Ответственность представителя за утверждения о фактах в гражданском процессе
Вчерашний научный круглый стол по вопросу об ответственности за ложь в суде и предшествующая ему дискуссия в фейсбуке побуждают меня написать на эту тему. Я не ставлю своей целью полностью осветить эту проблему и остановлюсь только на ответственности представителей, поскольку именно по этой теме звучали самые спорные, на мой взгляд, утверждения. Впрочем, многие мои утверждения будут не менее спорны, и скорее представляют собой отправные точки для развития дискуссии, чем описание законченной концепции.
Как известно, в российском процессе судебные представители нередко опрашиваются судьями по вопросам факта. Например, судья спрашивает представителя ответчика о том, получил ли его доверитель товар от истца или нет. Представитель отвечает, что нет, хотя и знает, что в действительности товар был получен. Причина этого состоит в том, что представитель предполагает, что у истца не имеется доказательств отгрузки товара, и на этом основании рассчитывает выиграть дело.
Объяснения лиц, участвующих в деле, — разновидность личных доказательств. Доказательство, в свою очередь, это след обстоятельства, входящего в предмет доказывания. Для того, чтобы доказательство закрепилось, и его можно было принести в суд, должен существовать следоноситель. Для письменных доказательств — это, как правило, бумага, а для объяснений лиц, участвующих в деле, и свидетельских показаний — это память. Именно в человеческой памяти отпечатывается реальная действительность, что впоследствии позволяет установить факты прошлого путем опроса или допроса этого человека.
В памяти судебного представителя нет следов обстоятельств, имеющих значение для разрешения дела (за редкими исключениями, о которых имеет смысл поговорить отдельно). Все, что он знает, известно ему лишь со слов доверителя, который, впрочем, тоже может знать часть обстоятельств лишь со слов третьих лиц. Таким образом, представитель никак не может нести ответственность за дачу ложных объяснений по той причине, что он в процессе никаких объяснений не дает.
Чем же тогда являются заявления представителя по вопросам факта? Где бы ни делались эти заявления — в процессуальных документах или в судебном заседании — они не являются доказательствами. Речь идет о выполнении судебным представителем бремени утверждения.
Как известно, суд формирует бремя доказывания по делу на этапе подготовки к судебному разбирательству исходя из утверждений сторон (ст.133 АПК, ст.148 ГПК). Следовательно, до выполнения бремени доказывания стороны должны выполнить бремя утверждения, изложив свою позицию относительно обстоятельств, по их мнению, имеющих значение для разрешения дела. Именно этим и занимается представитель, транслируя суду утверждения о фактах.
Впоследствии представитель должен будет доказать все или хотя бы часть из них, прибегая в случае необходимости и к личным доказательствам, то есть приглашая своего доверителя прийти в судебное заседание для дачи объяснений или вызывая свидетелей для допроса.
Хорошо, представитель не может отвечать за ложность доказательств, но может ли он отвечать за ложность утверждений об обстоятельствах в тех случаях, когда он знает, что они ложны? В сознании российского практикующего юриста укрепилась идея о том, что представитель зачастую не только излагает суду версию своего доверителя, но и активно участвует в конструировании этой версии.
Это первый из поставленных вопросов, который, на мой взгляд, не имеет очевидного ответа. Тут может быть множество подходов.
Запрет на предоставление суду ложных объяснений направлен, во-первых, на обеспечения уважения к суду, которое будет подорвано, если в обществе будет распространяться мнение, что суд разрешает дело не по справедливости (праву), а в пользу того, кто лучше солжет. Во-вторых, он направлен на вынесение обоснованного судебного решения.
Сама по себе возможность представления ложной версии событий, на мой взгляд, не подрывает доверие к суду и не приводит к вынесению решения в пользу стороны по делу, поскольку суд руководствуется доказательствами, а не утверждениями. Проигрыш другой стороны в результате того, что она представила менее убедительную версию событий либо не смогла подкрепить ее доказательствами, будет восприниматься как поражение вследствие непредусмотрительности, типичное для состязательного процесса.
Впрочем, в ответ на это можно возразить, что современный российский арбитражный процесс знает институт признания фактов путем их неоспаривания (ч.
3.1 ст. 70 АПК), и, таким образом, роль утверждений, сделанных другой стороной, существенно возросла. Однако, мне представляется, что ч. 3.1 ст. 70 АПК скорее инструментальна. Она подлежит применению лишь тогда, когда все стороны спора представили свои версии событий, и позволяет не доказывать лишь те факты, которые прямо не оспорены и существование которых не входит в противоречие ни с одной из представленных версий.
Но может быть именно профессия налагает на судебного представителя определенные требования? Даже если представление заведомо ложной версии событий не угрожает самому судопроизводству, возможно представитель просто не может позволить себе делать это по иным причинам. Это определенно было бы так, если бы судебный представитель воспринимался не столько оружием в руках клиента, сколько служителем правосудия. Эта концепция, выглядящая почти шуткой в современных российских реалиях, принята, например, в Англии.
Естественно, что просто назвать судебного представителя служителем правосудия мало.
Неполным было бы рассмотрение вопроса о запрете предоставления ложной версии событий без соотнесения его с состязательной формой процесса. Артем Карапетов, выступая на научном круглом столе, привел следующий пример: представитель ответчика по делу о взыскании долга по договору поставки заявляет о том, что договор не заключен. Когда истец представляет доказательства того, что договор заключен, представитель ответчика утверждает, что товар не поставлен.
В принципе состязательная форма процесса и сам принцип состязательности допускают, что одна сторона может препятствовать другой стороне в достижение нужного ей решения любыми процессуальными средствами. Однако чистый состязательный процесс (процесс как состязание без ограничений) и чистый принцип состязательности (идея о том, что доказательства представляются только сторонами) почти не встречаются. Вопрос, таким образом, состоит в том, предусматривают ли наши процессуальные кодексы ограничение на изменение презентованной стороной версии событий по ходу процесса?
И ГПК, и АПК предусматривают, что предмет доказывания формируется на стадии подготовки к судебному разбирательству, хотя это не означает, что он вместе с версией событий не может изменяться в дальнейшей. Однако, АПК к тому же предусматривает процедуру раскрытия доказательств (ч. 4 ст. 65 АПК), которая, как нам всем хорошо известно, не работает.
В чем же причина низвержения института раскрытия доказательств судами? Конечно, его применение требует от судей дополнительной квалификации, однако, со временем он облегчил бы работу самим судьям. Причина, по-видимому, состоит в том, что арбитражный процесс, как и гражданский, воспринимается судами как непрофессиональный. Так что лишь немногие попытки привнести в него повышенные требования для участников удаются.
Возможно, есть и еще одна менее рациональная причина — как известно, в сознании многих российских судей стремление к постижению объективной истины по делу неистребимо. Какой судья удержится от того, чтобы исследовать доказательство, проливающее свет на истинное положение дел, хотя бы и представленное с нарушением правил о раскрытии доказательств?
Вместе с тем возможно требование стабильности представляемой сторонами версии событий могло бы стать тем естественным сдерживающим фактором, которое заставляет сторону с самого начала придерживаться версии событий, которая максимально близка к правдивой.
Ведь чем сильнее было бы отклонение от нее, тем выше, по общему правилу, риск проиграть дело.
Подводя итог, действующий закон и судоустройственная реальность, на мой взгляд, не позволяют возложить на судебного представителя ни ответственность за дачу ложных объяснений, ни ответственность за предоставление суду заведомо ложной версии событий.
особенности наказания, исключения из правил
Дата публикации: 30.04.2019 14:27
Во время допроса свидетелей, как в гражданских, так и уголовных делах, их предупреждают об ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Соответствующее наказание регламентировано статьей 384 Уголовного кодекса Украины и предполагает:исправительные работы сроком до двух лет;
арест сроком до 6-ти месяцев;
ограничение свободы на срок до двух лет.
Если ложные показания дает человек, обвиняемый в тяжком или особо тяжком преступлении, это совмещено с искусственным созданием доказательств сторонами дела, либо неверные показания даются из корыстных побуждений, наказание будет более серьезным.
Определить неправдивость показаний на практике сложно, поэтому следователи могут применять повторные допросы свидетеля в разные отрезки времени, соотносить его слова с показаниями других свидетелей и прочими имеющимися доказательствами. Как правило, целью дачи ложных показаний обычно является:
защита виновного лица от ответственности перед законом;
получение материального вознаграждения;
уход от ответственности за иное преступление;
наличие личной заинтересованности в деле (месть, ненависть в отношении обвиняемого или потерпевшего и т.д.).
Следователи, которые занимаются расследованием уголовных производств, чаще всего могут определить ложные показания, особенно если в деле имеется несколько свидетелей.
При этом отказ свидетеля от дачи показаний без уважительных причин также является уголовным правонарушением, которое квалифицируется по статье 385 Уголовного кодекса Украины.
Согласно закона, отказ от дачи показаний может выражаться в следующем:
свидетель открыто и категорично заявил о нежелании давать показания в целом или частично, что может быть сделано письменно или устно;
свидетель сделал ложное заявление об отсутствии у него информации по делу;
замалчивание отдельных фактов и обстоятельств в предоставляемых показаниях.
