Сфера научного общения это какой стиль: Решение на Вопрос, номер 1, Параграф 3 из ГДЗ по Русскому языку за 9 класс: Ладыженская Т.А.

Сферы функционирования и стили литературного языка

Основной особенностью литературного языка как формы существования языка является функционирование в нем разнообразных стилей речи.

Следует различать понятия «стиль» и «функциональный стиль». 

Стиль – это общественно осознанная, объединенная определенным функциональным назначением система языковых элементов внутри литературного языка, способов их отбора, употребления, взаимного сочетания и соотношения. Исходя из этого определения, можно говорить о стиле литературного произведения, стиле писателя и т. д. 

Функциональный стиль – это разновидность языка, соотносящаяся с определенной областью общественного сознания и языковыми функциями. 

Функциональные стили являются предметом изучения функциональной стилистики. Обычно выде­ляют пять функциональных стилей (разновидностей) языка: научный, официально-деловой, публицистический, художественный, разговорный. Составляющие функционально-стилевую систему литературного языка функциональные разновидности неодинаковы по своей значимости в речевой коммуникации и по охвату ими языкового материала. 

Научный стиль характерен для текстов, предназначенных для сообщения точных сведений из какой-либо специальной области. Основное значение научных произведений – изложение полученных путем исследования данных, знакомство читателя с научной информацией. Информативная функция данного стиля отражается и в жанровом его своеобразии: он представлен научной литературой (монографии, статьи, рефераты), а также учебной и справочной. Характерными особенностями научно-технического стиля являются его информативность, логичность, точность, ясность. Ему присуще особое использование языковых средств. В этом стиле речи, прежде всего, используется терминологическая и так называемая специальная лексика. 

Деловой стиль имеет несколько разновидностей. В об­ласти международных отношений выделяется стиль дипло­матических документов; в области торговли и экономики – стиль коммерческой корреспонденции; в области юриспру­денции – язык кодексов, судебно-процессуальных документов, государственных постановлений, парламентских решений. Как особая разновидность дело­вой речи выделяется язык военных документов: приказов, уставов, донесений и др. Основная цель деловой речи – определить условия, кото­рые обеспечат нормальное сотрудничество двух сторон. Это отно­сится и к деловой переписке между представителями раз­личных фирм, и к обмену нотами между государствами, и к установлению прав и обязанностей солдата, записанных в военном уставе армии, и к процедуре сове­щаний. Все эти отношения находят то или иное выражение в форме официального документа – письма, ноты, договора, законы, уставы и т. д. 

Публицистический стиль представлен в основном в средствах массовой информации (журналах, газетах, журналистских выступлениях по радио, телевидению), а также в речах общественно-политических деятелей на митингах, съездах, собраниях (в этом случае он представлен в устной форме). Публицистика получила название «летописи современности», так как она освещает самые важные проблемы общества – политические, социальные, бытовые, философские, экономические, морально-этические, вопросы воспитания, культуры, искусства и т.д. Поэтому в данном стиле сошлись присутствуют элементы других стилей языка, в особенности разговорного. 

Сферой функционирования разговорного стиля является сфера быто­вых отношений и общения. Разговорный стиль отличается от других тем, что существует в устной форме. 

Разговорный стиль речи выполняет основную функцию языка – функцию общения, его назначение – непосредственная передача информации преимущественно в устной форме (исключение составляют частные письма, записки, дневниковые записи). Языковые черты разговорного стиля определяют особые условия его функционирования: неофициальность, непринужденность и экспрессивность речевого общения, отсутствие предварительного отбора языковых средств, автоматизм речи, обыденность содержания и диалогическая форма. 

Художественный стиль часто рассматривается как синтез различных стилей литературного языка. Кроме того, он допускает использование таких элементов языка, которые на данном этапе развития литературной нормы языка недопустимы. Так, в языке художественных произведений можно найти языковые факты, выходящие за нормы литературного языка, например, жаргонизмы, диалектизмы, сленгизмы и т.д. Правда, эти элементы в стиле художественной речи не используются в своем натуральном виде, а стилизуются, тщательно отбираются автором. 

Таким образом, стиль художественной речи часто рассматривается как синтез различных стилей литературного языка. Элементы других стилей часто становятся общедоступными именно через стиль художественной речи.

Научная речь / научный стиль

Научная речь

Сфера применения научного стиля очень широ­ка. Это один из стилей, оказывающий сильное и раз­ностороннее влияние на литературный язык. Не­прекращающийся научно технический прогресс вво­дит во всеобщее употребление огромное количество терминов. Компьютер, дисплей, экология, стратосфера, инвестор, транш, солнечный ветер — эти и многие дру­гие термины перешли со страниц специальных изда­ний в повседневный обиход. Если раньше толковые словари составлялись прежде всего на основе язы­ка художественной литературы и в меньшей степени публицистики, то сейчас описание развитых язы­ков мира невозможно без учета научного стиля и его роли в жизни общества. Достаточно сказать, что из 600 000 слов авторитетнейшего английского сло­варя Уэбстера (Вебстера) 500 000 составляет специ­альная лексика.

Широкое и интенсивное развитие научно-техниче­ского стиля привело к формированию в его рамках многочисленных жанров, таких, как: статья, моногра­фия, учебник, патентное описание, реферат, аннотация, документация, каталог, справочник, спецификация, инс­трукция, реклама (имеющая признаки и публицисти­ки). Каждому жанру присущи свои индивидуально-сти­левые черты, однако они не нарушают единства на­учно-технического стиля, наследуя его общие признаки и особенности.

Какие же требования предъявляет общество к языку науки, к научным текстам и чем эти требования обус­ловлены?

Развитие точных методов исследования, коллектив­ный его характер, специфика научного мышления, стремление науки оградить себя от проникновения не­научных методов познания — все это обусловливает важнейшие стилевые особенности языка науки — преж­де всего обобщенность и отвлеченность, логичность, объективность.

Обобщенность и отвлеченность языка научной прозы диктуются спецификой научного мышления. Наука трактует о понятиях, выражает абстрактную мысль, поэтому язык ее лишен конкретности. И в этом отношении он противопоставлен языку художественной литературы.

Гипотенуза — сторона прямого треугольника, лежа­щая против прямого угла.

Датчик фиксирует изменения температуры.

В первом предложении речь идет не о конкретной гипотенузе данного, конкретного треугольника, а бе­рется общий случай, т. е. все прямоугольные треуголь­ники. Во втором предложении характеризуются все дат­чики данного типа, класса. И очень характерно исполь­зование особого вневременного, т.е. тоже обобщенного значения настоящего времени: фиксирует значит не сейчас, в данный момент, но всегда, постоянно спо­собен фиксировать.

Интеллектуальный характер научного познания обус­ловливает логичность языка науки, выражающуюся в предварительном продумывании сообщения, в моно­логическом характере и строгой последовательности изложения. В этом отношении научный стиль, как и некоторые другие книжные стили, противопоставлен разговорной речи.

Коллективный характер современных научных иссле­дований определяет объективность языка науки. Роль ав­торского «я», говорящего, в научном изложении, в от­личие, например, от художественной речи, публици­стики, разговорного стиля, весьма незначительна. Главное — само сообщение, его предмет, результаты ис­следования или эксперимента, представленные ясно, четко, объективно, независимо от тех чувств, которые испытывал исследователь во время эксперимента, в про­цессе написания научной работы Чувства и пережива­ния автора выносятся за скобки, не участвуют в речи. В современной научной статье вряд ли возможен такой текст: Этот результат мне долго не давался. Я бился над решением загадки несколько месяцев.

Точность научной речи предполагает отбор языковых средств, обладающих качеством однозначности и спо­собностью наилучшим образом выразить сущность по­нятий.

Названные требования к научному стилю опреде­ляют его языковой облик.

Лексику научной речи составляют три основных пла­ста общеупотребительные слова, общенаучные и тер­мины.

К общеупотребительной лексике относятся слова об­щего языка, которые наиболее часто встречаются в научных текстах. Например: Прибор работает как при высоких, так и при низких температурах. Здесь нет ни одного специального слова. В любом научном тексте такие слова составляют основу изложения.

В зависимости от состава читателей доля обще­употребительной лексики меняется: она уменьша­ется в работах, предназначенных для специалистов, и возрастает в сочинениях, обращенных к широкой аудитории.

Слово в научной речи обычно называет не конк­ретный, индивидуально неповторимый предмет, а класс однородных предметов, т. е. выражает не част­ное, индивидуальное, а общее научное понятие. По­этому в первую очередь отбираются слова с обобщен­ным и отвлеченным значением, например:

Химия занимается только однородными телами.

Здесь почти каждое слово обозначает общее поня­тие: химия вообще, тела вообще.

Общенаучная лексика — второй значительный пласт научной речи. Если весь лексикон научного стиля представить в виде концентрических кругов, т. е. на­ходящихся один в другом, то внешний круг соста­вит общеупотребительная лексика, а второй, внут­ренний — общенаучная лексика. Это уже непосред­ственная часть языка, или, как выражаются ученые, метаязыка науки, т. е. языка описания научных объ­ектов и явлений.

При помощи общенаучных слов описываются яв­ления и процессы в разных областях науки и техни­ки. Эти слова закреплены за определенными поняти­ями, но не являются терминами, например: опера­ция, вопрос, задача, явление, процесс, базироваться, поглощать, абстрактный, ускорение, приспособление и др.

Так, слово вопрос как общенаучное имеет значе­ние «то или иное положение, обстоятельство как пред­мет изучения и суждения, задача, требующая реше­ния, проблема». Оно используется в разных отраслях науки в таких контекстах: к вопросу о валентности; изучить вопрос; узловые вопросы; национальный вопрос; крестьянский вопрос.

Третий пласт лексики научного стиля — термино­логия. Это ядро научного стиля, последний, самый внутренний круг. Термин воплощает в себе основные особенности научного стиля и точно соответствует за­дачам научного общения.

Термин можно определить как слово или словосо­четание, точно и однозначно называющее предмет, явление или понятие науки и раскрывающее его со­держание; в основе термина лежит научно построенная дефиниция. Именно последнее обстоятельство придает термину строгость, четкость значения благодаря точ­ному раскрытию всех необходимых компонентов по­нятия.

Слова, не являющиеся терминами, не нуждаются для раскрытия своего значения в научной дефиниции. Ср., например: любовь, душа, дрожать. Их значение не­редко поясняется в толковых словарях через сино­нимы. Дрожать — сотрясаться от частых и коротких колебательных движений, трястись, испытывать дрожь.

Благодаря тому, что термин обозначает научное по­нятие, он входит в систему понятий той науки, к ко­торой он принадлежит. И нередко системность тер­минов оформляется языковыми, словообразователь­ными средствами. Так, в медицинской терминологии с помощью суффикса -ит обозначают воспалительные процессы в органах человека: аппендицит — воспале­ние аппендикса, червеобразного отростка слепой киш­ки; бронхит — воспаление бронхов.

Значительными особенностями отличается синтаксис научной речи. Необходимость доказывать, аргументи­ровать высказываемые мысли, обнаруживать причи­ны и следствия анализируемых явлений ведет к пре­имущественному употреблению сложных предложений, а среди типов сложного предложения преобладает сложноподчиненное как наиболее емкая и характер­ная для научной речи языковая форма. Например, в исследовании по эстетике читаем:

Особое и неповторимое своеобразие музыки среди дру­гих видов искусства определяется тем, что, стремясь, как и каждый вид искусства, к наиболее широкому и все­стороннему охвату действительности и ее эстетической оценке, она осуществляет это, непосредственно обраща­ясь к духовной содержательности мира человеческих пе­реживаний, которые она с необычайной силой активи­зирует в своем слушателе.

Для научного изложения характерна в целом не­личная манера. В начале века научное повествование было близко к простому рассказу о событии. Автор не­редко вел изложение от 1-го лица, рассказывал о своем состоянии, чувствах, например:

Я занимаюсь наблюдением над этими животными мною лет, мой глаз очень изощрился поэтому в способности видеть их там, где огромное большинство не заменит их даже тогда, когда на место нахождения паука обраще­но внимание наблюдателя (Вл. Вагнер).

Для современной научной речи такая манера не ха­рактерна. «Авторское я», как правило, исключается, его заменяет более скромное и объективное «автор­ское мы», означающее «мы с вами», «я и аудитория».

Длительный звук мы называем музыкальным.

Итак, мы имеем теорему…

Значение личного местоимения мы здесь настоль­ко ослаблено, что оно вполне может быть исключе­но: мы называем — называется, мы имеем теорему — име­ется теорема.

Однако неверно было бы думать, что язык науки сух, невыразителен. Выразительность его заключает­ся не во внешних словесных украшениях — ярких ме­тафорах, броских эпитетах, разнообразных риториче­ских оборотах. Красота и выразительность языка на­учной прозы — в краткости и точности выражения мысли при максимальной информативной насыщен­ности слова, в энергии мысли. «В течение столетий взаимодействуя с мощной стихией русского языка, — пишет профессор Г.П. Лыщинский, — наука сумела вы­работать великолепный собственный язык — точный, как сама наука, и лаконичный, звонкий, выразитель­ный. Я читаю, например: детерминированная система, квазиупругое тело, электромашинный усилитель, — и каж­дое такое словосочетание дает мне, специалисту, уди­вительно многостороннюю и удивительно сжатую ха­рактеристику предмета, явления, устройства. Мне ка­жется, по своей емкости и, если хотите, изяществу язык подлинной науки близок к языку поэтическо­му, и, надо полагать, не случайно современная по­эзия охотно допускает на свои страницы терминоло­гию из научного лексикона».

Итак, научный стиль — своеобразная и влиятель­ная разновидность современного русского литератур­ного языка. Если раньше литературный язык обога­щался главным образом за счет диалектов, то теперь основной источник его пополнения — терминология, специальная лексика. Вслед за новыми предметами и понятиями в наш язык мощным потоком вливаются новые слова: акселерация, алгоритм, антибиотики, ан­титело, гидропоника, голограмма, датчик, запрограмми­ровать, канцерогенный, компьютер, лазер, микрофильми­рование и тысячи других. Как правило, более 50% новых слов, приходящих в язык, — это терминологическая лексика.

Происходит не только количественное, но и ка­чественное изменение литературного языка под воз­действием научной речи. Научные термины органи­чески врастают в литературный язык, о чем свиде­тельствует их переосмысление, метафорическое использование: душевная травма, общественный резо­нанс, моральный вакуум, вирус стяжательства.

Терминология и раньше служила источником и ма­териалом образных средств языка. Но в наше время роль ее в этом отношении неизмеримо выросла. Зна­мение времени — использование терминов в поэзии.

Наша измученная земля

Заработала у вечности,

Чтоб счастье отсчитывалось от бесконечности,

А не от абсолютного нуля.

(Б. Слуцкий)

как определить, примеры и особенности

Евгения Никитина

Обновлено 21 мая 2021

Шрифт A A

Нет времени читать?

