. Писания нашу природу, в которой живет грех, и грех, который живет в нашей природе, но, тем не менее, не стал тождественным ей. Грех от диавола, а природа от Бога, грех стал лишь ее качеством, но не самой природой, которая сохранила силу отличия от него. Поэтому, несмотря на грехопадение, она сохранила ограниченную возможность добра, названную Меланхтоном «праведностью плоти». От такой праведности отличается праведность Божия или праведность духовная, уже совершенно неподвластная человеческому усилию, как определяет это «Аугсбургское исповедание»: «Воля человеческая, помимо Св. Духа, не имеет силы к совершению правды Божией или праведности духовной». Эта духовная праведность и есть собственно область сотериологии, в которой совершается спасение человека. Начало и движущая сила праведности этого рода принадлежит исключительно благодати Божией. По словам того же «Аугсбургского Исповедания»: «Хотя мы и признаем за силами человека свободу и способность к совершению внешних дел закона, однако не приписываем этим силам дел духовных, как-то: истинного страха Божия, истинной веры в Бога. … Это – дела первой скрижали, которых сердце человеческое не может совершить помимо Св. Духа».

В итоге, Реформация оставляет человеку только ограниченную свободу выбора, но не действия. Человеку принадлежит лишь способность пассивного подчинения действующей в нем благодати Всевышнего, вместо стремления к добру человеку оставлено лишь непротивление ему. Унижение природы человека состоит в том, что она способна только противиться или подчиниться Богу, но недостойна содействовать Ему.

Нетрудно заметить, что в лютеранском учении о первородном грехе заново проступает спор блж. Августина и Пелагия. Лютер унаследовал самые резкие формы учения блж. Августина в отрицании свободы человека после грехопадения и его зависимости в своем спасении исключительно от действия благодати Божией. Достаточно сказать, что взгляды самого Лютера сложились под прямым влиянием генерального викария августинского ордена Иоанна Штаупица, которому Лютер обязан знакомством и своей горячей приверженностью учению блж. Августина.

azbyka.ru

» Мировые вероучения: определение, статистика, описание

20.06.2015, 09:00 by Молодёжная аналитическая группа

На планете Земля в культурах всех народов есть религиозные воззрения на мир и место человека в нём. Эти воззрения облекались в различные оболочки — вероучения. Различия между этими вероучениями иногда очень сильны, что позволяло на протяжении истории сталкивать между собой разные народы и общества. Однако их объединяет одно — вера в то, что есть нечто большее и более могущественное чем человек в мире — в этом все вероучения едины. Только в начале XX века некоторые люди встали на путь открытого отрицания наличия каких-то Высших сил, на путь открытого атеизма.

Как правильно называть?

Как мы писали в статье «Вера, философия и тысячелетний кризис» о том, что слово «религия» происходит из латинского — religio. Если разобрать это слово морфологически, то

re — это приставка, имеющая два значения:

обратное, противоположное действие, противодействие,
возобновление или повторяемость действия.

ligo — это корень обозначающий связывание, привязывание, соединение, то есть так или иначе — связь чего-то с чем-то или создание таковой связи.

io — суффикс, обозначающий действие.

(http://latinpro.info/latin_grammaticae_prefix.php, http://www.classes.ru/all-latin/dictionary-latin-russian1-term-13096.htm, http://latinsk.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=2031&Itemid=263).

Таким образом определение религии можно сформулировать так:

Религия — это действия по возобновлению связи, соединения.

Вопрос состоит в том — возобновление связи кого с кем или с чем? И на это многие религиозные конфессии отвечают практически одинаково — с Высшими силами или Богом. Однако разночтения в том, каким именно образом необходимо воссоздавать связь, породили множество учений об этом — как принято говорить — религий. В русском языке явление именуемое религией обозначают словом «вера», которое несёт в себе корень «вер», входящий в такие слова как верование, доверие, верность, верить.

В словаре Даля Вера определяется как:

[ жен. род ] уверенность, убеждение, твердое сознание, понятие о чем-либо, особенно о предметах высших, невещественных, духовных;
верование; отсутствие всякого сомнения или колебания о бытии и существе Бога; безусловное признание истин, открытых Богом;
совокупность учения, принятого народом, вероисповедание, исповедание, закон (Божий, церковный, духовный), религия, церковь, духовное братство.
Уверенность, твердая надежда, упование, ожидание;
стар. клятва, присяга.

Отличие русского и западного религиозного сознания состоит в том, что на Западе восстанавливают связь с Высшими силами, а у нас — задаются этическим по своему существу вопросом признания данных Свыше истин. На Западе решают вопрос о том, верить в Бога или нет, но не вопрос как научиться доверять Всевышней надмирной реальности (Богу), как измениться внутренне, чтобы принять Его нравы, как свои (для

m3ra.ru

Религиозное учение расходящееся с господствующим вероучением – вероучение, отклонившееся от господствующих религиозных догматов, 5 букв, сканворд

Отгадайте загадку:

Другие значения этого слова:

Случайный анекдот:

Знаете ли Вы?

В христианстве: вероучение 5 букв

Похожие ответы в сканвордах

Религиозное учение, противоречащее церковным догматам 5 букв

Похожие ответы в сканвордах

Секты и ереси в раннем христианстве

Сравнительное богословие, Вероучение протестантских исповеданий

» Мировые вероучения: определение, статистика, описание

Как правильно называть?

Религиозное течение, отделившееся от вероучения и ему противостоящее 5 букв

Похожие ответы в сканвордах

Добавить комментарий Отменить ответ