Человек будет нести ответственность только в том случае, если его предупредили о ней в порядке, предусмотренном процессуальным законодательством (под расписку). Если в материалах дела есть такой документ, за отказ от показаний предусмотрено уголовное наказание. В противном случае это будет квалифицироваться как уклонение от явки в органы досудебного расследования или к прокурору, что предусматривает административную ответственность (штраф в размере 51-136 грн.
).
Человек не понесет уголовной ответственности, если он откажется давать показания против себя, а также членов семьи и близких родственников (статья 63 Конституции Украины). В число близких родственников и членов семьи входят:
супруги;
родители, в том числе и приемные;
дети, в том числе и приемные;
родные братья и сестры;
дедушки и бабушки;
прадедушки и прабабушки;
внуки и правнуки;
опекуны и подопечные;
иные совместно проживающие лица, которые связаны общим бытом и имеют взаимные права и обязанности (проживающие в гражданском браке также могут отказаться от дачи показаний без последствий).
Согласно Единого реестра судебных решений, в среднем ежегодно к ответственности за дачу ложных показаний и отказ от предоставления информации привлекают около 30-ти человек.
Это свидетельствует о том, что доказать неправдивость показаний достаточно сложно, но в любом случае, не стоит рисковать и передавать следствию неверные данные, особенно если целью является защита подозреваемого или обвиняемого лица.
Чтобы обеспечить эффективную защиту, не нарушая при этом закон – обратитесь к опытному адвокату. Ознакомившись с материалами дела, я разработаю наиболее действенную стратегию защиты клиента, без необходимости дачи ложных показаний. Я помогу защитить права и свободы человека на любой стадии дела: как досудебном расследовании, так и при рассмотрении в суде, стоит только обратиться ко мне и обеспечить себе профессионального защитника.
Внесение изменений в ст. 384 УК Украины, включив к субъектам преступления за заведомо ложные показания подозреваемого и обвиняемого Внесення змін до ст. 384 КК України, включивши до субєктів злочину за завідомо неправдиві показання підозрюваного та обвинуваченого
На данный момент подозреваемый имеет широкий спектр прав, установленных и охраняемых как национальным, так и международным законодательством.
Он вместе с защитником, право на которого ему также гарантируется и обеспечивается, вправе подавать заявления, ходатайства, жалобы, представлять доказательства, давать пояснения и показания.
Согласно УПК Украины, подозреваемый имеет право (а не обязанность) давать показания, пояснения, по поводу предъявленного ему подозрения. Это понятно, и соответствует действующим национальным, так и международным принципам уголовного процесса.
В это же время, статья 84 УПК Украины относит показания подозреваемого к процессуальным источникам доказательств. А именно на основании доказательств, по ст. 84 УПК Украины, следователь, прокурор, следственный судья и суд устанавливают наличие либо отсутствие фактов и обстоятельств, имеющих значение для уголовного процесса, и подлежат доказыванию.
Таким образом, показания такого субъекта, как подозреваемого, по идее, заложенной в соответствующих статьях, процессуально занимают свою нишу в «пирамиде доказывания», и на основе данных, полученных в ходе допроса, процессуальное лицо может принимать качественно важные процессуальные решения, имеющие свои последствия.
Добавлю, что в соответствии со ст. 9 УПК Украины, прокурор, руководитель органа досудебного расследования, следователь, обязаны всесторонне, полно и беспристрастно исследовать обстоятельства уголовного производства, выявить как те обстоятельства, которые разоблачают, так и те, что оправдывают подозреваемого, обвиняемого, а также те обстоятельства, которые смягчают либо отягощают его наказание, дать им надлежащую правовую оценку и обеспечить законность и беспристрастность процессуальных решений.
Из этого исходит, что процессуальный субъект, осуществляющий досудебное расследование, получив какую-либо информацию в ходе допроса подозреваемого, обязан дать исчерпывающую оценку такой информации, провести ряд необходимых следственных и процессуальных действий, пока данная информация не подтвердится либо не будет опровергнута в полной мере. В противном случае иной ход событий можно расценить как односторонность расследования, обвинительный уклон деятельности органа досудебного расследования, и кроме того – нарушение презумпции невиновности лица.
Что определяет «процессуальную ценность» показаний? На практике «процессуальная ценность» показаний определяется наличием ответственности за дачу заведомо ложных показаний. То есть, лицо, которое является субъектом преступления по ст. 384 УК Украины (введение в заблуждение суда или иного уполномоченного органа), считается «надежным источником» доказательств.
Подозреваемый не является субъектом данного преступления, и не несет какой-либо ответственности за заведомо ложные показания, что, по сути, дает ему право законно вводить в заблуждение органы досудебного расследования и суд, не неся при этом вообще какой-либо ответственности. Кроме того, подозреваемый не несет ответственности за изменения в своих показаниях, какими бы радикальными эти изменения не были.
Данное положение, по моему мнению, идет в разрез с самой сутью уголовного процесса – ведь целями уголовного процесса является защита личности, общества и государства от уголовных правонарушений, охрана прав, свобод и законных интересов участников уголовного судопроизводства, а также обеспечение быстрого, полного и беспристрастного расследования и судебного рассмотрения с тем, чтобы каждый, кто совершил уголовное преступление, был привлечен к ответственности в меру своей вины, ни один невиновный ни был обвинен или осужден, ни одно лицо не было подвержено необоснованному процессуальному принуждению и чтобы к каждому участнику уголовного судопроизводства была применена надлежащая правовая процедура.
Ведь как процессуальная деятельность не должна сводиться к фиксации обстоятельств с одной целью – направить производство в суд, не взирая на показания подозреваемого, так как «он может говорить, что угодно – он не несет за это ответственности».
Так же процессуальная деятельность не должна сводиться к тому, что подозреваемый, наделенный массой прав для своей защиты, может говорить и делать что угодно, называя это своей «линией защиты», затягивать таким образом процесс по каким-либо причинам и т.п.
Наличие в законодательстве в принципе возможности введения в заблуждение органа досудебного расследования и суда без какой-либо ответственности либо негативных последствий для подозреваемого является фактором, подрывающим авторитет органов государственной власти, а также противоречащим самой идее истинного правосудия.
И данное утверждение совершенно не противоречит нормам ст. 18 УПК Украины («Свобода от саморазоблачения и право не свидетельствовать против близких родственников и членов своей семьи»), а также аналогичным нормам где говорится о том, что никто не может быть принужден признать свою виновность в совершении уголовного преступления или принужден давать объяснения, показания, которые могут стать основанием для подозрения, обвинения в совершении уголовного преступления.
Также каждый человек имеет право не говорить ничего по поводу подозрения или обвинения против него, в любой момент отказать отвечать на вопросы, а также быть немедленно уведомленным об этих правах.
Законодатель дает право абсолютного отказа от дачи каких-либо показаний, опять же – без каких-либо последствий для оценки такой процессуальной позиции.
Поэтому в данном случае считаю необходимым уровнять статус подозреваемого в плане несения уголовной ответственности за введение в заблуждение органов досудебного расследования и суда, ибо уголовный процесс имеет свои цели, изложенные выше, а способы защиты – личный выбор каждого.
Кроме того, просто недопустимо давать возможность безнаказанно менять показания подозреваемому в зависимости от «удобных» ему обстоятельств. Например, подозреваемый, которому было надлежащим образом обеспечено право на защиту, дал признательные и подробные показания по обстоятельствам совершенного им преступления, а после ознакомления с материалами уголовного производства изменил данные показания в суде и отказался от предыдущей позиции.
В данном случае по закону какой либо ответственности подозреваемый не несет, однако все ранее сказанное им теряет значение в силу того, что подозреваемый занимает другую позицию. Это в корне неверно, так как полностью обесцеливает досудебную процессуальную работу с подозреваемым.
Учитывая вышеизложенное, считаю необходимым внести в список субъектов ст. 384 УК Украины подозреваемого и обвиняемого.
Уголовная ответственность за дачу ложных показаний.. МО Константиновское, Санкт-Петербург
Главная / Вас информируют: / Прокуратура Красносельского района / Уголовная ответственность за дачу ложных показаний.
Уголовная ответственность за дачу ложных показаний.
К сожалению, и это правда, есть люди, которые готовы дать «нужные»
показания, не беспокоясь ни о своей совести, ни об ответственности.
Ложные показания могут касаться любых обстоятельств, входящих в
предмет допроса, и даваться любыми участниками уголовного процесса как
при преследовании своих интересов, так и в некоторых случаях причиняя им
ущерб.
Так, например, при стремлении оградить близких лиц от уголовной
ответственности происходит самооговор.
Так, возможными мотивами дачи ложных показаний свидетелем могут
являться боязнь мести со стороны преступника либо знакомых ему лиц;
нежелание портить отношения с лицами, дающими показания; желание
скрыть собственную трусость и аморальное поведение; оградить от
уголовной ответственности преступника в силу родственных, дружеских
отношений, в силу корыстных соображений либо, наоборот, усугубить вину
этих лиц, например из побуждений ревности.
Ложь наиболее опасна в юриспруденции. Юстиция (в переводе с
латинского – справедливость) и ложь — антиподы, понятия несовместимые.