В зависимости от того, какой группе читателей адресован текст, он может быть различным по стилю изложения. От стиля текста зависит результат воздействия на читателя. Поговорим о различиях, о том, как правильно подобрать стиль повествования, где и какой уместно использовать.

Что такое стиль текста

Стиль текста — это система средств выразительности языка, которую принято использовать в определённой коммуникативной среде.

Его применение зависит от:

• ситуации, в которой используется текст;
• аудитории читателей;
• целей повествования.

Об одном и том же явлении можно написать совершенно по-разному. Вот пример описания дождя в разных стилях:

1. МЧС предупреждает, что в ближайшие сутки ожидаются сильные дожди с градом и порывами ветра до 20 м/с.
2. За окном лил первый осенний дождь. В лужах отражалась желтеющая, а местами ещё зелёная листва. Ветер обнажал тёмные ветви деревьев и рвал пожухлые листья. Тротуары походили на бушующие реки, выходящие из берегов.

В первом случае использован официально-деловой стиль. Он рассчитан на широкую аудиторию. Его цель — сухо и лаконично донести информацию без использования средств выразительности, предупредить читателя о непогоде.

Во втором примере используется художественный стиль повествования. Применяются средства выразительности: эпитеты, метафора. Его цель — описать красоту природы, создать у читателя определённый зрительный образ. Аудитория — читатели художественной литературы.

Какие существуют стили в русском языке

В русском языке выделяют 5 стилей повествования:

1. Официально-деловой.
2. Публицистический.
3. Разговорный.
4. Художественный.
5. Научный.

Стили отличаются сферой употребления, целью изложения, лексическими особенностями и построением предложений.

Рассмотрим подробнее характеристики каждого вида.

Научный

Сфера употребления — обучающая литература, исследования, диссертации, дипломные работы, научные статьи.

Цель — доказательное изложение научного материала, описание закономерностей явлений.

Научный стиль отличается предварительным обдумыванием высказывания, строгим отбором языковых средств. Для лексики характерны:

• специальная терминология;
• сложные предложения;
• длинные абзацы;
• существительных больше, чем глаголов;
• обезличенность — вместо «я» используется «мы».

Научному стилю присущи точность, строгая логичность, чёткость изложения.

Виды научного стиля

Официально-деловой

Этот стиль используют для написания документов, законов, официальных бумаг и писем, приказов, постановлений, уведомлений, жалоб, заявлений, отчётов, накладных.  Цель — точная передача деловой информации.

Лексические особенности:

• отсутствие эмоционально-окрашенной лексики,
• стандартизированные обороты речи — канцеляризмы;
• устойчивые выражения — штампы.

Стилю присуща шаблонность конструкций, чёткая последовательность изложения.

Виды официально-делового стиля

Художественный

Используется в художественных произведениях: романах, рассказах, стихах, поэмах. Это язык писателей и поэтов.

Цель — воздействие на воображение и чувства читателя, а также информирование его о чём-нибудь. У каждого писателя свой индивидуальный стиль, который включает разговорную, высокую лексику, нейтральные слова.

Главные особенности стиля:

• использование большого количества средств выразительности;
• употребление слов в переносном смысле;
• иносказательность, метафоричность;
• обилие эпитетов и прилагательных;
• образность и эмоциональность.

Помимо информации текст несёт эстетическую функцию.

Разновидности художественного стиля

Публицистический

Это стиль газет, журналов, новостных порталов, то есть СМИ. Цель текста — воздействовать на эмоции читателя, привлечь внимание к определённой проблеме или явлению.

Для публицистического стиля характерны:

• общественно-политическая лексика;
• логичность;
• образность;
• эмоциональность;
• оценочность;
• призывность.

Отличается разнообразием тем, обычно актуальных в данный момент времени: политических, нравственных, социальных, бытовых. Текст содержит призыв к разуму и чувствам читателя. Рассчитан на широкую аудиторию.

Жанры публицистического стиля

Разговорный

Разговорный стиль используется в повседневной жизни. Люди делятся с окружающими своими мыслями и чувствами, обмениваются информацией по бытовым вопросам, используют разговорную и просторечную лексику.

Это стиль, который в письменном виде отражает речь людей. Лексика взята из повседневной жизни, содержит обилие просторечных и разговорных слов. Это стиль устной речи, в текстовом варианте используется в блоге, в общении на форумах. Используется для создания непринуждённой обстановки.

Цель текста — передать информационное сообщение, обменяться мыслями и чувствами, решить бытовые вопросы.

Для этого стиля характерны:

• эмоциональность;
• образность;
• разговорная лексика;
• текст без подбора слов;
• просторечные слова;
• сленг.

Это стиль устной речи, в текстовом варианте используется в блоге, в общении на форумах. Яркий пример — диалог.

Функции разговорного стиля

Как определить стили текста

Если вы внимательно ознакомились с особенностями каждого стиля текста, то сможете его распознать без особого труда. Для этого необходимо:

1. Понять, где написан текст и кому он адресован. Если перед вами художественная книга, то стиль будет художественным. Если статья в научном журнале или учебнике, то, скорее всего, текст написан в научном стиле. Публицистический стиль можно увидеть на новостном портале, в популярном журнале, газетной заметке. В официальной документации и деловых бумагах может быть использован только официально-деловой стиль.
2. Обратите внимание на лексику. Если видите сленг или просторечные слова, то стиль текста разговорный. Специальные термины встречаются в научном тексте, а канцеляризмы — в официально-деловом.
3. Определитесь с целью текста. Учебный материал призван логично донести знания до читателя. Если цель текста — донести определённую идею, мысль, обсудить злободневную тему, то перед вами, скорее всего, публицистика. Художественный текст имеет цель создать у читателя образ, картину описываемого явления или события. Цель делового документа — донести информацию в сжатом виде, максимально конкретно.

Схема определения стиля речи

Обычно на третьем шаге можно с уверенностью сказать, текст какого стиля находится перед читателем. Эта схема поможет запомнить, какие вопросы нужно задать, чтобы правильно распознать стиль:

Примеры текстов разных стилей

Чтобы лучше понять, как выглядит текст каждого стиля, приведём наглядные примеры.

Научный

Вот небольшой текст из учебника физики:

Пример научного стиля

Здесь мы видим специальную лексику:

• «электрическая цепь»;
• «источник напряжения»;
• «потребитель тока»;
• «резистор»;
• «проводник»;
• «напряжение»;
• «нагрузка».

Предложения сложные. Имеется вводная конструкция «между прочим».

Официально-деловой

Пример официально-делового стиля — инструкция по заполнению договора купли-продажи авто:

Пример официально-делового стиля

Лексика этого текста сухая, без эпитетов и яркой эмоциональной окраски. Аудитория узкая — участники сделки или тот человек, который будет заполнять документ. Договор также составлен в официально-деловом стиле.

Художественный

Описание дуба в известном романе Льва Толстого «Война и мир» представляет собой яркий пример художественного, или литературного, стиля:

Пример художественного стиля

В тексте множество эпитетов и прилагательных, сравнение, метафора, иносказание. Дуб сравнивается со стариком, а ветви — с корявыми пальцами.

Публицистический

Пример публицистики — описание реализованного проекта на новостном портале:

Пример публицистического стиля

Текст эмоциональный, оценочный, призывный. Видна точка зрения автора. Обращён к широкой аудитории читателей. Поднимает злободневную тему переработки отходов. Всё это — признаки публицистического стиля.

Разговорный

В качестве примера разговорной речи, оформленной в текст, приведём описание к известному клавиатурному тренажёру Stamina. Автор сделал инструкцию в виде блога, общается с читателями простым разговорным языком с юмором, сленгом и яркой эмоциональной окраской речи:

Пример разговорного стиля

Типы речи

Тип речи — это способ изложения информации, построения слов и предложений в логическом порядке.

Выделяют три типа речи:

• повествование;
• описание;
• рассуждение.

Рассмотрим особенности каждого типа речи.

Повествование

Рассказ о каком-либо событии, явлении. Основные черты:

• связано с временным промежутком времени;
• имеет определённую последовательность действий;
• логичность изложения;
• текст отвечает на вопросы «что», «где», «когда»;
• большое количество глаголов.

В результате повествования читателю становится понятно, что, где и с кем произошло. Для повествования характерны завязка, развитие и развязка событий. Используется в письмах, мемуарах, воспоминаниях, дневниковых записях.

Описание

Цель описания — словесно передать явление, рассказать о качествах предмета, признаках, создать у читателя зрительный или чувственный образ. Описывать можно людей, животных, определённое место, событие, явление, внутреннее состояние человека и любое другое явление.

Состоит из:

• общей характеристики предмета, общего впечатления;
• признаков, деталей;
• общей оценки предмета.

В речи преобладают прилагательные, наречия, существительные. Минимум глаголов, в отличие от повествования, текст статичен. Может использоваться в различных стилях речи, чаще всего в художественном и научном. В последнем важна точность и детальность, в художественном — создание определённого образа перед читателем, описываются только самые яркие моменты.

Рассуждение

Рассуждение — это размышление, высказывание мыслей и идей, объяснение явлений и свойств предмета. В тексте даётся ответ на вопросы «почему», «зачем».

Состоит из:

• тезиса — мысль, которую нужно доказать;
• обоснования тезиса, подтверждающих аргументов с примерами, доказательствами;
• резюме — итогов, выводов.

Цель текста — убедить, разъяснить, доказать. Для рассуждения характерны риторические вопросы, последовательность мыслей — «во-первых», «во-вторых», «в-третьих», вводные конструкции— «между тем», «таким образом», «итак», «потому что», «следовательно».

Часто встречается в научной и художественной литературе, философских трактатах.

Сравнительные таблицы стилей и типов речи

Чтобы быстро определить стиль и тип речи, воспользуйтесь таблицами.

Стили текста:

Стиль текста	Описание стиля	Функции	Где используется
1. Научный стиль	Логичен, направлен на описание законов, закономерностей, взаимодействий явлений и предметов. В лексике преобладают специальные термины, общенаучные слова, существительные, в основном, абстрактные.	Информационная, обучающая, доказательная.	Учебная литература, методический материал, научные работы, справочники.
2. Публицистический стиль	Призван влиять на разум и чувства читателей. Предназначен для донесения информации до широкой публики в СМИ. Лексика общественно-политическая, эмоционально окрашенная.	Информационная, мотивационная.	Статьи, очерки, репортажи, фельетоны, интервью.
3. Официально-деловой стиль	Служит для информирования в официальной обстановке. Используется в законодательстве, делопроизводстве, административно-правовой деятельности. Содержит штампы, информация передана в сжатом виде.	Информационная	Официальные документы: нормативно-правовые акты, заявления, информационные письма, жалобы, приказы, справки.
4. Художественный стиль	Художественный стиль воздействует на воображение и чувства читателя, передаёт мысли и чувства автора, использует всё богатство лексики, возможности разных стилей. Характеризуется образностью, эмоциональностью, конкретностью речи.	Информационная, эстетическая.	Стихи, поэмы, романы, пьесы, сценарии.
5. Разговорный стиль	Передаёт речь людей в неформальной обстановке. В нём часто используется разговорная и просторечная лексика.	Информационная	Диалоги, личный блог

Типы речи:

Тип речи	Описание типа	В каком стиле используется	Примеры
1. Описание	Создаёт образ явления, предмета, человека посредством раскрытия его особенностей, признаков, характеристик. Цель — создание в сознании читателя целостного образа.	Во всех стилях	1. По улице шёл мужчина в черном драповом пальто и шляпе с узкими полями. В руках у него был кожаный портфель. 2. Этот сорт яблок характеризуется крупными, до 300 грамм, плодами. Цвет зрелого плода может быть от светло-зеленого до бело-жёлтого.
2. Повествование	Сообщает о каком-либо событии в его временной последовательности. В нём говорится о следующих друг за другом действиях.	Художественный, особенно мемуары, воспоминания. Публицистический Разговорный	В то утро я выпила чашку крепкого чая, приняла ванну с клубничной пеной, оделась, сделала макияж с особой тщательностью и вышла в половине девятого. Шёл снег, автобуса не было 15 минут.
3. Рассуждение	Рассуждение — это словесное изложение, разъяснение, подтверждение какой-либо мысли.	Научный Художественный Публицистический	Выучить иностранный язык не так уж сложно. Главное — это терпение и регулярные занятия. Без них никак. В практике помогает общение с носителями языка.

Итак, мы рассмотрели различные стили и типы речи. Даже если перед вами маленький текст, нужно подумать о том, к кому он обращён, что автор хочет им выразить, где его можно употребить. Обращайте внимание на лексику текста. Слова — это «маячки», подсказки, которые помогут определить стиль.

Популярные материалы

Использование науки для улучшения научного общения — эффективное научное общение

Наука и технологии внедрены практически во все аспекты современной жизни. По этой причине люди все чаще сталкиваются с необходимостью интегрировать научную информацию со своими личными ценностями и другими соображениями при принятии важных жизненных решений, таких как решения, касающиеся медицинского обслуживания, безопасности пищевых продуктов и меняющегося климата. Практика науки всегда связана с некоторой степенью неопределенности, и как человеческое усилие она неизбежно подвержена случайным ошибкам и потенциальному влиянию личных ценностей, предубеждений и профессиональных интересов.Тем не менее наука помогает объяснять и предсказывать мир, используя уникальный, управляемый правилами процесс получения фактических знаний, и в конечном итоге научные практики и нормы приводят к созданию прочной базы знаний.

Многие считают, что научное сообщество обязано взаимодействовать с обществом для распространения этих знаний и обеспечения возврата инвестиций общества в научное предприятие (Dewey, 1927; Lubchenco, 1998). Общество в целом ожидает, что ученые помогут решить его основные проблемы (такие как поддержание здоровья людей или обеспечение национальной безопасности) и обнаружат способы улучшения качества жизни, расширения экономических возможностей и принятия обоснованных решений.Тем не менее, эффективное научное общение дается нелегко; это приобретенный навык.

Любое общение включает коммуникатора, аудиторию и каналы коммуникации, которые часто являются двунаправленными, и все они расположены в определенном социальном контексте. Многие представляют себе «научное общение» как ученого, дающего информацию по научной теме другому человеку, например члену Конгресса или СМИ. Однако в большинстве случаев научное общение более динамично и происходит в гораздо более сложном контексте с участием отдельных лиц, групп и организаций, которые одновременно являются коммуникаторами науки и аудиторией.Эти контекстные элементы создают проблемы для эффективного научного общения. То же самое и с самой природой науки. Методы, которые используют ученые для понимания мира, не похожи на то, как люди обычно думают в повседневной жизни. Результаты науки также могут быть недостаточными, неоднозначными или неопределенными, а научные выводы могут со временем меняться по мере появления новых открытий. Эти присущие науке характеристики могут создавать препятствия для общения и понимания.