Поэтому лжесвидетельство в судопроизводстве — уголовно наказуемое
деяние.
В целях недопущения наступления негативных последствий
законодателем создан механизм уголовно-правовых гарантий получения
достоверных доказательств, одним из элементов которого является запрет,
предусмотренный ст.
307 Уголовного Кодекса Российской Федерации (УК
РФ). Статья 307 УК РФ регламентирует возможность привлечения к
уголовной ответственности весьма широкого круга лиц. Это свидетели,
потерпевшие, эксперты и специалисты.
Основным объектом данного преступления выступают интересы
правосудия.
Общественная опасность рассматриваемого посягательства на интересы
правосудия состоит в том, что искажение истины в показаниях свидетеля,
потерпевшего или специалиста, заключении эксперта или переводе
препятствуют установлению истины по уголовному или гражданскому делу,
нарушают нормальное функционирование судебной системы, работу органов
следствия и дознания и могут препятствовать вынесению законного,
обоснованного и справедливого приговора или решения суда.
Дать правдивые показания – обязанность свидетеля и потерпевшего,
однако, они вправе отказаться свидетельствовать против самого себя, своего
супруга (своей супруги) и других близких родственников.
Если свидетель (потерпевший) просто отказывается говорить, он может
быть привлечен к ответственности не по рассматриваемой статье, а за отказ
от дачи показаний согласно ст. 308 УК РФ.
Эксперт не вправе: давать заведомо ложное заключение, разглашать
данные предварительного расследования, ставшие известными ему в связи с
участием в уголовном деле в качестве эксперта. В отличие от эксперта
специалист подлежит уголовной ответственности не за дачу заведомо
ложного заключения, а за заведомо ложное показание. Ложность показаний
специалиста выражается в намеренном искажении выявленных им фактов
или в умолчании о них либо в заведомо неверной оценке фактов, ложных
выводах из представленных для исследования материалов дела.
Переводчиком является лицо, привлекаемое к участию в уголовном
судопроизводстве в случаях, предусмотренных УПК РФ, свободно
владеющее языком, знание которого необходимо для перевода, а также
владеющее навыками сурдоперевода и приглашенное для участия в
производстве по уголовному делу.
Неправильный перевод состоит в
искажении смысла переводимых материалов дела (устной или письменной
речи) — показаний или документов при производстве предварительного
расследования или в процессе судебного разбирательства. Ложным будет и
умолчание переводчика о существенных для разрешения дела
обстоятельствах при переводе показаний и документов.
Важно обратить внимание на то, что действующий уголовный закон
запрещает лжесвидетельство не вообще, а только в специально оговоренных
законом случаях. Преступными являются только те показания, которые
касаются существенных обстоятельств, т.е. влияют на вынесение законного и
обоснованного приговора, решения или иного судебного акта.
Все перечисленные в диспозиции ст. 307 УК РФ действия должны быть
совершены в процессе предварительного расследования либо в судебном
заседании. Ложные сведения, данные свидетелем, например, в беседе с
прокурором, не образуют состава преступления, предусмотренного ст.
307
УК РФ.
Преступление считается оконченным с момента совершения одного из
указанных действий. На стадии предварительного расследования это
преступление считается оконченным, когда свидетель, потерпевший или
специалист, если он задавал вопросы, подписал протокол допроса, эксперт —
заключение; в стадии судебного разбирательства — с момента дачи
свидетелем, потерпевшим, специалистом показаний или оглашения
экспертом содержания заключения. Для переводчика данное преступление
окончено с момента представления им заведомо неправильного письменного
перевода или окончания устного перевода.
Субъективная сторона данного преступления характеризуется только
прямым умыслом. Об этом свидетельствуют указания в законе на
заведомость совершаемых действий. Виновный сознает, что он дает по
данному делу суду, органам предварительного расследования не
соответствующие действительности показания в качестве свидетеля или
потерпевшего или ложное заключение как эксперт или делает неправильный
перевод, и желает совершить эти действия.
Мотивы таких действий не
определены законом и значения для квалификации преступления они не
имеют.
Добросовестное заблуждение потерпевшего или свидетеля,
неправильное восприятие ими актов вследствие невнимательности,
забывчивости, отсутствия должной компетенции эксперта, специалиста или
переводчика и другие обстоятельства, повлиявшие на дачу не
соответствующих истине показаний, заключения или перевода, исключают
ответственность по ст. 307 УК РФ.
Несовершеннолетние в возрасте до 16 лет, в том числе привлеченные к
участию в деле в качестве свидетелей или потерпевших, субъектами данного
преступления не являются, то есть не несут ответственности по ст. 307 УК
РФ.
В примечании к рассматриваемой статье содержится специальное
основание освобождения от уголовной ответственности, согласно которому
свидетель, потерпевший, эксперт, специалист или переводчик
освобождаются от уголовной ответственности, если они добровольно в ходе
дознания, предварительного следствия или судебного разбирательства до
вынесения приговора суда или решения суда заявили о ложности данных ими
показаний, заключения или заведомо неправильном переводе.
Мотивы, по
которым свидетель, потерпевший, эксперт, специалист или переводчик
добровольно заявили о ложности данных ими показаний, заключения или
заведомо неправильном переводе, не имеют значения для решения вопроса
об освобождении их от уголовной ответственности.
Прокурор Красносельского района
Санкт-Петербурга
старший советник юстиции
Д.Р. Захаров
Правило 3.3 Откровенность в отношении Трибунала
Адвокат [1] Это правило регулирует поведение юриста, который представляет клиента в судебном разбирательстве. См. Определение термина «трибунал» в Правиле 1.0 (m). Это также применяется, когда адвокат представляет клиента в дополнительном судебном разбирательстве, проводимом в соответствии с судебными полномочиями трибунала, таких как показания под присягой. Так, например, параграф (а) (3) требует, чтобы юрист принял разумные меры по исправлению положения, если юрист узнает, что клиент, который дает показания в допросе, представил ложные доказательства.
[2] Это Правило устанавливает особые обязанности юристов как должностных лиц суда по недопущению поведения, подрывающего целостность судебного процесса. Юрист, выступающий в качестве адвоката в судебном разбирательстве, обязан представить дело клиента с убедительной силой. Однако выполнение этой обязанности при сохранении доверия к клиенту квалифицируется обязанностью адвоката быть откровенным перед судом. Следовательно, хотя от адвоката в состязательном процессе не требуется представлять беспристрастное изложение закона или поручиться за доказательства, представленные по делу, адвокат не должен позволять суду вводить в заблуждение ложными утверждениями закона, фактами или доказательствами. что адвокат знает, что это ложь.
Заявления юриста
[3] Адвокат несет ответственность за состязательные бумаги и другие документы, подготовленные для судебного разбирательства, но обычно от него не требуется личного знания заявленных в них вопросов, поскольку в судебных документах обычно представлены утверждения клиента или кого-либо от имени клиента, и а не утверждения адвоката.
Сравните Правило 3.1. Однако утверждение, якобы основанное на собственном знании адвоката, например, в письменных показаниях адвоката или в заявлении в открытом судебном заседании, может быть сделано надлежащим образом только в том случае, если адвокат знает, что утверждение истинно или считает его правдой на основании достаточно тщательного расследования.Бывают обстоятельства, при которых отказ от раскрытия информации эквивалентен достоверному искажению фактов. Обязательство, предусмотренное Правилом 1.2 (d) не советовать клиенту совершать мошенничество и не помогать ему в совершении мошенничества, применяется в судебных разбирательствах. Относительно соблюдения Правила 1.2 (d) см. Комментарий к этому Правилу. См. Также Комментарий к Правилу 8.4 (b).
Правовой аргумент
[4] Юридический аргумент, основанный на заведомо ложном изложении закона, составляет нечестность по отношению к суду.От юриста не требуется бескорыстного изложения закона, но он должен признать существование соответствующих юридических властей.
Кроме того, как указано в параграфе (а) (2), адвокат обязан раскрыть прямо противоположные полномочия в контролирующей юрисдикции, которые не были раскрыты противной стороной. Основополагающая концепция заключается в том, что юридический аргумент — это обсуждение, направленное на определение правовых предпосылок, надлежащим образом применимых к делу.
Предлагаемые доказательства
[5] Пункт (а) (3) требует, чтобы адвокат отказался предоставить доказательства, которые, как он знает, являются ложными, независимо от желания клиента.Эта обязанность исходит из обязанности адвоката как судебного исполнителя не допускать введения в заблуждение проверяющего факты ложными доказательствами. Адвокат не нарушает это Правило, если адвокат предлагает доказательства с целью установления их ложности.
[6] Если адвокат знает, что клиент намеревается дать ложные показания или хочет, чтобы адвокат представил ложные доказательства, адвокат должен попытаться убедить клиента в том, что доказательства не следует предлагать.
Если убеждение неэффективно и адвокат продолжает представлять клиента, адвокат должен отказаться от предоставления ложных доказательств.Если только часть показаний свидетеля будет ложной, адвокат может вызвать свидетеля для дачи показаний, но не может вызывать свидетеля или иным образом разрешать ему давать показания, которые, как известно адвокату, являются ложными.