Другие препятствия на пути к эффективному научному общению могут быть частично связаны с аудиторией информации.Эти препятствия включают незнание науки в целом или научных открытий и проблем, связанных с конкретным решением. Столкнувшись с необходимостью разобраться в огромном количестве сложной информации, которая часто носит количественный характер и иногда может показаться противоречивой, некоторые люди, в том числе ученые в областях, не входящих в их компетенцию, часто используют ярлыки (более подробно это обсуждается в главе 2). Люди могут полагаться, например, на быструю оценку того, соответствует ли информация тому, что они уже знают и верят в предмет.Или они могут отказаться от участия, вместо этого полагаясь на чужую оценку информации. Во многих случаях люди защищают свои личные или экономические интересы, убеждения и ценности от информации, которая кажется им противоречащей (как подробно обсуждается в главе 3). Хотя ученые могут чувствовать себя обязанными следовать тому, что наука говорит о проблеме, остальная часть общества может чувствовать себя свободнее игнорировать или даже искажать эту информацию.

Научную аудиторию иногда обвиняют в том, что научная коммуникация кажется неудачной («общественность не заботится»; «они были слишком необразованными, чтобы понять»).Однако сами коммуникаторы могут создавать препятствия для эффективного общения. Например, они могут не определить четкие и достижимые цели своего общения, в том числе ту информацию, которую люди должны знать. В то же время коммуникаторы склонны переоценивать то, что большинство людей знает о предмете (Nickerson, 1999), а также переоценивать эффективность своих усилий (Chang et al., 2010).

Решение этих и других задач — это навык, которому многие коммуникаторы не имеют возможности научиться.Например, немногие ученые прошли формальную подготовку в области научного общения, хотя существует множество программ для такого обучения (например, Leopold Leadership Program; см. Также Neeley et al., 2015), и они становятся объектом исследований (Besley et al., 2015). др., 2016). Более того, многие журналисты, официальные сотрудники по общественной информации, правозащитники и другие лица, которые сообщают научные данные в ходе своей работы, не имеют подготовки ни в области науки, ни в передаче научных данных как таковых (Dunwoody et al. , 2009). А наука должна бороться за внимание в сложной и быстро меняющейся медиа-среде, в которую может быть трудно проникнуть (вопрос, который обсуждается далее в главе 4).

ЦЕЛЬ И ОБЪЕМ НАСТОЯЩЕГО ИССЛЕДОВАНИЯ

Это исследование было предпринято в данном контексте, чтобы ответить на выраженные потребности как тех, кто передает науку, так и тех, кто изучает, как передать ее; формулировка задачи исследования представлена ​​во вставке 1-1. В этом отчете предлагается программа исследований для практиков в области научной коммуникации и исследователей, стремящихся применить исследования, связанные с научной коммуникацией, и создать доказательную базу, полезную для принятия решений о том, как наиболее эффективно передавать научные данные. ¹ Особую озабоченность спонсоров исследования вызывают пробелы в знаниях об эффективном научном общении, когда наука, имеющая отношение к спорным вопросам, вовлечена в общественные споры (споры, связанные с наукой). Яркие примеры таких проблем включают реальность и характер изменения климата, то, как общество может удовлетворить свои потребности в энергии, важность и безопасность детской вакцинации, способы предотвращения ожирения и вопросы безопасности пищевых продуктов (такие как разногласия по поводу рисков или отсутствие из-за генетически модифицированных пищевых продуктов или химических добавок в пище и воде).

Для целей настоящего отчета «научное общение» определяется как обмен информацией и точками зрения о науке для достижения цели или задачи, такой как содействие более глубокому пониманию науки и научных методов или более глубокое понимание различных общественных взглядов и проблем. о науке, связанной с спорным вопросом. В соответствии со своим поручением комитет рассмотрел исследовательскую литературу по широкому кругу дисциплин, чтобы изучить сходства и различия в факторах, связанных с сообщением науки о спорных вопросах.

Из этого обзора основной литературы комитет определил набор факторов, которые делают эффективное научное общение особенно сложным; способы решения этих проблем находятся в центре внимания исследовательской программы, предложенной в этом отчете. «Проблема» определяется здесь как серьезный и сложный барьер на пути к эффективному общению, который, хотя и трудно преодолеть, может быть устранен путем заполнения существующих пробелов в знаниях о природе проблемы и способах ее преодоления.Взятые вместе, пробелы в знаниях, связанные с этими проблемами, предлагают дорожную карту для направления будущих исследований и помогают повысить качество и эффективность научного общения.

Каждая глава в этом отчете фокусируется на

• конкретной задаче или наборе проблем и их важности для эффективного научного общения;

• что известно из исследований об условиях, которые влияют на понимание, восприятие и использование науки людьми; и

• потребности в исследованиях и инновациях.

Большое количество исследований и ученых изучает факторы — психологические, политические, социальные, культурные, экономические, моральные, связанные со СМИ и институциональные, — которые влияют на научное общение. Тем не менее, большая часть этих исследований затрагивает одну проблемную область (например, ядерная энергия или генетически модифицированные организмы). Этот отчет отличается от большинства предыдущих анализов тем, что представляет собой попытку вычленить ключевые выводы о передаче научных данных по многим вопросам и академическим дисциплинам.Он предназначен для обеспечения комплексного понимания проблем передачи информации о науке и факторов, влияющих на понимание, восприятие и использование людьми науки, относящейся к спорным вопросам.

Чтобы обзор соответствующей литературы оставался управляемым, комитет сосредоточился в основном на прошлых или текущих спорах, связанных с наукой, по спорным вопросам, включая изменение климата, стволовые клетки, нанотехнологии, вакцины, гидроразрыв пласта, генетически модифицированные организмы, ядерную энергию, ожирение. , образовательная политика и преподавание эволюции и изменения климата в школах K-12.Эти темы включают в себя множество общих элементов споров, связанных с наукой, но при этом достаточно разнообразны, чтобы дать информацию для изучения личных, экономических, политических, социальных и культурных влияний, связанных с общением, и все это необходимо понимать научным коммуникаторам.

В дополнение к изучению исследований, связанных с указанными выше конкретными спорными вопросами, в отчете используются исследования в ряде смежных дисциплин (таких как информирование о здоровье, экологическая коммуникация, информирование о рисках, политология, маркетинг, социальный маркетинг, массовые коммуникации и журналистика), чтобы выявить факторы, влияющие на то, как люди знакомятся с наукой и осмысливают ее, как индивидуально, так и как члены социальных групп и организаций (таких как правительства, группы защиты и религиозные сообщества).Комитет также собирал информацию от людей, которых можно охарактеризовать как «практиков научного общения» — профессионалов, которые общаются о науке, включая самих ученых, но не проводят исследования в области научного общения.

Комитет не предполагал, что результаты исследований других форм коммуникации будут автоматически перенесены в коммуникативную науку. Наука предлагает уникальный способ понимания мира, поэтому знания о коммуникации в других областях могут не полностью переводиться в коммуникативную науку, особенно когда наука вовлечена в полемику.Также нельзя предположить, что литература о принятии решений как таковая обязательно будет обобщаться на коммуникативную науку для принятия решений. Еще одно соображение заключается в том, что цели общения, изучаемые в других дисциплинах, могут или не могут согласовываться с целями некоторых научных коммуникаторов. Например, некоторые области, такие как маркетинг и связи с общественностью, предлагают понимание нескольких аспектов научного общения — например, понимание аудитории, — но цели специалистов по маркетингу и связям с общественностью могут отличаться от целей многих научных коммуникаторов.

Этот отчет не может быть и не является исчерпывающим обзором стипендии по научной коммуникации. Вместо этого он синтезирует наиболее важные моменты (для которых в качестве примеров приводятся ключевые источники), уделяя основное внимание вопросам и результатам, указанным в формулировке задачи комитета (вставка 1-1): понимание, восприятие, принятие и использование науки. относящиеся к темам, которые часто вызывают споры. В отчете также не рассматриваются темы формального естественнонаучного образования, такие как эффективные методы обучения или учебные программы, связанные с распространением научных знаний, или неформальное научное образование. ² Кроме того, чтобы определить проблемы коммуникации и пробелы в знаниях о факторах, которые влияют на понимание, восприятие и использование науки людьми, комитет рассмотрел широкий спектр контекстов научного общения, таких как формирование политики, журналистика, и коммуникации, влияющие на здоровье человека и общества. Однако в отчете подробно не анализируется каждый такой контекст. И хотя многие темы, связанные с коммуникацией науки, важны, не все поддаются эмпирическому изучению, и такие темы исключены из этого отчета.Например, важный вопрос о том, какие знания из науки готовы к передаче и стоит обмениваться ими за пределами научного сообщества, включает этические, практические, институциональные и академические культурные соображения, которые не могут быть решены с помощью программы исследований.

Как подчеркивается в этом отчете, наука о коммуникации — это новая область. Исследования, составляющие литературу в этой области, фрагментированы, посвящены конкретным вопросам и привязаны к разным дисциплинам, и часто лишь косвенно затрагивают конкретную тему научного общения.Комитет рассмотрел эти исследования, чтобы собрать предложения о том, как продвигать знания об эффективном научном общении; эти предложения, однако, являются более предварительными и умозрительными, чем те, которые могут возникнуть в зрелой и интегрированной области. Отчет заканчивается некоторыми идеями о том, как такая интеграция может быть достигнута в будущем.

Также важно отметить, что предположение, лежащее в основе обвинения комитета, состоит в том, что научное общение будет иметь влияние на поведение и решения людей.Хотя некоторые исследования подтверждают это предположение (например, Brewer et al., 2016), доказательств не так много, как хотелось бы. Влияние научного общения на различные типы решений в разных контекстах — это эмпирический вопрос, заслуживающий существенного дополнительного исследования. Хотя комитет считает, что научное сообщество обязано сообщать результаты своей работы остальной части общества, мы подчеркиваем, что сама по себе наука никогда не является достаточной основой для разрешения общественных дебатов по спорным вопросам.Более того, люди, участвующие в данном научном споре, придерживаются множества различных мнений о социальных, экономических, моральных и этических последствиях того или иного действия, и все эти мнения должны быть взвешены при принятии решений по этому вопросу (Янкелович, 1991).

Наконец, обращаясь к своей обязанности по выявлению исследований, которые могут улучшить научную коммуникацию, комитет придерживался широкого взгляда и не интерпретировал отсутствие действий, согласующихся с наукой, как неизбежное следствие проблемы с научной коммуникацией.То, как люди определяют проблему научного общения, будет зависеть от их точки зрения. С точки зрения аудитории, может не быть проблемы научного общения, если они понимают науку и учитывают ее в своих решениях (т. Е. Используют ее), но ведут себя таким образом, который несовместим с наилучшими доступными научными данными. Для коммуникатора такой результат может рассматриваться как проблема или провал научного общения, в зависимости от того, является ли коммуникатор целями информирования или убеждения.Принимая во внимание все эти предостережения, комитет считает, что различные дисциплины, изучающие аспекты научного общения, позволяют лучше понять его проблемы. Более того, эти идеи можно развивать и интегрировать в более последовательный подход к передаче научных данных на благо общества. Комитет надеется, что программа исследований, предложенная в этом отчете, послужит ориентиром в области научных коммуникационных исследований и поможет научным коммуникаторам и ученым, чья работа связана с важными социальными проблемами.Их коллективный опыт потребуется для разработки и тестирования научно обоснованных подходов к передаче научных данных.

РАЗНООБРАЗИЕ НАУЧНЫХ КОММУНИКАТОРОВ И ИХ ЦЕЛИ

Наука сообщается научным сообществом (отдельными учеными, университетами и научными ассоциациями), средствами массовой информации, правозащитными организациями, аналитическими центрами, корпорациями, некоммерческими исследовательскими организациями, специалистами в области здравоохранения и правительством агентства. Люди также сообщают науку со своей собственной точки зрения как любители в своей роли энтузиастов науки, защитников проблем или политических комментаторов, используя социальные сети, Интернет и другие места.

Цели коммуникации науки

Самый эффективный подход к коммуникации науки будет зависеть от цели коммуникации. Комитет определил пять широких и частично совпадающих целей для научного общения, каждая из которых предъявляет совершенно разные требования к знаниям и навыкам научных коммуникаторов и их аудитории и призывает к собственному особому подходу. Эти цели охватывают широкий спектр причин для общения, от информирования аудитории до мотивации действий отдельных лиц, групп или обществ.Цели могут быть конечными точками сами по себе или задачами, служащими более широкой цели, которая является причиной коммуникатора для передачи информации о науке.

Во-первых, цель научного общения может заключаться в том, чтобы просто поделиться открытиями и впечатлениями от науки. Многие ученые хотят поделиться своим энтузиазмом и интеллектуальным азартом, веря, что понимание их работы обогатит жизнь их сограждан. А поскольку наука обычно пользуется общественной поддержкой, ученые могут чувствовать себя обязанными рассказать общественности о выгодах, за которые она платит.

Вторая цель научного общения может заключаться в повышении признательности к науке как полезному способу понимания и навигации в современном мире. Хотя эта цель еще не полностью протестирована, эта цель предполагает, что люди, которые имеют больше знаний о науке и чувствуют себя в ней более комфортно, у которых есть общий запас научной информации и которые ценят науку и ее роль в накоплении знаний, будут более склонны и способны использовать научную информацию (научные знания и способы их получения) при принятии решений.Таким образом, коммуникаторы могут стремиться повысить общие знания людей о науке и о том, как она может улучшить качество жизни и помочь в принятии решений, а также расширить базу актуальной информации, регулярно используемой общественностью — будь то правительственные чиновники, руководители предприятий или отдельные граждане. . Объединение этих знаний с ценностями и другими соответствующими соображениями может привести к принятию более обоснованных решений.

Третья цель может заключаться в расширении знаний и понимания науки, связанной с конкретной проблемой, требующей решения.В этом случае коммуникаторы могут стремиться информировать или просвещать людей о соответствующих фактах из науки, о том, как эти факты были получены и что они значат для принятия решения. Коммуникаторы могут стремиться привлечь внимание к забытой проблеме или игнорируемым аспектам проблемы или могут пожелать улучшить качество обсуждения проблемы — например, за счет улучшения освещения соответствующей науки в СМИ.

Четвертая цель научного общения может заключаться в том, чтобы влиять на мнения, поведение и политические предпочтения людей, когда масса доказательств ясно показывает, что некоторые решения имеют последствия для общественного здравоохранения, общественной безопасности или некоторых других социальных проблем.Коммуникаторы, например, помогли людям осознать преимущества физических упражнений, опасность курения и важность контроля кровяного давления. В таких случаях коммуникаторы могут чувствовать себя обязанными как информировать людей о научных открытиях, так и убеждать людей изменить свое поведение или сделать определенный политический выбор. Коммуникаторы также могут стремиться влиять на общественное мнение — например, в отношении преимуществ или рисков медицинской процедуры или технологии, — чтобы заручиться поддержкой определенной политики.