[7] Обязанности, указанные в пунктах (а) и (b), распространяются на всех адвокатов, включая защитников по уголовным делам. Однако в некоторых юрисдикциях суды требовали, чтобы адвокат представил обвиняемого в качестве свидетеля или дал повествовательное заявление, если обвиняемый того пожелает, даже если адвокат знает, что показания или заявление будут ложными.Обязанности адвоката в соответствии с Правилами профессионального поведения подчиняются этим требованиям. См. Также Комментарий [9].
[8] Запрет на предоставление ложных доказательств применяется только в том случае, если адвокат знает, что доказательства ложные.
Разумная уверенность юриста в том, что доказательства ложны, не препятствует их представлению исследователю фактов. Однако осведомленность юриста о том, что доказательства являются ложными, можно сделать вывод на основании обстоятельств. См. Правило 1.0 (f). Таким образом, хотя адвокат должен разрешить сомнения в правдивости показаний или других доказательств в пользу клиента, адвокат не может игнорировать очевидную ложь.
[9] Хотя параграф (а) (3) запрещает адвокату только предлагать доказательства, заведомо заведомо ложными, он позволяет адвокату отказаться от дачи показаний или других доказательств, которые адвокат обоснованно считает ложными. Предоставление таких доказательств может негативно отразиться на способности адвоката различать в качестве доказательств и, таким образом, снизить эффективность адвоката как адвоката. Однако из-за особой защиты, исторически предоставлявшейся обвиняемым по уголовным делам, это Правило не позволяет адвокату отказываться давать показания такого клиента, если адвокат обоснованно полагает, но не знает, что показания будут ложными.
Если адвокат не знает, что показания будут ложными, он должен соблюдать решение клиента о даче показаний. См. Также Комментарий [7].
Меры по устранению недостатков
[10] Предложив вещественные доказательства, полагая, что они были правдой, адвокат впоследствии может узнать, что эти доказательства ложны. Или адвокат может быть удивлен, когда клиент адвоката или другой свидетель, вызванный адвокатом, дает показания, которые, как известно адвокату, являются ложными, либо во время прямого допроса адвоката, либо в ответ на перекрестный допрос адвоката противной стороны.В таких ситуациях или если адвокат знает о ложности показаний, полученных от клиента во время дачи показаний, адвокат должен принять разумные меры по исправлению положения. В таких ситуациях надлежащий курс адвоката состоит в том, чтобы убедить клиента конфиденциально, сообщить ему об обязанности юриста быть откровенным перед судом и попросить клиента о сотрудничестве в отношении отзыва или исправления ложных заявлений или доказательств.
Если это не удается, адвокат должен предпринять дальнейшие корректирующие действия.Если отказ от представительства не разрешен или не устранит эффекта ложных доказательств, адвокат должен раскрыть трибуналу такую информацию, которая разумно необходима для исправления ситуации, даже если это требует от адвоката раскрытия информации, которая в противном случае могла бы быть защищенным Правилом 1.6. В таком случае трибунал должен определить, что следует делать — сделать заявление по делу для проверяющего факты, назначить неправильное судебное разбирательство или, возможно, ничего не делать.
[11] Раскрытие ложных показаний клиента может привести к серьезным последствиям для клиента, включая не только чувство предательства, но и проигрыш дела и, возможно, судебное преследование за лжесвидетельство.Но альтернативой является то, что юрист сотрудничает в обмане суда, тем самым подрывая процесс установления истины, для реализации которого предназначена противодействующая система. См.
Правило 1.2 (d). Кроме того, если четко не понимается, что адвокат будет действовать в соответствии с обязанностью раскрыть наличие ложных доказательств, клиент может просто отклонить совет адвоката раскрыть ложные доказательства и настоять на том, чтобы адвокат промолчал. Таким образом, клиент мог фактически принудить юриста стать участником мошенничества в суде.
Сохранение целостности судебного процесса
[12] На юристов возложена особая обязанность защищать суд от преступных или мошеннических действий, подрывающих целостность судебного процесса, таких как подкуп, запугивание или иное незаконное общение со свидетелем, присяжным заседателем, должностным лицом суда или другим участником судебного разбирательства. , незаконное уничтожение или сокрытие документов или других доказательств или отказ от раскрытия информации суду, когда это требуется по закону.Таким образом, параграф (b) требует от юриста принятия разумных корректирующих мер, включая раскрытие информации, если необходимо, всякий раз, когда юрист знает, что лицо, включая клиента юриста, намеревается участвовать, участвует или участвовало в преступных или мошеннических действиях, связанных с продолжаются.
Срок действия обязательства
[13] Должен быть установлен практический срок действия обязательства по исправлению ложных доказательств или ложных утверждений закона и фактов. Завершение производства по делу является разумно определенным моментом прекращения обязательства.Судебное разбирательство завершается по смыслу настоящего Правила, когда окончательное судебное решение по разбирательству было подтверждено апелляцией или истекло время для пересмотра.
Ex Parte Proceedings
[14] Обычно адвокат имеет ограниченную ответственность за представление одной стороны вопросов, которые суд должен учитывать при принятии решения; ожидается, что конфликтующая позиция будет представлена противной стороной. Однако в любом судебном разбирательстве ex parte, таком как ходатайство о временном запретительном судебном постановлении, нет баланса в представлении противоположных адвокатов.Тем не менее цель разбирательства ex parte состоит в том, чтобы дать по существу справедливый результат.
Судья несет полную ответственность за справедливое рассмотрение дела отсутствующей стороны. Юрист представляемой стороны имеет соответствующую обязанность раскрывать существенные факты, известные юристу и которые юрист обоснованно считает необходимыми для принятия обоснованного решения.
Вывод
[15] Как правило, выполнение адвокатом обязанности откровенности, налагаемой этим Правилом, не требует, чтобы адвокат отказался от представления интересов клиента, интересы которого будут или были затронуты отрицательным образом раскрытием информации адвокатом.Однако в соответствии с Правилом 1.16 (а) от юриста может потребоваться разрешение трибунала на отзыв, если соблюдение адвокатом обязанности откровенности по данному Правилу приводит к настолько серьезному ухудшению отношений между клиентом и адвокатом, что адвокат больше не может грамотно представляем клиента. Также см. Правило 1.16 (b) относительно обстоятельств, при которых адвокату будет разрешено запрашивать разрешение трибунала на отказ.
В связи с запросом разрешения на отзыв, который основан на неправомерном поведении клиента, юрист может раскрыть информацию, касающуюся представления, только в той степени, в какой это разумно необходимо для соблюдения настоящего Правила или иным образом, разрешенным Правилом 1.6.