Пятая цель научного общения — взаимодействие с различными группами, чтобы их взгляды на науку (особенно по спорным вопросам) могли быть учтены при поиске решений социальных проблем, которые затрагивают всех. Эта цель иногда достигается посредством формального процесса участия общественности, часто вызываемого для принятия общественными решениями, которые являются трудными с научной, моральной и политической точек зрения. Многие современные технологии, такие как редактирование человеческих генов с помощью CRISPR / Cas9 (технология, которая позволяет легко нацелить любую последовательность ДНК для изменения), характеризуются (1) высоким уровнем научной, технологической и социальной сложности, чем те, у кого нет соответствующего опыта (включая ученых, работающих за пределами этих областей знаний) испытывают трудности с пониманием; (2) быстрый перевод («от скамейки к постели») или переход от лабораторной работы к приложениям; и (3) множество моральных, этических, политических и социальных последствий, связанных с применением и практикой науки (например,g., пренатальные модификации генов у эмбрионов человека) (Scheufele, 2014). Необходимость решения всех этих сложностей побудила лидеров, как в научном сообществе, так и за его пределами, призвать ученых к большему взаимодействию с общественностью (Ham, 2015; Leshner, 2003; Rowland, 1993).

Комитет считает, что хотя ученые обязаны рассказывать о своей работе, они также обязаны выслушивать общественность, чтобы повысить качество публичного дискурса и повысить воспринимаемую и фактическую значимость науки для общества.Такое двустороннее участие общественности может привести к пониманию проблем, которые отдельные сообщества или общество в целом считают стоящими решения (Dietz, 2013a). Это также может прояснить, что информационное общество нуждается и хочет от ученых. Наука находится под влиянием различных профессиональных и личных интересов ученых, их ценностей и целей, а также различных внешних сил, таких как политические и отраслевые интересы. По этим и другим практическим или научным причинам, таким как ограничения доступных научных методов, наука может не удовлетворять потребности общества в информации или не отвечать на всеобщее беспокойство.Однако, как минимум, общественность ожидает, что развивающиеся наука и технологии, такие как CRISPR, будут обсуждаться за пределами научного сообщества и контролироваться социально ответственным образом. Научное общение как взаимодействие с общественностью — под которым мы подразумеваем любое общение между учеными и неучеными, а не только формальный процесс взаимодействия с общественностью — дает всем заинтересованным сторонам возможность обсудить потенциальные риски, преимущества и последствия технологии до ее разработки или внедрения ³ ; может мотивировать внимание к вопросам, важным для общественного блага; и в идеале поощряет гражданское участие и выражение взглядов всеми различными группами, которые озабочены тем или иным вопросом.

Общение между учеными и общественностью, конечно, может привести к противоречиям, но не все противоречия вокруг науки нежелательны. Ни одно важное общественное решение не принимается исключительно на основе научных данных; такие решения также принимаются на основе фактов, ценностей и представлений, полученных из других источников, таких как личный или профессиональный опыт. Кроме того, разные люди и сообщества могут по-разному оценивать научный вклад в соответствии с их разными интересами, опытом и ценностями.Процесс взаимодействия с общественностью может помочь укрепить и поддерживать доверие между заинтересованными сторонами и помочь найти точки соприкосновения посредством переговоров о необходимых компромиссах между расходящимися ценностями, предпочтениями и потребностями (Sarewitz, 2015). Как лучше всего вовлечь общественность в различные обстоятельства и по разным вопросам — важный эмпирический вопрос (как описано в главе 3), который заслуживает дополнительного исследования. Однако сейчас известно, что участие общественности часто имеет важное значение для принятия приемлемых решений в отношении разногласий, связанных с наукой.Ясно также, что даже когда проблема не связана с широко известным противоречием, научное общение более эффективно, когда ученые хотят и могут внимательно и уважительно выслушивать различные точки зрения. ⁴

Этические соображения

Решение рассказать о науке всегда включает этический компонент. Выбор того, какие научные данные и когда, как и кому передавать, является отражением ценностей. Этот факт становится особенно заметным, когда наука касается спорного индивидуального решения или политического выбора.

Степень, в которой научная коммуникация должна выходить за рамки науки, чтобы влиять на решения (как в четвертой цели, описанной выше), обсуждалась и будет продолжать обсуждаться (Ratner and Riis, 2014; Scheufele, 2007). В этой дискуссии полезно проводить различие между научным общением как таковым и другими типами общения, которые основываются на научных данных и влияют на поведение.

Научное общение передает научные открытия и методы и помогает людям оценить, как эта информация применима к конкретной проблеме или ситуации.Дебаты сосредоточены на том, уместно ли для ученых распространять научные данные, чтобы убедить людей поддержать конкретный вариант политики или вести себя определенным образом. Это может включать привнесение в общение индивидуальных или общественных ценностей, лежащих за пределами строгой области науки. Ученые расходятся во мнениях относительно того, где провести черту в использовании науки для такого рода убеждения.

Другие типы коммуникации могут быть предназначены для убеждения, но не зависят исключительно от фундаментальной науки, лежащей в основе сообщения.Примерами являются кампании общественного здравоохранения, направленные на то, чтобы убедить подростков избегать курения или пьянства (Farrelly et al., 2009; Goldstein et al., 2008; Wakefield et al., 2003, 2010). Эти сообщения могут сообщать о негативных последствиях целевого поведения с использованием эмоциональных призывов, апелляций к социальным нормам или других средств, показавших свою эффективность в мотивировании изменения поведения, но могут исключать или выборочно представлять информацию из лежащей в основе науки.

По мере продвижения исследований в области научной коммуникации будет важно лучше понять и прояснить эти вопросы этики научной коммуникации и продвигать этические практики. ⁵

ПРОСТАЯ — И ЛОЖНАЯ — МОДЕЛЬ НАУЧНОЙ КОММУНИКАЦИИ

Одна модель научного общения — «модель дефицита» — широко распространена, проста на поверхности и привлекательна, но часто не работает. Эта модель изображает людей, не являющихся учеными, просто еще не осведомленных о том, что наука может сказать по теме. В этой модели «наука» важного вопроса исчерпывается, остается неизменной и ясной для экспертов; задача коммуникации — просто объяснить факты общественности.Однако реальная научная коммуникация редко, если вообще когда-либо, работает таким образом.

Во-первых, хотя людям иногда действительно не хватает информации из науки, которая могла бы быть полезной, наука по проблеме по самой ее природе редко бывает полностью решена, а научные «факты» не только сложны, но и часто могут быть истолкованы более чем в в одну сторону. Эффективное научное общение передает как сложность, так и нюансы, и делает это таким образом, чтобы это было понятно и полезно для аудитории, на которую оно направлено.

Во-вторых, научное общение часто осуществляется не напрямую от ученого к аудитории, а через организации, СМИ или другие субъекты (которые часто сами выбирают аудиторию). Это часть проблемы распространения информации о науке в разгар противоречий, когда многие конкурирующие голоса стремятся использовать науку для достижения противоречивых целей. Кроме того, на то, как люди интерпретируют информацию, поступающую из различных источников, будут влиять такие факторы, как их доверие к источнику, имеющиеся у них научные знания и их убеждения.

В-третьих, хотя людям может потребоваться больше информации или более ясное представление информации, сосредоточение внимания только на знаниях зачастую недостаточно для достижения целей коммуникации. Модель дефицита особенно недостаточна, когда людям может потребоваться решить, предпринимать ли какие-либо действия и какие действия предпринять. Модель предполагает, что если аудитория не в состоянии действовать таким образом, который некоторые считают совместимым с научными доказательствами, либо коммуникация должна быть лучше обработана или доставлена, либо аудитория виновата в том, что недостаточно знает о науке или нет. быть достаточно благодарным.Однако, как отмечалось ранее, люди принимают решения не только на основе научной информации, но принимают во внимание ценности и другие соображения. Таким образом, нельзя предположить, что аудитории, которые не действуют в соответствии с научными данными, нуждаются в большем количестве информации, лучшем понимании информации или большем признании ее научной ценности. Эффективное научное общение направлено на то, чтобы помочь людям понять научные данные, имеющие отношение к решению, и показать его актуальность, признавая при этом, что на их действия будут влиять другие факторы.

Наконец, модель дефицита предполагает, что если сообщение о научной информации хорошо подготовлено для одной аудитории, оно должно отвечать потребностям и других аудиторий. Фактически, эффективное научное общение зависит от контекста и требует взаимодействия с разными аудиториями в разных местах и ​​в разное время с учетом того, что они хотят знать и уже знают, понимают и во что верят.

ОРГАНИЗАЦИЯ ОТЧЕТА

В главе 2 этого отчета описаны факторы, которые усложняют передачу научной информации и которые необходимо лучше понять, независимо от того, относится ли наука к проблеме, вызывающей споры в общественной сфере.Эти факторы включают проблемы, присущие научному содержанию, отдельных лиц и группы, которые являются аудиторией для научного общения, характеристики коммуникатора и подходы, используемые для передачи научных данных.

Когда наука, о которой идет речь, связана с общественным спором, лучшего понимания факторов, обсуждаемых в главе 2, недостаточно для понимания проблем научного общения. В главе 3 кратко описаны условия, которые могут вызвать споры, связанные с наукой, и определены факторы, которые необходимо лучше понять для эффективного обмена научными данными по спорным социальным вопросам.

Глава 4 определяет факторы в среде общения, например, связанные с научной журналистикой, Интернетом и социальными сетями, которые быстро меняются и влияют на то, как люди ищут или сталкиваются с информацией. Эти изменения представляют как проблемы, так и возможности для коммуникаторов науки, будь то отдельные ученые или организации внутри или за пределами научного сообщества. Факторы, обсуждаемые в этой главе, относятся к коммуникации науки, независимо от того, относится ли научная информация к спорному социальному вопросу, хотя в обсуждении отмечаются те, которые особенно важны для споров, связанных с наукой.

Каждая из вышеперечисленных глав содержит вопросы для исследования, связанные с проблемами научного общения. В главе 5 кратко излагаются эти вопросы и описывается ряд концептуальных и методологических вопросов, на которые необходимо обратить внимание, если мы хотим создать доказательную базу для передачи научных данных. В нем также описываются наблюдения комитета в отношении потребностей в трансляционных исследованиях, включая налаживание партнерских отношений между исследователями и научными коммуникаторами и наращивание потенциала для реализации предложенной программы исследований.

1

2

3

Для целей настоящего отчета «заинтересованные стороны» определяются как отдельные лица или группы, заинтересованные в том или ином вопросе.

4

5

Научная коммуникация как политическая коммуникация

Аннотация

Научные дебаты в современном обществе часто стирают границы между обсуждаемой наукой и политическими, моральными и правовыми последствиями, которые приходят со своими социальными приложениями.В этой рукописи прослеживается происхождение этого явления до профессиональных норм в рамках научной дисциплины, а также от природы и сложности современной науки и предлагается расширенная модель научного общения, которая принимает во внимание политический контекст, в котором имеет место научное общение. На втором этапе он исследует то, что мы знаем из эмпирической работы в области политической коммуникации, исследований общественного мнения и коммуникационных исследований о динамике, которая определяет, как обсуждаются вопросы и формируются отношения в политической среде.Наконец, в нем обсуждается, как и почему научным коммуникаторам будет все более важно использовать эти различные литературные источники, чтобы гарантировать, что голос научного сообщества будет услышан в более широких общественных дебатах, связанных с наукой.

Некоторые из самых противоречивых тем в американской политике — научные. Даже существование широко признанных в научном сообществе явлений, таких как глобальное изменение климата и эволюция, подвергается сомнению значительной частью населения США (1, 2).Кроме того, регулирование и государственное финансирование новых технологий, таких как исследования стволовых клеток, стали предметом ожесточенных споров в национальных и местных избирательных кампаниях (3).

Размытые границы между наукой и политикой

Объяснения размытых границ между наукой и политикой многогранны и имеют многовековую историю (4, 5). Другими словами, получение надежных знаний о мире природы всегда было социальной и политической задачей (6). Однако есть по крайней мере три объяснения, которые особенно важны при изучении проблем, с которыми наука сталкивается в современных демократиях.

Ученые как политические защитники.

Во-первых, в большинстве демократических обществ ученые долгое время выполняли консультативные функции для различных политических образований. В этих ролях они формировали политику и нормативно-правовую базу в качестве членов консультативных комиссий, через свидетельские показания экспертов и в качестве политических назначенцев, и, как следствие, были объектом предвзятой критики (7). Однако в некоторых случаях ученые также взаимодействовали с политической ареной в ролях, даже более явно ориентированных на защиту интересов.Эти усилия были сосредоточены как на пропаганде конкретных инвестиций в науку, так и на рекомендациях по конкретному применению науки в социальных контекстах.

Одним из примеров является письмо Альберта Эйнштейна президенту Рузвельту в 1939 году, составленное коллегой-физиком Лео Сцилардом, в котором правительству США предлагается ускорить академические исследования цепных ядерных реакций и поддерживать «постоянный контакт … между администрацией и группой физиков, работающих над этим вопросом». цепные реакции в Америке »(8).Письмо в конечном итоге привело к Манхэттенскому инженерному району, также известному как Манхэттенский проект, программе, разработанной для разработки атомного оружия до нацистской Германии. Шесть лет спустя Сциллард (9) подготовил еще одну петицию, на этот раз президенту Трумэну, в которой не содержались призывы к инвестициям в науку, а прямо рассматривались политические последствия использования научных работ Манхэттенского проекта в политических целях. В петиции Сциллард и 69 ученых Манхэттенского проекта призвали Трумэна использовать ядерную бомбу против Японии только в экстремальных обстоятельствах и учитывать «все другие моральные обязательства, связанные с этим» (9).

В середине 1990-х годов химик из Университета Райса Ричард Смолли сыграл такую ​​же важную роль, когда он открыто лоббировал Конгресс и две администрации Белого дома с целью создания и финансирования Национальной инициативы по нанотехнологиям (NNI), многомиллиардной программы, которая сегодня координирует усилия в области нанотехнологий. наноразмерная наука, инженерия и технологии для 25 различных федеральных агентств США (10). После получения Нобелевской премии по химии в 1996 году Смолли участвовал в пропагандистских усилиях на политической арене, которые сделали его «самым заметным поборником нанотехнологии и ее обещания привести к революционным устойчивым технологиям» (11) и сыграли важную роль в создании NNI. .Хотя усилия, подобные усилиям Смолли, могут быть чрезвычайно важны для обеспечения финансирования определенных областей академических исследований, они также создают предполагаемое или реальное совпадение между областями науки и политики.