Вернуться к правилу | Содержание | Следующий комментарий
| Судебное преследование за лжесвидетельство является необычным, но может означать тюремное заключение Рут Маркус Штатный писатель Washington Post Вторник, 3 марта 1998 г .  ; Стр. A4
— Уильям Х. Гинзбург, NBC «Сегодня», 24 февраля 1998 г. Скажите это Джеффри Гольцу. Гольц, хирург-ортопед из округа, который регулярно давал показания в качестве свидетеля-эксперта по делам о телесных повреждениях, отбывает 18 месяцев в федеральной тюрьме за неоднократное завышение своих полномочий, среди прочего заявив, что он получил образование в Университете им. Медицинская школа Мичиганского и Нью-Йоркского университетов, а не Медицинский колледж штата Мичиган и Нью-Йорк. «Урок дела Гольца состоит в том, что лжесвидетельство в гражданских делах преследуется и преследуется прямо здесь, в столице страны, недалеко от Белого дома, собственным Министерством юстиции президента», — сказал адвокат Гольца Джозеф Э. ДиГенова сказал, что он безуспешно пытался отговорить прокуроров от возбуждения дела на тех самых основаниях, которые утверждает Гинзбург — лжесвидетельство в гражданских делах редко, если вообще когда-либо, преследуется по закону. «Мне сказали, что иногда лжесвидетельство в гражданских делах важно, и мы должны подать сигнал», — сказала ДиГенова. Сказал Марк Х. Дубестер, помощник прокурора США, который преследовал Гольца: «Лжесвидетельство — это на самом деле преступление против суда. Вы оправдываете процесс. Клятва должна что-то значить. В противном случае это ничего не значит». Goltz — необычный случай, но далеко не единственный случай, когда федеральные прокуроры выдвинули обвинения в лжесвидетельстве на основании гражданского иска. На прошлой неделе в Висконсине бывший партнер престижной юридической фирмы с Уолл-стрит предстал перед судом за то, что он лежал под присягой в ходе процедуры банкротства, так как не сообщил, что его фирма также представляла некоторых кредиторов обанкротившейся компании. И федеральный апелляционный суд в Ричмонде в деле, рассмотренном на следующий день после комментариев Гинзбурга, подтвердил обвинительный приговор за лжесвидетельство бизнесмена из Вирджинии, который привлекался к уголовной ответственности за более крупную схему финансового мошенничества и солгал во время дачи показаний в гражданском иске, поданном одним из них. кредиторов его компании. Беглый компьютерный поиск в протоколах федерального суда выявил более 25 случаев федерального преследования за лжесвидетельство по гражданским делам — и это не включает судебные преследования, которые продолжались, но не привели к письменному заключению суда. Действительно, в руководстве Министерства юстиции для федеральных прокуроров говорится, что «поскольку ложные заявления влияют на целостность судебного процесса установления фактов, все правонарушители должны подвергаться строгому судебному преследованию». Этот мандат, как говорится в руководстве, распространяется даже на гражданские дела, в которых правительство не участвует, например, судебный процесс Паулы Джонс, в котором возникли вопросы о том, лгали ли бывший стажер Белого дома Моника С. «Это необычно, но такое случается», — сказал профессор права Нью-Йоркского университета Стивен Гиллерс о судебном преследовании за лжесвидетельство по гражданским делам. Гиллерс тоже сначала сказал, что никогда не слышал о таком случае, но после исследования пришел к выводу, что ошибался. «Мы передали сообщение о том, что лжесвидетельство допускается как часть игры [гражданского судопроизводства], а это не так. Это опасно и неправильно». По большей части, прокуроры, кажется, преследуют такие дела в ситуациях, когда лжесвидетельство имело место в гражданском деле, возбужденном правительством, например, в иске о конфискации; обвинение в лжесвидетельстве является одним из элементов более широкого судебного преследования; или есть какой-то другой фактор, который сделал это особенно вопиющим.Например, прокуратура возбудила дела, в которых свидетели лгали, чтобы обмануть страховые компании, получить пособие по инвалидности или объявить о банкротстве. В деле 1994 года великий дракон Ку-клукс-клана Дэвид Уэйн Холланд был привлечен к уголовной ответственности за лжесвидетельство за попытку скрыть свои активы в частном судебном процессе о гражданских правах с целью помешать истцам взыскать против него судебное решение на сумму 450 000 долларов. Федеральный апелляционный суд постановил, что судья, вынесший ему приговор, совершил ошибку, смягчив приговор Холланду на том основании, что его лжесвидетельство было в рамках гражданского процесса, а не уголовного дела.«Мы категорически отвергаем любое предположение, подразумеваемое или иное, что лжесвидетельство является менее серьезным, если оно сделано в рамках гражданского процесса», — написал судья федерального апелляционного суда Джеральд Тьофлат. «Лжесвидетельство, независимо от обстоятельств, является серьезным преступлением, которое приводит к неисчислимому ущербу для функционирования и целостности правовой системы, а также для частных лиц». Аналогичным образом, в деле 1993 года Миллард Макафи, житель Техаса, обвиненный в лжи в показаниях по гражданскому иску по поводу украденных шкур крупного рогатого скота, безуспешно утверждал, что закон о лжесвидетельстве не применяется к таким показаниям, поскольку они «менее формальны», чем производство по уголовным делам. Показания Макафи изобиловали насмешками над допрашивавшим его адвокатом. «Так ты только что солгал мне?» — сказал адвокат в какой-то момент. «Верно», — ответил McAfee. «Я не собираюсь вам помогать». Сказал юрист: «Как мы узнаем, когда верить тому, что вы говорите?» «Нет, — сказал Макафи. Другие недавние примеры: Федеральные прокуроры также выдвинули обвинения в воспрепятствовании правосудию, которые вытекают из гражданских дел. Например, в прошлом году двум руководителям Texaco было предъявлено обвинение в сговоре и воспрепятствовании правосудию за утаивание доказательств по иску о расовой дискриминации. Многие юристы говорят, что ложь в гражданских делах — это обычное явление, с которым правовая система имеет дело, добиваясь истины в процессе расследования и судебного разбирательства — «по сути, это процедура самокоррекции», как заявил независимый адвокат Iran-contra Лоуренс Э.Уолш написал об этом в недавней статье в New York Review of Books. «Истина в суде менее чиста, чем истина на исповеди», — писал он. «Обычно прокуроры не расследуют лжесвидетельство по гражданскому иску, как это делает сейчас Старр. За шестьдесят лет практики я ни разу не подозревал, что это произойдет». Некоторые полагают, что предъявление обвинений в лжесвидетельстве может быть особенно сомнительным, когда предполагаемая ложь касается личных сексуальных вопросов, утверждая, что согласие на прелюбодеяние почти неизбежно подразумевает согласие не говорить.Но судебное преследование за лжесвидетельство в штате Иллинойс в 1995 году затронуло аналогичные частные вопросы. В нем участвовал священнослужитель, который подал в суд на газету за клевету, когда та сообщила, что он участвовал в гомосексуальных действиях с членами своей конгрегации. В гражданском деле священнослужитель отрицал эти действия — заявления, которые впоследствии стали основанием для обвинения в лжесвидетельстве. © Copyright 1998 The Washington Post Company Вернуться к началу |
diGenova.
Левински и президент Клинтон. в их заявлениях под присягой о том, были ли у них сексуальные отношения.г. № 2784
Республика Филиппины
ВЕРХОВНЫЙ СУД
Манила
EN BANC
г.Р. № 2784 14 марта 1907 г.
СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ, истец-апеллянт,
vs.
CARLOS GEMORA, ответчик-апеллянт.
Ledesma, Sumulong & Quintos для апеллянта.
Генеральный прокурор Аранета по апелляции.
CARSON, Дж .:
Жалоба была подана в суд первой инстанции Илоило по обвинению истца, Карлоса Гемора, совместно с несколькими другими, в даче ложных показаний по гражданскому делу.По этой жалобе он был привлечен к суду и не признал себя виновным, но перед тем, как приступить к делу и до того, как были вызваны какие-либо свидетели, эта жалоба была отклонена, и была подана новая жалоба с обвинением его в том же правонарушении, но отдельно от его сообвиняемых в первом случае. жалоба. В судебном заседании по второй жалобе он подал заявление о «бывшей опасности» и считает ошибкой отказ суда первой инстанции отклонить жалобу против него на этом основании.
В случае США vs. Ballentine 1 (4 Off. Gaz., 722) мы сказали, что никто не находится в «опасности» в том смысле, в котором это слово используется в филиппинском законопроекте, 2 , пока он не будет привлечен к суду ( 1) после вынесения обоснованного обвинительного заключения, (2) в компетентном суде, (3) после того, как обвиняемый был привлечен к суду, (4) после того, как ответчик сослался на обвинительное заключение, и (5) после того, как расследование обвинения было фактически завершено. одобрен вызовом свидетеля.
Первая жалоба была отклонена до того, как были вызваны какие-либо свидетели в соответствии с вышеизложенным правилом, и обвиняемый никогда не подвергался опасности в соответствии с этим правилом.
Далее утверждается, что суд первой инстанции допустил ошибку при проведении судебного разбирательства по этому делу до вынесения окончательного приговора по гражданскому делу, по которому обвиняемый был обвинен в даче ложных показаний.
До сих пор мы постановили, что суд над обвиняемым в даче ложных показаний по уголовному делу должен быть приостановлен до окончательного решения по основному делу, но в таких случаях, в отличие от дела в баре, наказание должно быть наложено зависит от исхода основного дела, как явствует из изучения статей 318, 319 и 320 Уголовного кодекса.В таких случаях приговор по делу о лжесвидетельстве не может быть вынесен до тех пор, пока это не явствует из приговора по основному делу, во-первых, о том, наложено ли какое-либо наказание по основному делу, и о характере наказания, наложенного в случае вынесения приговора убеждение; и, во-вторых, были ли ложные показания «в пользу обвиняемого или не в его пользу».
Однако мы ничего не находим в статье 321 Уголовного кодекса, которая определяет и предусматривает наказание за дачу ложных показаний по гражданскому делу, что делает судебное разбирательство или наказание, наложенное в таких случаях, каким-либо образом зависимым от исхода судебного разбирательства. гражданское дело, в ходе которого были даны ложные показания, и мы не знаем причин, по которым уголовный процесс должен быть приостановлен до рассмотрения гражданского дела.
Зарегистрированные доказательства полностью подтверждают выводы суда первой инстанции, и мы не находим ошибок в судебном разбирательстве, ущемляющих права обвиняемого. Таким образом, решение, на которое была подана апелляция, подтверждается, включая расходы, понесенные в этой инстанции против истца. По истечении десяти дней пусть решение будет вынесено в соответствии с этим решением, а через десять дней дело будет возвращено в суд низшей инстанции для принятия надлежащих мер. Итак, заказал.
Арельяно, К.Дж., Торрес, Джонсон, Уиллард и Трейси, Дж. Дж., согласны.
Сноски
1 4 Фил. Реп., 672.
2 I Pub. Законы, 1057.
Проект Лофил — Законный фонд Арельяно
Может ли быть заявление о «ложных показаниях» без свидетельских показаний или лжи?
Клинтон Морган
Помощник окружного прокурора округа Харрис
Заявления о «ложных показаниях» очаровывают меня.С одной стороны, ложные показания определенно звучат плохо, и все прокуроры этого хотят избежать. С другой стороны, почти на каждом судебном процессе показания будут в некотором смысле ложными. Если стороны представляют две (или более) версии событий, часть этих показаний должна быть ложной.
Большая часть этого будет доброкачественной и зависит от обычных людей. Честный свидетель может засвидетельствовать, что что-то произошло в «11 часов», но на самом деле это произошло в 11:08.Иногда такие несоответствия несущественны, но иногда они могут решить дело.