Такие совпадения еще более часты для ученых, которые работают в качестве штатных сотрудников, консультантов, сотрудников или членов правления в аналитических центрах или группах защиты интересов. В этих ролях ученые часто публикуют не только рецензируемые работы, но также отчеты и другую нерецензируемую литературу, в которой используется их собственный авторитет как ученых, чтобы придать научное доверие авторитетам спонсирующей организации.Роджер Пилке-младший, например, критикует ученых за то, что они слишком часто играют роль «защитников скрытности», которые обсуждают лишь часть потенциальных вариантов политики для проблемы, выявленной их исследованием, вместо того, чтобы представлять компромиссы и преимущества более широкого, всеобъемлющего портфель вариантов политики (12). Эта тенденция выборочно выделять варианты политики может быть — по крайней мере частично — мотивирована политическими предпочтениями ученых. Например, опросы ведущих ученых в области нанотехнологий показывают, что после учета дисциплины, стажа и научных суждений о рисках и преимуществах поддержка ученых вариантов регулирования в значительной степени коррелировала с их идеологической позицией, причем либеральные ученые с большей вероятностью поддерживали правил, чем консервативные ученые (13).

Медиаориентация научной профессии.

Некоторые из этих совпадений напрямую связаны со вторым объяснением размытия границ между наукой и политикой, которое было описано как «медиализация» (14) науки. Медиализация относится к понятию, что наука и СМИ все больше связаны: «С растущим значением СМИ в формировании общественного мнения, совести и восприятия, с одной стороны, и растущей зависимостью науки от скудных ресурсов и, следовательно, от общественного признания во-вторых, наука будет все больше ориентироваться на СМИ »(14).

Медиализация, таким образом, предполагает взаимные отношения между учеными и СМИ. СМИ, с одной стороны, полагаются на общественных ученых или известных ученых, которые освещают научные открытия. С другой стороны, ученые все чаще пользуются преимуществами традиционных и сетевых СМИ, чтобы усилить влияние своих исследований за пределы ограниченной сети академических публикаций и выступить за увеличение государственных инвестиций в науку. Опрос, сравнивающий ответы ученых из Франции, Германии, Японии, Великобритании и США, например, показал, что во всех пяти странах 85% респондентов рассматривали потенциальное «влияние на общественные дебаты» как «очень сильное». важные »или« важные »преимущества общения ученых с журналистами.Аналогичным образом 95% ученых ответили, что создание «более позитивного отношения общества к исследованиям» было очень важным или важным преимуществом, а для 77% ученых «повышение видимости для спонсоров и финансирующих организаций» было ключевым преимуществом (15). .

Конечно, важно отметить, что эти результаты были основаны на выборках эпидемиологов и исследователей стволовых клеток, то есть ученых, которые работают в областях исследований, которые могут представлять более широкий общественный интерес, чем, скажем, математика или теоретические исследования. физика.Следовательно, уровни медиализации, вероятно, различаются в разных дисциплинах и, возможно, даже внутри них. Фактически, предыдущие исследования показали, что степень освещения научных проблем зависит — в некоторой степени — от характера общественных дебатов, окружающих их, и что освещение резко возрастает, если и когда проблемы становятся предметом политических или социальных разногласий (16, с. 17).

Несмотря на эти различия, растущая ориентация некоторых ученых на средства массовой информации и общественную аудиторию с целью формирования общественного мнения или даже привлечения финансирования для своих исследовательских программ также создает явное дублирование между наукой и другими общественными и политическими сферами.Ученые, сообщающие о своей работе в этих контекстах, участвуют в коммуникации, которая — намеренно или нет — по крайней мере частично, политическая.

Природа современной науки.

Третья причина размывания границ между наукой и политикой — это природа самой современной науки. Наука находится в эпицентре стремительного появления междисциплинарных областей. Это развитие включает в себя то, что некоторые называют конвергенцией нано-био-инфо-когно (NBIC) (18) новых междисциплинарных областей в различных областях нанотехнологии, биотехнологии, когнитивной науки и информационных технологий.

Утверждалось, что споры о том, становится ли современная наука все более междисциплинарной, были частью американской науки, по крайней мере, со времен Второй мировой войны (19). Технологии NBIC, например, серьезно обостряют множество существующих проблем, когда дело доходит до общения о науке с непрофессиональной аудиторией. Как обсуждалось в другом месте (4), эти проблемы включают (–) научную сложность возникающих междисциплинарных областей исследований, таких как синтетическая биология или нейробиология, ( ii ) темп инноваций в некоторых из этих областей и ( iii ) характер публичных дебатов, сопровождающих различные применения технологий NBIC (4).

Уникально высокие темпы инноваций, связанные с технологиями NBIC (18), и влияние, которое они окажут на интерфейс науки и общества, уже ожидались некоторыми членами научного сообщества несколько десятилетий назад. В передовой статье 1967 года в журнале Science , например, генетик и лауреат Нобелевской премии Маршалл Ниренберг выделил быстрые прорывы в исследованиях ДНК как одну развивающуюся область науки, которая может иметь далеко идущие и быстрые последствия для общества: «Новая информация поступает. полученные в области биохимической генетики чрезвычайно быстрыми темпами.… [M] an может быть в состоянии запрограммировать свои собственные клетки с синтетической информацией задолго до того, как он сможет адекватно оценить долгосрочные последствия таких изменений, задолго до того, как он сможет сформулировать цели, и задолго до того, как он сможет решить этические и моральные проблемы, которые будут подняты »(20).

Прогнозы Ниренберга охватили многие из уникальных типов этических, юридических, моральных и политических дебатов, которые сейчас сопровождают технологии NBIC и их приложения, отчасти из-за их быстрых темпов развития.На заре существования NNI специалист по этике Джордж Хушф обрисовал некоторые из этих потенциальных социально-политических последствий технологий NBIC: «Чем радикальнее технология, тем радикальнее этические проблемы, и есть все основания ожидать, что виды достижений связанные с технологиями NBIC будут связаны с такими радикальными этическими проблемами. … Моя точка зрения, однако, заключается не просто в том, что мы можем ожидать, что в результате конвергенции NBIC возникнет множество этических проблем. Есть более глубокая и сложная проблема, связанная с ускорением темпов развития.Мы уже приближаемся к этапу, на котором этические проблемы возникают друг за другом со скоростью, превышающей нашу способность обдумывать и надлежащим образом реагировать »(21).

Другими словами, технологии NBIC и современная наука в более общем плане создают этические, правовые, моральные и политические проблемы, для решения которых демократические общества могут оказаться все менее подготовленными, особенно с учетом того, что они все чаще появляются в общественной повестке дня. . Это отчасти связано с тем, что — хотя многие из этих проблем возникают в результате научных открытий — на них нет научных ответов.Наука может рассказать гражданам, как действуют вакцины, каковы их вероятные побочные эффекты и каковы риски для отдельных лиц и общества, если определенный процент населения не будет вакцинирован по разным причинам. Однако вопрос вакцинации также поднимает ряд этических и политических вопросов: должны ли вакцины быть обязательными? Если да, должны ли быть исключения по религиозным соображениям? Какие виды компромиссов следует допускать в обществе между индивидуальным выбором человека не вакцинироваться и повышенными рисками для всех членов общества, если вакцинируется меньше людей? И как мы можем гармонизировать нормативно-правовую базу в разных политических системах с разными базовыми системами ценностей, чтобы минимизировать вероятность глобальных эпидемий? Ни на один из этих вопросов нет научных ответов: i.д., ответы, основанные на научных фактах или даже на точных оценках рисков и преимуществ. Напротив, ответы на эти вопросы носят моральный, философский и политический характер.

В результате публичное общение о современной науке по своей сути является политическим, нравится нам это или нет. Многие области исследований, такие как те, которые возникли в результате конвергенции NBIC, о которой говорилось ранее (например, тканевая инженерия, наномедицина и синтетическая биология), поднимают важные этические, правовые и социальные вопросы, ответы на которые носят как научный, так и политический характер.Как мы можем обеспечить конфиденциальность и безопасность генетической информации человека и сопоставить коммерческие интересы с правами отдельных лиц? Можно ли гарантировать равный доступ к медицинским методам лечения или приложениям, разработанным на основе этого исследования, на основе расы, этнической принадлежности и социально-экономических факторов? И как общество может прийти к соглашению о правильном балансе между научной важностью исследований в области синтетической биологии, например, и этическими, моральными и религиозными проблемами, которые могут возникнуть в результате этого исследования среди различных общественных заинтересованных сторон?

Противоречие между тем, что наука может делать, и тем, что может быть этически, юридически или социально приемлемо, стало особенно заметным для технологий NBIC.Когда Дж. Крейг Вентер и его команда трансплантировали химически синтезированный геном в бактериальную клетку в 2010 году (22), потенциал их результатов для создания «синтетической жизни» стал очевиден. Фактически, сам Вентер назвал работу команды «важным шагом… как с научной, так и с философской точки зрения» и описал их работу как «первый случай в науке, где обширный биоэтический обзор был проведен до того, как были проведены эксперименты. Это часть непрерывного процесса, которым мы руководим, пытаясь убедиться, что наука действует в соответствии с этическими принципами, что мы думаем о том, что мы делаем, и с нетерпением ждем последствий для будущего »(23).

В результате политические заинтересованные стороны уже давно утверждают, что современная наука типа NBIC неразрывно связана с необходимостью принятия политических решений. На встрече в Пасифик-Гроув, Калифорния, в феврале 1975 года, международная группа ученых решила, что следует ввести строгий контроль над использованием рекомбинантной ДНК, то есть трансплантацией генов из одного организма в другой (24). Предупреждения этой группы — часто называемой Конференцией Асиломар — были отражены в отчете, представленном Подкомитету по здравоохранению и научным исследованиям Комитета Сената США по кадрам (25), в котором утверждалось, что «для общества становится все более важным, чтобы необходимо тщательно идентифицировать серьезные проблемы, возникающие на стыке науки и общества, и разработать механизмы и модели для решения этих проблем »(25).Для сенатора США Джейкоба Джавитса эти решения были по своей сути политическими, потому что, как он выразился в 1976 году, «ученый не более подготовлен для окончательного решения моральных и политических последствий своей работы, чем общественность — и ее избранные представители. — обучен принимать окончательные решения относительно научных методологий »(26).

Общение «политизированной» науки

К сожалению, наука медленно приспосабливает свои модели общения с непрофессиональной аудиторией к этим реалиям.Вместо этого большинство попыток научного сообщества помочь обществу преодолеть политические и нормативные трудности, окружающие современную науку, по-прежнему были сосредоточены на устранении информационного дефицита либо в отношении понимания общественностью новых областей науки, либо в оценке потенциальных рисков и преимуществ. что новые технологии приносят с собой.

Модель 1 на рис. 1 очерчивает эти так называемые «модели дефицита знаний» научной коммуникации. Они построены на предположении, что (-1) более высокий уровень научной грамотности среди граждан в конкретных научных областях также коррелирует с усилением общественной поддержки научных исследований в этих областях и что ( ii ) эффективная научная коммуникация, следовательно, должна заботиться о повышении уровня научного понимания среди различных непрофессионалов.Отсутствие последовательной эмпирической поддержки этой модели в многочисленных исследованиях хорошо задокументировано (4).

Модели научного общения: как взгляды на взаимодействие науки и общества между социологами и практиками менялись с течением времени.

В последние годы руководство ряда научных организаций предприняло согласованные усилия по замене неэффективных моделей дефицита знаний на попытки вовлечь общественность в более двунаправленный диалог (27).Эти усилия сопровождались «растущей политической приверженностью на самых высоких уровнях к предоставлению гражданам большего права голоса при принятии решений, которые влияют на их жизнь, а также к привлечению граждан к тому, чтобы сделать правительство более отзывчивым и подотчетным» (28). Этот энтузиазм разделяют и некоторые институциональные заинтересованные стороны. В письме спикеру Палаты представителей Нэнси Пелоси, призывающему принять Закон о внесении поправок в Национальную нанотехнологическую инициативу 2008 года, например, президент Института инженеров по электротехнике и радиоэлектронике (IEEE) Рассел Дж.Лефевр подчеркнул потенциал общественных встреч и других информационных инструментов для «охвата десятков тысяч людей информацией о нанонауке» (29).

Возросшее внимание к общественным собраниям, мэриям, научным кафе и другим формам взаимодействия с гражданами особенно ярко проявляется в развивающейся области NBIC. Публичные собрания как инструмент формального взаимодействия с гражданами были неотъемлемой частью отчета Палаты лордов Соединенного Королевства 2000 года (30), в котором рекомендовалось сделать прямой диалог с общественностью обязательной и неотъемлемой частью политических процессов, а также отчета US Nanotechnology Research и 2003 года. Закон о развитии, который предписывал «созывать регулярные и постоянные общественные обсуждения с помощью таких механизмов, как группы граждан, консенсусные конференции и образовательные мероприятия» (31).

Модель 2 на рис. 1 иллюстрирует основные механизмы, лежащие в основе всех этих усилий, которые часто обозначаются как «модель взаимодействия с общественностью» научной коммуникации (32⇓⇓ – 35). Как показано на рис. 1, модели взаимодействия научных коммуникаций обычно подчеркивают двусторонний характер коммуникации между научным сообществом и различными непрофессиональными кругами и порывают с неявной однонаправленной идеей «распространения информации о науке» или «повышения интереса к ней. наука », которые легли в основу моделей дефицита знаний.

Модели взаимодействия также выходят за рамки моделей дефицита в их более широком акценте на том, какие виды контента являются частью двустороннего диалога между наукой и различной общественностью, включая дебаты о научных аспектах новых технологий, а также об этических, юридических и социальные проблемы, связанные с ними.

На самом деле, однако, ученые и различные общественные деятели — это лишь некоторые из многих голосов в политической сфере, даже в дебатах, которые явно сосредоточены на научных открытиях или их применении.Это не означает, что двусторонний диалог, предусмотренный моделями взаимодействия, не является критически важным инструментом для связи с очень заинтересованной публикой, которая, скорее всего, будет участвовать в упражнениях по взаимодействию (36), или с общественностью, которая уже положительно предрасположена к науке, исходя из от их социально-экономического фона (37). Однако эти прямые формы общения — через музейные экспонаты, научные кафе или другие формы взаимодействия — не могут охватить широкие слои населения (36).И даже для тех аудиторий, которые могут быть достигнуты благодаря усилиям по вовлечению общественности, любые потенциальные прямые последствия взаимодействия ученых с общественностью необходимо понимать в связи с бесчисленными политическими или опосредованными сообщениями, связанными с наукой, с которыми граждане сталкиваются каждый день.

Модели 1 и 2, таким образом, остаются в некоторой степени искусственными, поскольку обе они предполагают взаимодействие между наукой и различной публикой, происходящее в социально-политическом вакууме. В результате они не учитывают более широкий политический контекст, в котором происходит взаимодействие науки и общества, в том числе то, как проблемы изображаются в современной среде, как различные заинтересованные стороны борются за внимание в политической сфере или как граждане взаимодействуют с (часто противоречивыми) потоками информации, с которыми они постоянно сталкиваются.Используя модель 3 в качестве плана, я буду использовать следующие разделы, чтобы создать более детальный обзор того, что мы знаем из эмпирической социальной науки о том, что происходит, когда наука выходит на политический рынок.