Правовой вопрос, лежащий в основе исков о лжесвидетельстве, заключается в том, какой вид лжесвидетельства дает право осужденному ответчику на судебную защиту. Апелляционные суды участвовали и сделали то, что у апелляционных судов получается лучше всего: они делят иски на категории и устанавливают правовые стандарты. Как определить, является ли свидетельство ложным? Как мы определяем, была ли ложь существенной для дела? Для этого у нас есть стандарты.
Последнее дело Апелляционного суда по уголовным делам о ложных доказательствах, Уквуачу против штата [1], добавило морщинки к прецедентному праву о ложных доказательствах, которого я не ожидал: как мы определяем, является ли что-то доказательством? В Уквуачу прокурор задал вопрос о перекрестном допросе, который мог содержать или не содержать ложную информацию. На пути к выводу, что Уквуачу не смог доказать свое заявление о ложных доказательствах, суд показывает все способы подачи или защиты заявлений о ложных доказательствах.
Где был Тагив?
Сэму Уквуачу было предъявлено обвинение в изнасиловании.Около 2 часов ночи он забрал одноклассницу Кристал и отвел ее в квартиру, которую он жил с соседом по комнате Тагивом. Кристал засвидетельствовала, что они вошли в спальню Уквуачу, и Уквуачу насильно изнасиловал ее. Она показала, что кричала: «Нет!» и «Стоп!» достаточно громко, чтобы ее услышали все в квартире.
Защита Уквуачу заключалась в том, что секс был по обоюдному согласию. Защита представила показания Тагиве, что он находился в квартире и не слышал криков или звуков борьбы.
Перед тем, как Тагив дал показания, прокурор объявил, что как раз тем утром государство получило записи сотовых телефонов Тагиве. Государственный эксперт полагал, что протоколы противоречили показаниям большого жюри Тагива и показали, что в соответствующее время его не было в квартире.
Суд первой инстанции исключил записи телефонных разговоров, поскольку штат не соблюдал процедуру признания их в качестве деловых записей. Но суд постановил, что государство может спросить Тагиве, «звонил ли он по телефону» в ночь совершения преступления.
ПодругаТагива, Рид, показала, что она забрала Тагива с вечеринки в 12:30, а затем высадила его в квартире. Тагив показал, что лег спать между 1 и 1:30, и через некоторое время после этого он услышал женский голос в гостиной, но он никогда не слышал крика или борьбы.
Без возражений прокурор провел перекрестный допрос Рида и Тагива, сославшись на записи телефонных разговоров. Прокурор задал Риду вопросы о том, почему Тагив все еще звонит ей после часа дня, если она его высадила.Прокурор заявила, что ее ответ, который, как правило, соответствовал ее прямым показаниям, «не соответствовал фактам». Прокурор спросил Тагива: «Вы знаете, что из ваших телефонных разговоров видно, что вы были на другом конце города в 1 час ночи и звонили [Риду] в 1 час ночи?» Тагив ответил: «Да, сэр».
Который час в Уэйко?
После того, как он был осужден, Уквуачу подал ходатайство о новом судебном разбирательстве, утверждая, среди прочего, что использование государством записей телефонных разговоров на кресте «создало ложный образ для присяжных.Ходатайство включало письменные показания, в которых предполагалось, что часовой пояс в телефонных записях может быть отклонен на шесть часов, а не на пять часов, как стороны рассчитывали в суде. В показаниях под присягой также описывалась сложность интерпретации местоположения по телефонным записям, хотя в нем не говорилось, что перевод, сделанный государством в суде, был неправильным. Однако важно отметить, что в ходатайстве не было фактических телефонных разговоров. Суд первой инстанции отклонил ходатайство без комментариев.
При подаче апелляции Уквуачу назвал использование государством телефонных записей «ложных показаний» и заявил, что это нарушает его право на надлежащую правовую процедуру.Десятый апелляционный суд обратился в обратную сторону. [2] В кратком неопубликованном заключении этот суд постановил, что «неоднократные ссылки государства на то, что показали записи сотовых телефонов, включая место и время звонков, без их включения в качестве доказательств, создали ложное впечатление у присяжных». Согласно Десятому суду, государство «проверило [редактировало]» записи таким образом, «что это указывало на то, что записи однозначно указывали на местонахождение [Тагива] в определенные критические моменты, в то время как они этого не делали».
Что такое ложные показания?
Государственный прокурор подал ходатайство о пересмотре дела по собственному усмотрению.Основание для пересмотра лаконично отражало некоторые проблемы с заключением Десятого суда: «Можно ли подать заявление о« ложных показаниях »без показаний или ложности?»
Апелляционный уголовный суд рассмотрел дело и постановил: «Нет, не можете». Судья Слотер написал мнение большинством в пять судей. Председательствующий судья Келлер и судьи Херви, Ньюэлл и Уокер согласились без мнения.
Заключение содержит подробное изложение дел о даче ложных показаний Апелляционным уголовным судом.Общее правило заключается в том, что использование существенных ложных показаний для вынесения обвинительного приговора нарушает права подсудимого на надлежащую правовую процедуру. Остальная часть мнения сосредоточена на том, что является «ложным», а что — «свидетельством».
Показания считаются ложными, если они создают ложное впечатление у присяжных. Например, в деле Ex parte Ghahremani [3] государство представило доказательства, свидетельствующие о том, что после сексуального насилия со стороны обвиняемого у заявителя случился психический срыв. В доказательствах государства не указывается, что заявитель злоупотреблял наркотиками и тем временем подвергся нападению со стороны других лиц.Несмотря на то, что никто явно не лгал, доказательства государства создали ложное впечатление, что нападение Гахремани было единственной причиной поломки.
Чтобы доказать, что показания были ложными, обвиняемый должен представить протокол, «содержащий некоторые достоверные доказательства, которые явно опровергают доказательства, представленные в суде» [4]. В Гахремани такими доказательствами были полицейские отчеты с подробным описанием нападений и употребления наркотиков. В деле Ex parte Chavez [5] признание другого лица в совершении преступления поддерживало утверждение о том, что свидетельство, что Чавес был назван стрелком, является ложным показанием.[6] Суд подчеркнул, что для оправдания установления ложных показаний доказательства ложности должны быть «окончательными или очень убедительными».
Суд использовал Гархемани и Чавеса, чтобы проиллюстрировать, что, хотя в более старых делах заявления о лжесвидетельстве иногда называются заявлениями о «лжесвидетельстве», нет требования о том, чтобы показания были лжесвидетельскими. Это потому, что требование надлежащей правовой процедуры о лжесвидетельстве направлено не на наказание за лжесвидетельство, а на обеспечение того, чтобы обвиняемые были осуждены и осуждены на основании правдивых показаний.
Возвращаясь к делу Уквуачу, Суд отметил, что, в отличие от других дел в этой области, Уквуачу даже не жаловался на показания; он жаловался только на вопросы прокурора. Каждый, кто когда-либо слышал поведение судьи первой инстанции, знает: заявления и вопросы адвокатов не являются доказательствами. Суд отметил, что вопросы перекрестного допроса, содержащие неверную информацию, «возможно, наводят на мысль о каком-либо другом типе жалобы», но заявитель не возражал против вопросов в суде первой инстанции, поэтому дело не представляло для рассмотрения.
Суд отметил, что надлежащая жалоба на ложные показания была бы сосредоточена на фактических свидетельских показаниях, но ничто в протоколе не показывало, что Тагив или Рид создавали у присяжных ложное впечатление о чем-либо. Единственным утверждением о лжи было то, что сказал прокурор.
Последний гвоздь в гроб заключался в том, что доказательств по апелляции было недостаточно даже для установления лжи. Записи телефонных разговоров не фигурировали в протоколе, а показания под присягой «просто ставят под сомнение то, что государство полагается на записи сотовых телефонов.Показания под присягой не выявили «фактических несоответствий» между записями и свидетельскими показаниями. И хотя в показаниях под присягой говорилось, что трудно использовать телефонные записи для определения местоположения, в нем не говорилось, что государство ошибалось в отношении местоположения Тагиве.
Сделав вывод, что дело, на которое жаловался Уквуачу, не было «свидетельскими показаниями» и Уквуачу не смог доказать, что они были ложными, Суд отменил решение Десятого суда, поскольку он «допустил ошибку, применив принципы лжесвидетельства» к этому делу.
Выводы
Жалобы на ложные показания — это быстрорастущая область судебных разбирательств.С тех пор как Ex parte Chabot [7] вышел 11 лет назад, признав, что ответчик может подать иск с соблюдением надлежащей правовой процедуры, даже если государство не знало, что оно использует ложные показания [8], Апелляционный суд по уголовным делам вынес решение по меньшей мере семи опубликовал мнения по теме. Трудно сказать, сколько раз Суд обращался к нему без заключения.
Частично причина в том, что такие претензии не требуют одновременного возражения. Утверждение о ложных доказательствах — это то, что вы доказываете после суда, либо в ходатайстве о новом судебном разбирательстве, либо в судебном приказе, что делает их мощными инструментами для исправления несправедливости, о которой стороны не знали в то время, — но это также означает, что в этом область должна быть ограничена, чтобы обвиняемые не использовали ярлык «лжесвидетельство» для проверки обычных, несохраняемых пробных ошибок.Хотя Суд прямо этого не сказал, ясно, что требование Уквуачу должно было быть выдвинуто как возражение «факты, не являющиеся доказательствами», когда задавались вопросы.