Наука как «опосредованная» реальность — и почему она имеет значение

Первый способ, которым модель 3 расширяет традиционные модели взаимодействия, заключается в признании того факта, что большинство встреч представителей ненаучной общественности с научными проблемами — вне рамок формальные образовательные учреждения — не предполагают никаких форм прямого участия общественности.Вместо этого большинство граждан слышат о научных проблемах из различных онлайн- и офлайн-СМИ (38). Другими словами, они знакомятся с наукой и учеными не напрямую, а косвенно через средства массовой информации или онлайн-СМИ.

Относительно небольшое влияние усилий по вовлечению показано в модели 3 тонкими стрелками, соединяющими «научные реалии» и «общественное понимание / восприятие». Вместо этого модель 3 показывает гораздо более сильные связи между «научными реалиями» и «общественным пониманием / восприятием», косвенно через «опосредованные реальности».Другими словами, даже если непрофессиональная аудитория, возможно, никогда не слышала, чтобы ученый рассказывал о своей работе или читал какую-либо основную литературу по научной теме, они, вероятно, читали или слышали об ограничениях на федеральное финансирование исследований стволовых клеток, об усилиях по продвижению обучение интеллектуальному дизайну в определенных школьных округах или новейшие потребительские товары с использованием нанотехнологий.

Эта роль опосредованных реальностей как связующего звена между наукой и непрофессиональной аудиторией важна для граждан.Он основан на идее, что никто из нас не может обращать внимание на все, что происходит в мире вокруг нас ежедневно. В результате важной функцией любой новостной организации является предварительный отбор актуальных новостей для граждан, чтобы позволить им принимать информированные личные и демократические решения без необходимости ежедневно просеивать, казалось бы, бесконечные объемы информации. В результате опосредованные реальности сильно влияют как на общественное восприятие науки в целом — основанное на фактах или нет, — так и на общественное понимание научных тем.

Построение научных программ.

Эмпирические коммуникативные исследования изучают идею отбора новостей — или «заслонки», как ее иногда называют, — по крайней мере, с 1950-х годов (39). Это исследование было частично связано с определением профессиональных норм, которыми руководствуется журналисты в работе, и того, как они влияют на выбор редакции, опросом журналистов или использованием наблюдений участников в редакциях (40). Тем не менее, второе внимание в этом исследовании было сосредоточено на демократических функциях, которые СМИ выполняют, отдавая предпочтение одним вопросам над другими.

Большая часть этого исследования основана на вариантах двух широких нормативных моделей роли, которую СМИ должны играть в демократических обществах: должны ли средства массовой информации в демократических обществах просто максимально точно отражать реальность с небольшим редакционным влиянием на известность или частоту освещения. конкретных вопросов? Или же новостным агентствам необходимо выполнять функцию сторожевого пса (41) в некоторых случаях: т.е. намеренно уделять непропорционально больше внимания какому-либо вопросу, чтобы предупредить общество о необходимости политических решений? Изменение климата — хороший пример этой дилеммы.Если освещение в СМИ, например, даст голос небольшому меньшинству ученых-климатологов, которые ставят под вопрос антропогенное изменение климата, чтобы предупредить читателей о «всех сторонах» проблемы, или их освещение должно соответствовать консенсусу, которого придерживается подавляющее большинство ученых-климатологов. по проблеме (42, 43)?

Хотя могут быть разногласия относительно нормативных целей контроля или отбора новостей, большинство эмпирических исследований в этой области сходятся во мнении, что, будучи в состоянии охватить только очень ограниченный набор событий и проблем, средства массовой информации создают «опосредованную» реальность », которая отличается от объективной реальности и потенциально более эффективна на политической арене.Социологи Харви Молотч и Мэрилин Лестер подытожили уникальную важность опосредованных реальностей, когда они написали: «То, что« происходит на самом деле », идентично тому, на что люди обращают внимание» в средствах массовой информации (44).

С 1970-х годов значительная часть эмпирической работы в этой области была перенесена на работу по «построению повестки дня» (45). Построение повестки дня связано с идеей о том, что отбор новостей — это не просто функция рутинной работы редакции и профессиональных норм журналистов, а, по сути, результат стратегических усилий многих заинтересованных сторон в политической сфере, которые конкурируют друг с другом за доступ к информационным ресурсам. повестка дня новостей — или для «построения» повестки дня новостей.Модель 3 на рис. 1 показывает стрелку от «научных реалий» к «опосредованным реальностям», которая представляет усилия ученых или университетов по формированию повестки дня: то есть попытки привлечь новостное освещение конкретного исследования или научной инициативы, чтобы направить общественные дебаты по этому поводу. научная проблема, или помочь изменить поведение, связанное со здоровьем. Все эти усилия по формированию повестки дня, конечно, имеют место в более широкой политической сфере, показанной в модели 3, с жесткой конкуренцией за доступ к повестке дня новостей со стороны заинтересованных групп, некоммерческих организаций, (научных) ассоциаций, политиков, корпораций и многих других. другие организации, которые все заинтересованы в общении с разной публикой по научным вопросам.

Три аспекта построения повестки дня заслуживают особого внимания, когда дело касается коммуникации науки. Во-первых, сужаются новостные дыры (то есть пространство, доступное для контента в новостных агентствах), особенно в отношении научных вопросов (4). Сокращение информационных дыр делает конкуренцию за доступ к этому пространству еще более явной. Кроме того, тот факт, что все меньше и меньше штатных научных журналистов используется крупными новостными агентствами (4, 46), еще больше ограничивает вероятность того, что научные проблемы попадут в повестку дня новостей.

Во-вторых, исследования показывают, что наука редко покрывается одной лишь наукой. Например, в анализе почти трех десятилетий публичных дебатов вокруг исследований стволовых клеток в Соединенных Штатах, исследователи коммуникации Мэтью Нисбет, Доминик Броссар и Адриенн Кропш изучили взаимодействие между научными публикациями по этой теме, пресс-релизами различных изданий. корпоративные, политические и академические заинтересованные стороны, свидетельские показания Капитолийского холма и новостные статьи (16). Несмотря на значительный объем исследовательской деятельности (выраженный в количестве рецензируемых журнальных публикаций по исследованиям стволовых клеток), освещение проблемы в СМИ оставалось на довольно низком уровне до второй половины 1990-х годов.

Начиная с конца 1990-х годов данные Нисбет и др. Показывают рост усилий по формированию повестки дня (измеряется количеством пресс-релизов по этому вопросу, а также количеством слушаний на Капитолийском холме). Этот рост также совпал с увеличением освещения в прессе. Наконец, новые разработки в исследованиях эмбриональных стволовых клеток вызвали волну пресс-релизов и слушаний в Конгрессе по этой теме, которая заняла видное место в общественной повестке дня в начале 2000-х годов.

Эти результаты подтверждают результаты предыдущих исследований, которые показали, что проблемы с гораздо большей вероятностью привлекут внимание средств массовой информации, если в них будут вовлечены политики и другие общественные заинтересованные стороны (47).Эта корреляция создает интересную дилемму для науки. С одной стороны, научное сообщество может извлечь большую пользу из партнерства с другими заинтересованными сторонами, пытаясь привлечь внимание средств массовой информации к конкретным научным инициативам или открытиям. Наглядная общественная поддержка сенатором Оррином Хэтчем федерального финансирования исследований стволовых клеток является хорошим примером. С другой стороны, заинтересованные стороны, которые могут помочь сделать научные проблемы более заметными в публичном дискурсе, часто имеют политические цели, отличные от целей академического сообщества.Nisbet et al. исследование, например, хорошо показывает, что те же свидетельства и пресс-релизы на Капитолийском холме, которые помогли продвинуть исследования стволовых клеток в повестку дня средств массовой информации, также были связаны с возникающими политическими конфликтами вокруг линий эмбриональных стволовых клеток, которые в конечном итоге привели к ограничениям на федеральное финансирование для исследование стволовых клеток, проводимое под руководством Джорджа Буша-младшего.

Третий аспект формирования повестки дня, который особенно важен для науки, связан с тем фактом, что непрофессионалы, которые ищут информацию по научным темам, все чаще обращаются к онлайн-источникам (48, 49).Однако поисковые системы на базе Интернета и другие автоматизированные инструменты для поиска информации в Интернете, которые в настоящее время являются наиболее часто используемым источником при поиске конкретной научной информации (38), придают информации совершенно иной приоритет, чем профессиональные новостные агентства. Другими словами, традиционное представление о реалиях, «опосредованных» традиционными новостными агентствами, начинает меняться.

Исследования показали, например, что приоритеты задач, которые автоматические алгоритмы Google разрабатывают на основе поискового трафика, пользовательских предпочтений и множества других факторов, обеспечивают поисковые рейтинги, которые значительно отличаются от типов контента, доступного в Интернете или термины, которые пользователи искали изначально (50).Аналогичным образом, новостные агентства все больше полагаются на алгоритмы и рейтинг кликов, чтобы адаптировать выбор и размещение новостей в зависимости от типов контента, которые наиболее популярны среди пользователей (51). Другими словами, мы движемся к информационной среде, в которой приоритеты задач по крайней мере частично определяются поисковыми и новостными алгоритмами. Учитывая, что только 16% общественности США сообщают в опросах, что они «очень внимательно» следят за новостями о науке (по сравнению с 22% в 1998 г.) (38), формирующийся медиа-ландшафт в большей степени адаптирует поиск и новости к этим популярным предпочтениям типы (научного) содержания, которые необходимы гражданам для принятия разумных политических решений, по крайней мере несколько сбивают с толку.

Как охват может улучшить отношение.

Объем научного внимания, уделяемого формированию повестки дня, может — на первый взгляд — вызывать удивление. В конце концов, формирование повестки дня касается только того, какие вопросы освещаются, и ничего не говорит нам о тоне освещения или даже фактической точности освещения.

Эмпирическая работа с 1970-х годов, однако, также исследовала, как акцент или важность, придаваемая вопросам средств массовой информации, трансформируется в восприятие важности (или значимости) проблем среди аудитории (52) и, в конечном итоге, может изменить отношение к проблемам или политическим деятелям. (53).Первый шаг (то есть передача значимости средств массовой информации аудитории) называется «постановкой повестки дня». Второй шаг (то есть влияние, которое проблемы, которые возникают в сознании людей, могут оказывать на общественное мнение) называется «медиа-прайминг».

Медиа-прайминг как концепция заимствует из более узко определенной концепции прайминга в когнитивной психологии. Он выдвигает гипотезу о некоторых из тех же механизмов и предполагает, что чем больше проблема освещается в средствах массовой информации, тем больше вероятность активировать соответствующие области в мозгу члена аудитории (54) и тем легче человеку будет найти связанные соображения по памяти, когда их просили сформировать суждение (55).

Применяя эту логику к исследованиям медиа-эффектов, предыдущая эмпирическая работа смогла напрямую связать известность, с которой конкретные проблемы освещались в средствах массовой информации, с последующими оценочными суждениями среди аудитории (53, 56–58). Эта работа опирается на модели обработки информации, основанные на памяти. Модели, основанные на памяти, предполагают, что большинство установок, которых мы придерживаемся, не особенно стабильны, но вместо этого основаны на соображениях, которые легче всего извлечь из памяти, когда нас просят сформировать суждение (59).Таким образом, увеличивая заметность и извлекаемость, медиа могут играть важную роль в формировании последующих суждений.

Одна из недавних иллюстраций той важной роли, которую заметность и извлекаемость из памяти могут играть в формировании научного отношения, в частности, исходит из исследований, посвященных отношению общества к изменению климата. Гамильтон и Стэмпоун (60), объединив данные национальных обследований и климатические данные о температурных аномалиях, изучили взаимосвязь между погодными условиями в месте интервью и убеждениями в антропогенном изменении климата.Их выводы показывают, что для сильных идеологов на обоих концах политического спектра реальная температура не имела большого значения. Самопровозглашенные демократы, вероятно, поверили в изменение климата, а республиканцы вряд ли поверили бы. Однако среди независимых экспертов важные соображения, связанные с местной температурой в день интервью и накануне, были значимым предиктором отношения к изменению климата. Чем более не по сезону повышалась температура в месте нахождения респондента, тем больше он или она верили в изменение климата, и наоборот.Другими словами, простого эффекта грунтовки, основанного на краткосрочных колебаниях местных погодных условий, было достаточно, чтобы существенно изменить взгляды на изменение климата.

Как мы говорим о науке: обрамление научных дискуссий

Второй способ, которым модель 3 на рис. 1 расширяет традиционные модели взаимодействия, заключается в моделировании двустороннего взаимодействия между различными ненаучными сообществами и средствами массовой информации. Фактически, большинство современных моделей медиаэффектов основаны на идее о том, что медиаэффекты усиливаются или ослабляются конкретными характеристиками аудитории, которые делают более или менее вероятным, что получатели будут выборочно обрабатывать эти сообщения (61) или чтобы сообщения находили отклик в долгосрочной перспективе. схемы терминов, проводимые аудиториями (57, 58).

Обрамление — один из наиболее ярких примеров. Это относится к идее о том, что способ представления данной информации в средствах массовой информации — визуально или текстуально — может существенно повлиять на то, как аудитория обрабатывает информацию. Механизм, лежащий в основе медиа-кадрирования, известен как эффекты применимости: то есть сообщение имеет значительно более сильный эффект, если оно резонирует с базовыми схемами аудитории (или применимо к ним), чем если бы оно не было (62). Важность фрейминга для научного общения широко задокументирована в других источниках (4, 16, 63).Тем не менее, когда дело доходит до коммуникации науки на политической арене, стоит выделить два момента, связанных с фреймингом.

Во-первых, не существует сообщения без фрейма. Фрейминг — это инструмент для передачи смысла путем привязки содержания коммуникации к существующим когнитивным схемам и помощи получателю в осмыслении сообщения. Таким образом, кадрирование неразрывно связано с любой эффективной формой человеческого общения. И научный дискурс не исключение. Предложения о грантах и ​​материалы для научных журналов, таких как PNAS , Nature или Science , представляют (или формулируют) результаты таким образом, чтобы передать их новизну и преобразующий характер.

Таким образом, задача научной коммуникации состоит не в том, чтобы обсуждать, должны ли мы найти лучшие рамки, с помощью которых мы можем представить науку публике (что больше соответствовало бы устаревшим моделям дефицита). Вместо этого мы должны сосредоточиться на том, какие типы фреймов позволяют нам ( и ) представлять науку таким образом, чтобы открывать двусторонние каналы связи с аудиторией, с которой наука обычно не контактирует, предлагая презентации науки в опосредованной и онлайн-среде. которые резонируют с их существующими когнитивными схемами, и ( ii ) представляют проблемы таким образом, чтобы они «находили отклик» и, следовательно, были доступны различным группам ненаучной аудитории, независимо от их предшествующей научной подготовки или интересов.

Во-вторых, социально-политические контексты, выделенные в модели 3, создают среду, в которой рамки, предлагаемые научным сообществом при распространении информации о своей работе и ее влиянии на общество (например, потенциал нанотехнологий для создания новых и эффективных способов лечения рака) (10) для более широкой аудитории будут встречены широким спектром конкурирующих рамок, предлагаемых другими заинтересованными сторонами. Переосмысление Гринпис «Frankenfood» генетически модифицированных организмов (ГМО) — лишь один из недавних примеров.Точно так же Discovery Institute использовал фреймы «учат противоречия» и «это всего лишь теория» антиэволюционной кампании, чтобы подорвать воспринимаемый научный консенсус среди непрофессиональных аудиторий.

Фактически, мы знаем из предыдущих исследований, что большинство научных проблем проходят довольно предсказуемый жизненный цикл рамок в публичном дискурсе, начиная с первоначального волнения по поводу перспектив социального прогресса и экономического потенциала новых технологий, а затем переходя к опасениям по поводу научные неопределенности, риски и моральные соображения, чтобы сформулировать технологию с точки зрения социальных разногласий, окружающих ее (63, 64).Понимание и предвидение этого жизненного цикла обрамления критически важно для ученых, чтобы они могли осмысленно сообщать о своих исследованиях, когда они впервые выходят на публичную арену, и чтобы их голоса по-прежнему были услышаны в более широких политических дебатах о новых технологиях и их приложениях с течением времени.

Восприятие нашей социальной среды — и почему они имеют значение для того, как мы сообщаем науку

Третий способ, которым модель 3 расширяет традиционные модели взаимодействия, — это подчеркивание важности социальной среды и социально-политических сигналов для любой формы успешного общения о науке.

Социальные науки давно осознали важность социальных сигналов для принятия решений. В своих основополагающих экспериментах по конформизму психолог Соломон Аш (65) попросил участников оценить относительную длину строки по сравнению с тремя альтернативами, одна из которых имела такую ​​же длину. Каждый участник столкнулся с большинством конфедератов, которые выдавали себя за участников и единогласно определили, что одна из неправильных линий имеет одинаковую длину. С некоторыми вариациями — в зависимости от того, насколько единодушны были группы большинства и насколько очевидны были их ошибки с точки зрения разницы в длине — Аш обнаружил систематически более низкие уровни готовности выбрать правильную линию для участников, которые столкнулись с общественным давлением, заставившим их принять неверное суждение.

Эксперименты Аша предоставили одни из первых эмпирических подтверждений идеи о том, что наша социальная среда оказывает сильное влияние на наши суждения и взгляды, которые мы выражаем публично. Два аспекта его открытия особенно важны для того, как мы сообщаем науку в социальной среде. Во-первых, эксперименты Аша основывались на предположении, что выражение взглядов, против которых выступает подавляющее большинство людей вокруг нас, вызывает чувство дискомфорта и или даже страха. Фактически, команда Аша собрала качественные ответы после экспериментального разбора полетов.В своих ответах многие участники говорили о том, насколько болезненно было идти против мнения большинства и как они боялись быть выделенными или даже подвергнуться остракизму. Респонденты ссылались на «клеймо нонконформизма» или на чувство «белой вороны» (65). Другие говорили о чувстве «необходимости соответствовать». … Психология мафии опирается на вас. Согласиться было приятнее, чем не согласиться »(65).

Во-вторых, хотя влияние социального давления могло быть менее удивительным для выражения субъективных мнений, эксперименты Аша проверяли готовность людей выражать взгляды, которые, как они знали, были неправильными, просто потому, что они сталкивались с социальным давлением, чтобы соответствовать неправильным взглядам большинства.Другими словами, участники сознательно идентифицировали неверные факты как правильные, когда сталкивались с давлением большинства. Некоторые комментарии в постэкспериментальном опросе подчеркивают напряжение, которое испытывали некоторые респонденты между знанием правильного ответа и нежеланием разделять точку зрения большинства. Как сказал один из участников: «Я согласился меньше потому, что они были правы, чем потому, что я хотел с ними согласиться. Чтобы пойти в оппозицию, нужно много нервов »(65).

Открытия Аша легли в основу работы во второй половине 20-го века, изучающей влияние социальной среды на индивидуальные суждения и поведение.Одна из самых интересных моделей научного общения была предложена исследователем коммуникации Элизабет Ноэль-Нойман (66) в ее теории «спирали молчания». Спираль молчания дает концептуальный план того, как динамика общественного мнения по спорным вопросам формируется — по крайней мере частично — под социальным давлением. Как и Аш, Ноэль-Нойман предполагает, что большинство людей в некоторой степени боятся изолировать себя в социальных условиях и что этот «страх изоляции» — как он называется в модели спирали молчания — снижает вероятность того, что они будут выражать непопулярность. мнения в обществе.Фактически, Ноэль-Нойман предполагает, что врожденный страх людей перед изоляцией также заставляет их сканировать свое социальное окружение в поисках сигналов, по которым точки зрения разделяются большинством людей, а какие — нет. В результате люди, которые видят свои взгляды в меньшинстве, с меньшей вероятностью выражают их публично, что, в свою очередь, делает меньшинство менее заметным в публичных дебатах (или в «климате мнений», как его называют в спирали мнений. модель тишины). Разумеется, климат мнений — это то, что используют как СМИ, так и отдельные люди, чтобы судить, какие точки зрения принадлежат к меньшинству или большинству (66).

На рис. 1 показан полученный в результате спиральный процесс на примере ГМО. Люди, которые видят себя в меньшинстве со своими взглядами на ГМО, с большей вероятностью умолкнут. Это нежелание выражать свое мнение означает, что их взгляды на ГМО менее заметны в публичных дебатах, что, в свою очередь, формирует восприятие другими людьми и средствами массовой информации того, какие взгляды находятся в меньшинстве, а какие — в большинстве. Со временем в результате этого спиралевидного процесса одно мнение становится преобладающим, а другое все больше и больше затихает.Некоторые спиральные процессы могут быть ослаблены или обострены контрольными группами (66). Эти однородные социальные сети могут ускорять спиралевидные процессы, когда они согласуются с более широким климатом общественного мнения, или замедлять или даже противодействовать спиралевидным процессам, искажая индивидуальные представления о более широком климате общественного мнения и защищая их от потенциальных угроз изоляции.

Различные аспекты спирали молчания были проверены в бесчисленных опросах и экспериментальных исследованиях с тех пор, как теория была впервые представлена ​​(67), и — несмотря на как теоретическую, так и операционную критику — ее основные предсказания довольно последовательно подтверждались политическими и научные выпуски (68).Опять же, используя ГМО в качестве примера, более поздняя работа позволила операционализировать готовность выражать свое мнение среди студентов колледжей, спрашивая их об их готовности участвовать в отдельном последующем исследовании, которое требовало от них обсуждения проблемы с сокурсниками, проводившими разные мнения (69). Контролируя различные демографические факторы, вовлеченность проблемы и знания о проблеме, студенты с более высоким уровнем страха изоляции и восприятием общей атмосферы мнений, несовместимой с их собственным, были значительно менее склонны участвовать в обсуждениях с другими на тему генетически модифицированных организмы.

Научная коммуникация как политическая коммуникация: технология двойного использования?

Построение повестки дня, подготовка, обрамление и спираль молчания — это всего лишь несколько концепций из различных социальных научных дисциплин, которые имеют глубокое значение для того, как наука передается в демократических обществах. К сожалению, ни лабораторные ученые, ни социологи не смогли обеспечить, чтобы эмпирическая социальная наука служила основой усилий по устранению разногласий между наукой и общественностью. Что касается лабораторных наук, многие усилия по лучшему общению с наукой опирались на догадки и интуицию, вместо того, чтобы строить свои усилия на представлениях из представленных здесь социальных наук.Тем не менее, социологи в равной степени виноваты в том, что во многих случаях они не проявляют такой активности, как могли бы, при проведении исследований, предлагающих важные для политики идеи, и в том, что они не активно ищут аудиторию за пределами своей дисциплины для информирования публичных дебатов.

Отсутствие интеллектуального взаимообогащения между скамьей и общественными науками также привело к относительно узкому фокусу внимания на двух основных результатах научного общения или общественного участия в науке: ( i ) уровнях информации среди различных обществ и ( ii ) восприятие рисков и выгод.Оба этих результата, конечно же, являются критически важными переменными при оценке социальной ценности новых технологий. Однако многослойное общественное влияние, которое несет с собой современная наука, требует дебатов, которые выходят далеко за рамки понимания науки или рисков и преимуществ технологии непрофессионалами. Нет научного ответа на вопрос, должны ли мы, как общество, например, пытаться создать жизнь в научной лаборатории. Вместо этого ответ потребует принятия демократических решений, основанных на моральных ценностях, взвешивающих сложные политические варианты и включающих дебаты об этических и правовых аспектах, связанных с новыми технологиями.

Тем не менее, все эти дебаты должны основываться на лучших имеющихся научных материалах. Учитывая меняющийся характер научных дебатов в США и других странах, научная коммуникация должна будет опираться на гораздо больше, чем в прошлом, теоретизирование и эмпирическую работу в политической коммуникации, исследованиях общественного мнения и смежных областях. Эта опора на эмпирическую социальную науку будет иметь решающее значение для понимания и участия в процессах, которые определяют, как наука будет сообщаться и обсуждаться в реальных условиях.Модель 3 на рис. 1 иллюстрирует многие из этих сложностей.

В определенной степени у научного сообщества нет выбора. Если ученые не захотят, чтобы их голос все больше заглушали другие заинтересованные стороны в более широких общественных дебатах, окружающих их работу, им придется осознавать, что все теоретические модели и выводы, изложенные в этом эссе, имеют двойное применение. С одной стороны, некоторых может сбить с толку то, что отношение общественности к таким вопросам, как изменение климата, не всегда основывается на всестороннем понимании климатологии и очень восприимчиво к грунтованию, основанному на простых температурных аномалиях.С другой стороны, исследовательские идеи, полученные в результате построения повестки дня, подготовки и фрейминга, также помогают нам понять, почему для ученых так важно участвовать в усилиях по сохранению вопросов в общественной повестке дня, обращать внимание на язык, который мы используем, когда говорим о них. науки, или предоставить неспециалистам наглядные иллюстрации конкретных применений новых технологий.

Как отмечалось ранее, предварительные исследования говорят нам, что, когда их спрашивают, их мнения, аудитория будет полагаться на наиболее легко извлекаемые соображения при формировании своих суждений.Работа Cacciatore et al., Например, показывает, что влияние, которое суждения о риске, связанные с нанотехнологиями, оказывали на общее отношение к нанотехнологиям, значительно различались в зависимости от типов приложений, которые были главными, когда респондентов просили высказать эти суждения. (70). Другими словами, респонденты, у которых был одинаковый уровень обеспокоенности по поводу потенциальных рисков, переводили эти представления о рисках на разные уровни поддержки для дополнительных исследований или финансирования нанотехнологий, в зависимости от того, какое применение нанотехнологий было для них легче всего извлекалось из памяти, когда их спрашивали. сделать эти суждения.Подобные исследования в области биотехнологии показали, что альтернативные суждения также могут зависеть от конкретных характеристик приложения. Бауэр, например, показал, что население более охотно принимает медицинские приложения биотехнологии, чем сельскохозяйственные (71).

Модели, такие как спираль молчания, имеют столь же широкое значение для того, как мы думаем о научной коммуникации. На первый взгляд, конечно, модель спирали молчания предполагает довольно мрачные перспективы научного общения.Основываясь на модели спирали молчания, разумно ожидать, что существуют некоторые условия, при которых неопытная аудитория, скорее всего, будет придерживаться и выражать неправильные взгляды на науку, даже если большинство населения может с ними не согласиться. Сдвигов во взглядах может не произойти, например, если меньшинство, придерживающееся неправильных взглядов — скажем, об изменении климата, — может найти убежище в социальной среде или в контрольных группах, которые обеспечивают достаточное подтверждение их взглядов. Экспериментальная работа Аша по давлению соответствия, например, показала, что присутствие даже одного дополнительного человека, поддерживающего меньшинство участника эксперимента, «истощило большую часть его власти» (72).Эта иллюстрация силы, которую референтные группы могут иметь в защите людей от более широкого круга мнений, объясняет, по крайней мере, частично, стойкую долю респондентов в национальных опросах, которые считают, что президент Обама является мусульманином или что изменение климата — это обман.

Механизмы, описанные в спирали молчания, также являются основой коммуникационных стратегий многих групп интересов и некоммерческих организаций. Активисты, выступающие против ГМО, например, часто полагаются на деятельность, широко освещаемую общественностью, такую ​​как незарегистрированные демонстрации, ведущие к арестам, для освещения в средствах массовой информации.Есть надежда, что гласность, которую создают эти мероприятия, приведет к завышенному общественному восприятию того, насколько широко распространена оппозиция технологии, такой как ГМО, и потенциально вызовет за ней спираль молчания. Эти механизмы также подчеркивают необходимость для ученых и университетов разрабатывать активные коммуникационные стратегии, которые точно отражают научный консенсус в публичном дискурсе (63). Такие усилия будут иметь большое значение для противодействия развитию спирали молчания, основанной на неправильном восприятии общественной поддержки или оппозиции.

В заключение, однако, одним из наиболее важных выводов этой статьи является то, что многие механизмы, описанные в модели 3 на рис. 1, не противоречат целям моделей 1 или 2 (73). Фактически, одна из наиболее резких критических замечаний в адрес моделей дефицита знаний заключается в том, что эмпирические реальности часто расходятся с тем, чего они надеются достичь. Как обсуждалось ранее, мы знаем из многочисленных исследований, что более высокий уровень знаний не обязательно приводит к более позитивному отношению к науке.Фактически, исследования мотивированных рассуждений (74, 75) показывают, что все мы обрабатываем информацию предвзято — на основе ранее существовавших религиозных взглядов (3, 76), культурных ценностей (77) или идеологий (78). Мотивированные рассуждения частично являются функцией предубеждений подтверждения и опровержения: т. Е. Тенденции подтверждать существующие точки зрения путем выборочного придания большего веса информации, которая поддерживает нашу первоначальную точку зрения, и игнорирования информации, которая этого не делает.

На первый взгляд, обработка информации, основанная на существовавших ранее ценностях и убеждениях, не сулит ничего хорошего для научного общения, потому что это означает, что любой конкретный факт может быть истолкован по-разному разными аудиториями.Однако недавняя работа психолога Филипа Тетлока (79) предполагает, что те же самые механизмы, которые заставляют нас сопротивляться публичному выражению непопулярных точек зрения, могут также служить важной корректирующей функцией, когда дело доходит до мотивированных рассуждений. Его экспериментальная работа показывает, что возможность оспаривания своих взглядов другими может значительно увеличить когнитивные усилия, которые люди вкладывают в обсуждение аргументов обеих сторон и понимание проблемы во всей ее сложности.Хотя этот эффект социальной ответственности ослабляет мотивированные рассуждения только в некоторых обстоятельствах, он предполагает, что знакомство с не единомышленниками (или просто ожидание таких встреч) в конечном итоге способствует более рациональному принятию решений.