Уквуачу служит хорошим пособием для адвокатов, делающих ложные показания, и для прокуроров, защищающих обвинительные приговоры. Заявление о лжесвидетельстве — не панацея от всего, что, по словам государства, не нравится защите. Приведено ли государство ненадлежащим аргументом? Для этого есть целая другая область права.Но заявления о ложных показаниях, как следует из названия, предназначены для утверждений о том, что свидетельские показания являются ложными.
Примечания
[1] ___ S.W.3d ___, No. PD-0776-19, 2020 WL 6750464 (Tex. Crim. App. 18 ноября 2020 г.).
[2] Уквуачу против штата, № 10-15-00376-CR, 2019 WL 3047342 (Техасское приложение — Вако, 10 июля 2019 г.). Это было второе мнение Десятого суда по делу. Он отменил обвинительный приговор в 2017 году на основании решения суда первой инстанции об исключении некоторых текстовых сообщений, но это решение было отменено в неопубликованном заключении Апелляционного уголовного суда в 2018 году.См. Уквуачу против штата, № PD-PD – 0366–17, 2018 WL 2711167 (Tex. Crim. App. 6 июня 2018 г.). Поскольку в Уквуачу все еще есть некоторые нерешенные ошибки, Десятый суд получит третью попытку рассмотрения этого дела на предварительном следствии.
[3] 332 S.W.3d 470 (Tex. Crim. App. 2011).
[4] Ukuawachu, 2020 WL 6750464 at * 6.
[5] 371 S.W.3d 200, 208 (Tex. Crim. App. 2012).
[6] Суд в Чавесе в конечном итоге пришел к выводу, что эти ложные показания не были существенными
[7] 300 с.W.3d 768, 771 (Tex. Crim. App. 2009).
[8] Совпадающие и несовпадающие мнения по делу Чавеса исследовали важность осведомленности государства о том, что показания были ложными.
Общий закон — Часть IV, Раздел I, Глава 268, Раздел 1
Раздел 1:
ЛжесвидетельствоРаздел 1. Любой, кто по закону обязан раскрыть истину в судебном порядке или в ходе судебного разбирательства, умышленно ругается или дает ложные показания в отношении вопроса, имеющего значение для данного вопроса или рассматриваемого вопроса, или кто-либо другой, требуемый Принятие клятвы или заявления, умышленное ругательство или ложное заявление по делу, в отношении которого требуется такая присяга или заявление, считаются виновными в лжесвидетельстве.Лжесвидетельство в суде по обвинению в совершении преступления, караемого смертной казнью, подлежит наказанию в виде тюремного заключения в государственной тюрьме пожизненно или на любой срок, а любое лицо, дающее лжесвидетельство в любом другом случае, подлежит наказанию в виде тюремного заключения в государственной тюрьме за то, что не более двадцати лет или штрафом в размере не более одной тысячи долларов, или тюремным заключением на срок не более двух с половиной лет, или одновременно таким штрафом и тюремным заключением.
Обвинительное заключение или жалоба на нарушение этого раздела, в котором утверждается, что в любом судебном или вспомогательном разбирательстве в суде или большом жюри, относящемся к обвинительному заключению или жалобе на совершение насильственного преступления, как это определено в разделе 121 главы 140, ответчик под присягой сознательно сделал 2 или более заявлений, которые несовместимы в той степени, в которой одно из них обязательно является ложным, нет необходимости указывать, какое заявление является ложным, если: (1) каждое заявление было существенным для рассматриваемого вопроса и (2) каждое заявление было сделано в течение срока исковой давности за преступление, обвиняемое в соответствии с этим разделом.При любом судебном преследовании в соответствии с настоящим разделом ложность заявления, изложенного в обвинительном заключении или жалобе, должна быть установлена достаточной для вынесения обвинительного приговора путем доказательства того, что обвиняемый, находясь под присягой, сделал непримиримо противоречивые заявления, имеющие существенное значение по рассматриваемому вопросу. Если в ходе того же непрерывного судебного разбирательства или большого жюри, в ходе которого было сделано заявление, лицо, делающее заявление, признает, что такое заявление является ложным, такое признание препятствует судебному преследованию в соответствии с настоящим разделом, если во время признания заявление не оказало существенного влияния на судебное разбирательство, или не стало очевидным, что такая ложность была или будет разоблачена.В защиту обвинительного заключения или жалобы, поданной в соответствии с настоящим разделом, должно быть доказано, что ответчик на момент подачи каждого заявления считал каждое такое заявление истинным или его ложность была результатом добросовестной ошибки или ошибки.
Техасский центр правовой этики
Закладка
Назад к Дисциплинарным правилам профессионального поведения штата Техас
(a) Юрист не должен сознательно:
(1) предоставить суду ложное заявление о существенном факте или праве;
(2) не раскрывает факт в суд, когда раскрытие информации необходимо во избежание содействия преступному или мошенническому действию;
(3) в процессе ex parte, не раскрывать суду непривилегированный факт, который, по разумному мнению адвоката, должен быть известен этому субъекту, чтобы оно могло принять обоснованное решение;
(4) не раскрывает органу трибунала в контролирующей юрисдикции, что адвокату известно, что он прямо противоречит положению клиента и не раскрывается адвокатом противной стороны; или
(5) предлагать или использовать доказательства, которые, как известно юристу, являются ложными.
(b) Если адвокат представил вещественные доказательства и узнает о их ложности, адвокат должен приложить добросовестные усилия, чтобы убедить клиента разрешить адвокату исправить или отозвать ложные доказательства. Если такие усилия не увенчались успехом, адвокат должен принять разумные меры по исправлению положения, включая раскрытие истинных фактов.
(c) Обязанности, указанные в пунктах (a) и (b), продолжаются до тех пор, пока исправительные правовые меры более не станут разумно возможными.
Комментарий:
1.Задача адвоката — убедительно представить дело клиента. Выполнение этой обязанности при сохранении доверия к клиенту квалифицируется обязанностью адвоката быть откровенным перед судом.
Фактические заявления юриста
2. Адвокат несет ответственность за состязательные бумаги и другие документы, подготовленные для судебного разбирательства, но обычно от него не требуется личного знания заявленных в них вопросов, поскольку в судебных документах обычно представлены утверждения клиента или кого-либо от имени клиента, но не утверждения юриста.Сравните Правило 3.01. Однако утверждение, якобы основанное на собственном знании адвоката, например, в письменных показаниях адвоката или в представлении фактов в открытом судебном заседании, может быть сделано надлежащим образом только в том случае, если адвокат знает, что утверждение является истинным, или считает его истинным. основание для разумно тщательного расследования. Бывают обстоятельства, при которых отказ от раскрытия информации эквивалентен достоверному искажению фактов. Обязательство, предусмотренное Правилом 1.02 (c) не советовать клиенту совершать мошенничество и не помогать ему в совершении мошенничества, применяется в судебных разбирательствах.См. Комментарии к Правилам 1.02 (c) и 8.04 (a).
Правовой аргумент, вводящий в заблуждение
3. Правовой аргумент, основанный на заведомо ложном изложении закона, составляет нечестность по отношению к суду. От юриста не требуется бескорыстное изложение закона, но он должен признать существование соответствующих юридических органов. Кроме того, как указано в параграфе (а) (4), адвокат обязан раскрыть прямо противоположные полномочия в контролирующей юрисдикции, которые не были раскрыты противной стороной.Основополагающая концепция заключается в том, что юридический аргумент — это обсуждение, направленное на определение правовых предпосылок, надлежащим образом применимых к делу.
Ex Parte Proceedings
4. Обычно адвокат имеет ограниченную ответственность за представление одной стороны вопросов, которые суд должен учитывать при принятии решения; ожидается, что конфликтующая позиция будет представлена противной стороной. Однако в судебном разбирательстве ex parte, таком как ходатайство о временном запретительном судебном постановлении, нет баланса в представлении противоположных адвокатов.Тем не менее цель разбирательства ex parte состоит в том, чтобы дать по существу справедливый результат. Судья несет полную ответственность за справедливое рассмотрение дела отсутствующей стороны. Юрист представляемой стороны имеет соответствующую обязанность раскрывать непривилегированные существенные факты, известные юристу, если адвокат разумно полагает, что суд не вынесет справедливого решения, если он не проинформирован об этих фактах.
Ожидаемые ложные доказательства
5. Иногда адвоката могут попросить приобщить к доказательствам свидетельские показания или другие материалы, которые, по его мнению, являются ложными.Первоначально в таких ситуациях адвокат должен убедить клиента или другое вовлеченное лицо не предлагать ложные или сфабрикованные доказательства. Однако, независимо от того, представлены ли такие доказательства клиентом или другим лицом, юрист должен отказаться от их предоставления, независимо от желания клиента. Что касается права адвоката отказаться от дачи показаний или других доказательств, которые адвокат считает ложными, см. Параграф 15 этого комментария.
6. Если просьба о предоставлении ложных показаний или других материалов в качестве доказательства исходила от клиента адвоката, адвокат также имел бы основания для попытки отказаться от дела.См. Правила 1.15 (a) (1) и (b) (2), (4). Если отказ разрешен судом, адвокат может быть уполномочен в соответствии с Правилом 1.05 (c) (7) раскрывать причины такого отказа любому другому адвокату, впоследствии нанятому клиентом по данному делу; но обычно это Правило не позволяет адвокату раскрывать эту информацию другому лицу или суду. Если адвокат либо решает не отказываться от отзыва, либо ему не разрешено делать это судом, адвокат должен снова призвать клиента не давать ложных показаний или других доказательств и сообщить клиенту, какие шаги предпримет адвокат, если такие ложные доказательства являются предложил.Даже если адвокат не получает удовлетворительных заверений в том, что клиент или другой свидетель будет давать правдивые показания по конкретному делу, адвокат может использовать этого человека в качестве свидетеля по другим вопросам, которые, по мнению адвоката, не приведут к даче ложных показаний.
Прошлые ложные доказательства
7. Однако возможно, что адвокат будет использовать показания или другие материалы в качестве доказательства и только позже узнает о их ложности. Когда такие показания или другие доказательства предоставляются клиентом, возникают проблемы между обязанностью юриста сохранять конфиденциальность разоблачений клиента и обязанностью юриста быть откровенным перед судом.В соответствии с этим Правилом, убедившись, что вещественные показания или другие доказательства являются ложными, адвокат должен сначала попытаться убедить клиента исправить ложные показания или отозвать ложные доказательства. Если уговоры не дадут результата, адвокат должен принять дополнительные меры по исправлению положения.
8. Когда адвокат узнает, что услуги адвоката использовались ненадлежащим образом в гражданском деле для приведения ложных показаний или других материалов в качестве доказательств, общепризнанным правилом является то, что адвокат должен сообщить о существовании обмана суду или другая сторона при необходимости исправит обман.См. Параграф (b) и Правило 1.05 (h). См. Также Правило 1.05 (g). Такое раскрытие информации может привести к серьезным последствиям для клиента, включая не только чувство предательства со стороны адвоката, но также проигрыш дела и, возможно, судебное преследование за лжесвидетельство. Но альтернативой является то, что адвокат будет способствовать обману трибунала или присяжных, тем самым подрывая процесс установления истины, для реализации которого предназначена противоборствующая система. См. Правило 1.02 (c). Кроме того, если четко не понимается, что адвокат будет действовать в соответствии с обязанностью раскрыть наличие ложных доказательств, клиент может просто отклонить совет адвоката раскрыть ложные доказательства и настоять на том, чтобы адвокат промолчал.Таким образом, клиент мог фактически принудить юриста стать участником мошенничества в суде.
Лжесвидетельство обвиняемого по уголовному делу
9. Обязан ли адвокат обвиняемого раскрывать информацию, является предметом интенсивных споров. Хотя согласовано, что в таких случаях, как и в других, адвокат должен стремиться убедить клиента воздержаться от подкупа или предоставления лжесвидетельских показаний или других ложных доказательств, существует спор относительно обязанности адвоката, когда такое убеждение не удается.Если очная ставка с клиентом происходит до суда, адвокат обычно может отказаться. Однако отказ от участия до суда может быть невозможен либо потому, что суд неизбежен, либо потому, что очная ставка с клиентом не состоится до самого судебного разбирательства, либо потому, что другой адвокат недоступен.
10. Надлежащее решение адвокатской дилеммы в уголовных делах осложняется двумя соображениями. Во-первых, это существенные санкции, которые обвиняемый понесет после осуждения, и вытекающее из этого нежелание адвоката ослабить любые средства защиты, которые обвиняемый желает предложить от своего собственного имени, имея какие-либо фактические основания.Второй — право ответчика занять позицию, если он того пожелает, даже несмотря на возражения адвоката. Следовательно, в любом уголовном деле, когда обвиняемый либо настаивает на даче показаний, когда адвокат знает, что показания являются лжесвидетелями, либо удивляет адвоката такими показаниями в суде, усилия адвоката по исправлению ситуации могут повысить вероятность того, что клиент будет осужден. а также открытие возможности преследования за лжесвидетельство. С другой стороны, если адвокат не осуществляет контроль над доказательствами, адвокат участвует, хотя и просто пассивно, в обмане суда.
11. Было предложено три решения этой дилеммы. Один из них — разрешить обвиняемому давать показания с помощью повествования без руководства через допрос адвоката. Это ставит под угрозу оба конкурирующих принципа; он освобождает адвоката от обязанности раскрывать ложные доказательства, но подвергает клиента неявному раскрытию информации, сообщенной адвокату. Другое предлагаемое решение состоит в том, чтобы адвокат был полностью освобожден от обязанности раскрывать лжесвидетельство, если лжесвидетельство принадлежит клиенту.Однако такое решение делает адвоката знающим орудием лжесвидетельства.
12. Другое решение дилеммы, принятое этим Правилом, заключается в том, что адвокат должен принять разумные меры по исправлению положения, которые могут включать раскрытие лжесвидетельства клиента. Обвиняемый по уголовным делам имеет право на помощь адвоката, право давать показания и право на конфиденциальное общение с адвокатом. Однако обвиняемый не должен иметь права на помощь адвоката в даче лжесвидетельства.Кроме того, адвокат обязан не только с точки зрения профессиональной этики, но и по закону избегать причастности к совершению лжесвидетельства или иной фальсификации доказательств.
Ложные доказательства, не представленные адвокатом
13. Адвокат мог представить показания клиента или другого свидетеля, которые давали правдивые показания при прямом допросе, но которые дали ложные показания или другие доказательства во время допроса другой стороной. Хотя юрист должен настаивать на исправлении или отзыве ложных доказательств, весь спектр обязательств, налагаемых параграфами (а) (5) и (b) этого Правила, не распространяется на такие ситуации.Однако последующее использование этих ложных показаний или других доказательств адвокатом в поддержку дела клиента будет нарушением пункта (а) (5).
Срок действия обязательства
14. Срок обязанности исправить представление ложных показаний или других доказательств варьируется от дела к делу, но продолжается до тех пор, пока существует разумная возможность принятия исправительных юридических действий в суде.
Отказ предоставить доказательство, которое считается ложным
15.Адвокат может отказаться предоставить доказательства, которые, по его разумному мнению, не заслуживают доверия, даже если адвокат не знает, что доказательства ложны. Однако это усмотрение следует использовать осторожно, чтобы не ущемлять законные интересы клиента. Если клиент желает представить такие подозрительные доказательства, как правило, это следует сделать юристу и позволить установившему факт оценить его доказательную ценность. Обязанности юриста в соответствии с пунктами (a) (2), (a) (5) и (b) настоящего Правила не возникают в результате представления свидетельских показаний или других доказательств, которые, по мнению юриста, являются ложными, но неизвестны будь таким.
Лжесвидетельство | Управление юстиции по программам
Аннотация
Разделы 1621 и 1623 раздела 18 Кодекса США с различными поправками определяют лжесвидетельство перед федеральным судом. Элементами лжесвидетельства являются (1) то, что заявитель использует клятву для правдивых показаний, (2) что он умышленно сделал ложное заявление вопреки этой присяге, (3) заявитель полагает, что заявление не соответствует действительности, и (4) что заявление, относящееся к существенному факту.Доказать, что декларант принес присягу, несложно. Однако, чтобы доказать, что свидетель дал заведомо ложные показания, заданный вопрос должен быть недвусмысленным. Более того, Верховный суд США постановил, что обвинительный приговор за лжесвидетельство не может быть основан только на неответленных или уклончивых показаниях, рассчитанных на введение в заблуждение, но содержащих буквальную правду. Свидетельские показания являются существенными, если они могут помешать разбирательству или повлиять на решение трибунала или следственного органа и могут иметь отношение к основному вопросу, сопутствующим вопросам или даже к авторитету свидетелей.Раздел 1621 нарушается, если декларант делает ложное заявление. Однако статья 1623 устанавливает его право отказаться от ранее данных ложных показаний. Отказ должен быть сделан в том же непрерывном суде, ложное заявление не должно существенно повлиять на судебное разбирательство, и ложность не должна быть обнаружена иным образом. Заявитель может затем использовать свое отречение, чтобы продемонстрировать отсутствие намерения ввести в заблуждение. Однако прокуратура не обязана сообщать свидетелю о его праве на отречение.Хотя для осуждения за лжесвидетельство в соответствии с разделом 1621 требуется сотрудничество как минимум двух свидетелей, это не относится к разделу 1623. Судебный приговор по статье 1623 может быть оспорен, если в обвинительном заключении не указывается точная заявленная ложь и фактическое основание для вывода о лжи в письменной форме. достаточно ясно для определения жюри. Другие средства защиты включают оспаривание двуличных обвинений и сопутствующий эстоппель, когда показания свидетеля привели к оправданию жюри присяжных. Наконец, взаимодействие между статьями 1621 и 1623 с их различными санкциями и уровнями доказанности привело к спорам о дискреционных полномочиях прокуратуры при определении соответствующего статута, в соответствии с которым обвиняется обвиняемый.Сноски включены.
.