Эти результаты напрямую согласуются с исследованиями в области политической коммуникации, которые показали, что граждане с более разнородными сетями (т. Е. Те, которые находятся в социальной среде, которая регулярно подвергает их взглядам, отличным от их собственных), также, как правило, лучше информированы о политике и более активное участие в политическом процессе (80, 81).Совсем недавно экспериментальная работа исследователя коммуникаций Майкла Ксеноса и др. (82) исследовали потенциальное влияние ожидаемых взаимодействий на поиск информации о нанотехнологиях. Участники столкнулись с перспективой быть сопоставленными с другими в условиях обсуждения, которые открывали их для единомышленников, других единомышленников или незнакомых людей, а затем позволяли просматривать закрытую информационную среду в Интернете с таким же количеством статей из трех жанров: общие новости, новости науки и медицины, а также редакционные и авторские.Респонденты, не придерживавшиеся единомышленников, были значительно чаще, чем респонденты в любых других экспериментальных условиях и контрольной группе, сначала читали редакционные и авторские статьи, предположительно для того, чтобы найти аргументы с обеих сторон вопроса для использования в последующих обсуждениях.

Результаты Xenos et al. (82) прямо согласуются с объяснением Тетлока, почему ожидание социальных взаимодействий вызывает у участников более точную мотивацию: «Они пытались предвидеть контраргументы и возражения, которые потенциальные критики могли бы выдвинуть против их позиций.Эту когнитивную реакцию можно рассматривать как адаптивную стратегию для поддержания как самооценки, так и своего социального имиджа »(79). Другими словами, такое же социальное давление, которое может исказить восприятие и выражение общественного мнения, также может служить важной корректирующей функцией для обработки информации, которая в противном случае была бы предвзятой. Понимание этих механизмов эмпирическим путем и использование их для построения лучшего общественного дискурса о науке будет иметь решающее значение по мере того, как мы вступаем в эпоху, когда наука и политика будут по-прежнему неразрывно связаны.

Благодарности

Подготовка данной статьи была поддержана грантами Национального научного фонда SES-0937591, DMR-0832760 и DRL-0940143.

Сноски

• Автор: D.A.S. написал газету.

• Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.

• Настоящий документ является результатом коллоквиума Артура М. Саклера Национальной академии наук «Наука о научной коммуникации II», который проходил 23–25 сентября 2013 г. в Национальной академии наук в Вашингтоне, округ Колумбия.Полная программа и видеозаписи большинства презентаций доступны на веб-сайте NAS www.nasonline.org/science-communication-II.

• Эта статья представляет собой прямое представление PNAS. Б.Ф. — приглашенный редактор по приглашению редакционной коллегии.

Еще раз о разрыве между наукой и СМИ: ученые как коммуникаторы

Резюме

В данной статье представлен обновленный отчет о текущих отношениях ученых со СМИ, основанный на всестороннем анализе соответствующих исследований.Имеющиеся данные свидетельствуют о том, что большинство ученых считают, что заметность в средствах массовой информации важна, а ответы журналистам — это профессиональная обязанность — позиция, которую поддерживают университеты и другие научные организации. Научные сообщества продолжают регулировать контакты СМИ со своими членами с помощью определенных норм, которые конкурируют с мотивирующим и регулирующим влиянием отделов общественной информации. Большинство ученых предполагают модель двух арен с разрывом между аренами внутренней научной и общественной коммуникации.Они хотят встречаться с публикой на публичной арене, а не на арене внутреннего научного общения. Несмотря на очевидные изменения в науке и медийной системе, ориентация ученых на СМИ, а также модели взаимодействия с журналистами уходят корнями в начало 1980-х годов. Хотя сегодня научные организации больше влияют на общественное общение и уделяют больше внимания стратегическим соображениям, имеющиеся данные не указывают на резкие изменения в практике общения или в соответствующих убеждениях и взглядах ученых за последние 30 лет.Изменения в интерфейсе науки и СМИ можно ожидать в результате продолжающейся структурной трансформации системы общественных коммуникаций. Однако пока имеется мало свидетельств ослабления доминирующей ориентации на общественность и общественную коммуникацию в молодом поколении ученых.

Отношения между наукой и общественностью — или, более конкретно, между наукой и средствами массовой информации — характеризовались такими метафорами и терминами, как «расстояние» (1), «разрыв» (2), «барьер» (3 ), «Забор» (4), «масло и вода» (5) и «творческое напряжение» (6).В своем известном исследовании взаимосвязи между наукой и журналистикой, основанном на опросах американских ученых и журналистов, Харц и Чаппелл в 1997 году заявили, что «дистанция между наукой и журналистикой угрожает будущему Америки» (1), указывая на политические и экономические последствия взаимодействия науки и СМИ. Среди факторов, препятствующих общению, они отметили, что ученые и журналисты были незнакомы друг с другом, не могли понимать язык друг друга и руководствовались разными целями.Кроме того, они указали на негативное восприятие общего освещения науки и технологий в средствах массовой информации учеными. Их описание отношений науки и СМИ, вероятно, соответствовало преобладающему в то время восприятию. Ведущие ученые часто комментируют проблемы общественного понимания науки и публичной коммуникации, ведущей к этим проблемам (7, 8). Множество мероприятий, направленных на улучшение отношений между наукой и СМИ и изучение альтернативных средств общения с общественностью, доказывают почти глобальное восприятие неудовлетворительных отношений между наукой и СМИ (9⇓⇓⇓ – 13).

В данной статье взаимодействие науки и СМИ рассматривается с точки зрения ученых, уделяя особое внимание взаимодействию с журналистами и исключая другие виды информационно-пропагандистской деятельности, такие как написание статей для популярных СМИ или участие в научных ярмарках (14). Он фокусируется на «науке» в англосаксонском значении этого термина, то есть на естественных науках, поскольку большинство международных исследований, проблем и дискуссий касались этой области академических усилий. Однако, чтобы лучше понять специфику взаимодействия науки и СМИ, отношения ученых со СМИ сравниваются с отношениями исследователей в области гуманитарных и социальных наук со СМИ.Применяя кросс-культурную перспективу, представленные доказательства в основном ограничиваются основными демократическими обществами знаний.

С 1970-х годов ученые, изучающие взаимоотношения науки и СМИ, изучали роль норм научных сообществ, которые, как считалось, препятствовали ученым общаться со средствами массовой информации, создавая риск для академической репутации ученых, появляющихся на публике (3 , 4, 15). Они изучали несовместимость между профессиональными культурами ученых и журналистов, а также взаимные предубеждения и негативное восприятие (1, 16, 17), а также исследовали различия в том, как ученые и журналисты наблюдают и описывают мир (18, 19).Эмпирические данные опросов даже в 1980–1990-х годах позволили бы получить более детальную картину, но эти данные часто упускаются из виду или преуменьшаются из-за преобладающего восприятия неудовлетворительных отношений между наукой и СМИ. Помимо свидетельств критической оценки освещения в СМИ науки и технологий в целом (1, 16), некоторые исследования демонстрируют сильную мотивацию ученых к взаимодействию со СМИ (16, 20, 21) и высокую степень заинтересованности. соориентация ученых и журналистов (17, 22, 23).Более того, большая часть ученых действительно общалась с журналистами. Например, в опросе преподавателей Государственного университета Огайо и Университета Огайо в 1978 году примерно две трети опрошенных ученых сообщили о контактах с журналистами (24). В аналогичном опросе всех профессоров Университета Майнца, Германия, в 1983 году более 70% заявили, что у них были «случайные» или «постоянные» контакты с журналистами (16). Вдобавок, что несколько неуместно с учетом тревожного отчета Харца и Чаппелла о состоянии отношений между учеными и журналистами, только четверть опрошенных ими ученых заявили, что они никогда не брали интервью у журналиста и не писали научных новостей; 30% сообщили, что такие мероприятия проводились «раз в год» или чаще (1).

Даже в конце 1970-х — 1990-х годах для ученых разговоры с журналистами были не редким исключением, а уже широко распространенной практикой. Хотя это правда, что некоторые ученые становятся особенно заметными в глазах общественности (25), опросы показывают, что контакты с журналистами и популяризационная деятельность не ограничивались несколькими видными учеными, а включали большую часть членов научных сообществ. В своей известной книге Selling Science , опубликованной в 1987 году, Нелкин указала на стратегический отход от научного сообщества, нерешительно отвечающего на информационные запросы общества, к сообществу, активно стремящемуся к публичности и контролирующему свой публичный имидж (26).Частично это является ответом на изменения в характере науки, такие как усиление взаимозависимости с промышленностью и правительством, распространение в науку проблем легитимности и противоречий, связанных с технологиями, а также развитие приложений, которые поднимают фундаментальные этические вопросы (27, 28). Таким образом, сегодня мы наблюдаем растущую стратегическую ориентацию науки на средства массовой информации, что даже вызывает опасения по поводу проблемных последствий для науки сильной ориентации исследователей на средства массовой информации (29).Нынешняя ситуация характеризуется продолжением давних моделей взаимодействия науки и журналистских СМИ (включая их онлайн-варианты), а также серьезным структурным изменением в системе общественных коммуникаций, вызванным зарождением и распространением Интернета.

В поддержку аргументов, представленных в этой статье, будут использованы опубликованные и неопубликованные данные из наших собственных опросов ученых. К ним относятся почтовый опрос 1354 исследователей-биомедиков в пяти странах в 2005 году, охватывающий США, Японию, Германию, Великобританию и Францию; междисциплинарный онлайн-опрос 1600 немецких исследователей из 16 академических дисциплин, охватывающих естественные, социальные и гуманитарные науки в 2011 году; и расширения этого опроса (в котором использовались аналогичные стратегии выборки и анкеты) для включения в выборку 216 нейробиологов из США (2012 г.) и 280 ученых-биологов из Тайваня (2011 г.).Описание методологии обследования приведено в SI Methods . Кроме того, будут цитироваться опубликованные результаты опроса Pew членов Американской ассоциации содействия развитию науки в 2009 г. (30–33), опроса британских ученых и инженеров Королевского общества в 2005 г. (14, 32–34), и другие обзоры (35–39).

Восприятие учеными «разрыва»

Понятие разрыва между наукой и средствами массовой информации может не соответствовать действительному описанию взаимодействия науки и СМИ, если оно понимается как разрыв, разделяющий ученых и журналистов, причем ученые стоят с одной стороны, и журналисты с другой.Как будет показано ниже, ученые и журналисты, похоже, неплохо ладят друг с другом. Однако в качестве метафоры для описания разделения «арен» внутренней научной и общественной коммуникации он охватывает некоторые важные аспекты публичной научной коммуникации. Согласно этой точке зрения, ученые являются коммуникаторами на каждой из двух арен, которые структурированы разными учреждениями и регулируются разными правилами. Ученые на «общественной арене» — арене, все еще в конечном итоге структурированной журналистскими СМИ, — должны приспосабливаться к логике СМИ, чтобы привлечь внимание.

Данные опроса, представленные ниже, показывают, что большинство ученых действительно четко различают области внутренней научной и общественной коммуникации в том, что касается журналистских СМИ. Это различие имеет как минимум два аспекта: исключение общественности из общения, имеющего дело с созданием и проверкой знаний, и концептуализация научного знания как «специального знания». Оба различия приводят к модели коммуникации, которую обычно называют «популяризацией», т.е.е., использование избранных, упрощенных, сенсационных и педагогически адаптированных сообщений при обращении к широкой публике. Эти сообщения систематически отличаются от содержания внутренней научной дискуссии, не будучи полностью оторванной от нее (40). Таким образом, распространение «науки, реконструированной для общественного потребления» (41) рассматривается как последующий шаг после достижения научных результатов.

Эмпирически мы находим доказательства обоих аспектов отделения общественной коммуникации от внутренней научной коммуникации в упомянутых ранее опросах.Более половины американских нейробиологов и более 60% немецких нейробиологов считают так называемое правило Ингельфингера (42) все еще эффективным. Согласно этому правилу, «принятие публикации научным журналом [находится] под угрозой, если результаты исследования уже были опубликованы в средствах массовой информации» (Таблица 1). Данные также предполагают, что это правило не просто навязывается сопротивляющимся ученым ревнивыми редакторами журналов, пытающимися защитить эксклюзивность содержания своих журналов, но что оно фактически соответствует научным нормам, в частности нормам сообщества биомедицинских исследователей.В упомянутом ранее исследовании биомедицинских исследователей в пяти странах в 2005 году от 71% до 83% респондентов согласились с тем, что «ученые должны сообщать результаты исследований широкой публике только после того, как они будут опубликованы в научном журнале». В другом исследовании ведущие американские наноисследователи также были склонны согласиться с этим утверждением (35). Примерно половина нейробиологов и ученых в целом, опрошенных в Германии и США в 2011–2012 годах, не согласны с требованием, чтобы ученые, если их спросят, должны «предоставлять информацию о текущих исследованиях или исследованиях, которые еще не опубликованы в научных публикациях» (таблица 1).Возможно, наиболее актуальным в качестве индикатора соответствующей нормы, 48% немецких ученых, 57% немецких нейробиологов и 69% нейробиологов США считают, что это важное условие, которое делает обсуждение результатов исследований приемлемым для их коллег в СМИ, а именно: что эти результаты ранее публиковались в научном журнале (Таблица 1).

Верования и предпочтения ученых в отношении разграничения арен коммуникации в рамках науки и научной коммуникации в публичной сфере

Другой аспект «разрыва» касается расстояния между научным / академическим знанием и повседневным знанием.Примерно две трети немецких ученых в целом и нейробиологов в частности не считают свои знания частью общего образования, то есть они считают их знаниями, которыми должен обладать не каждый. Более того, примерно в 60% последних взаимодействий ученые указали, что разговоры были сосредоточены на «исследованиях», а не на общем опыте (Таблица 1). Таким образом, журналистские репортажи о науке маркируют эти знания как происходящие из другой сферы, нежели сфера деятельности журналистов и их аудитории.Брендирование научных знаний как специальных знаний избавляет ученых от необходимости относиться к широкой публике как к группе сверстников; эта группа скорее задумана как внешняя аудитория, которую необходимо информировать или «обучать».

Интересно, что гуманитарные и социальные науки обычно демонстрируют менее строгое разграничение между внутренней научной и общественной коммуникацией, а также между научными и общими знаниями, чем науки (43). Сравнение агрегированных результатов естественных и гуманитарных / социальных наук показывает статистически значимые различия для всех показателей в таблице 1: правило Ингельфингера и соответствующие научные нормы гораздо менее эффективны в гуманитарных и социальных науках, чем в естественных науках, и восприятие Специализированный характер академических знаний менее выражен.Исследователи из области гуманитарных и социальных наук чаще обращаются к более широкой аудитории через свои собственные публикации, чем исследователи в области технологий, медицинских и естественных наук (39), и, согласно аргентинскому исследованию, чаще участвуют в различных исследованиях. популяризаторской деятельности, чем исследователи точных наук (36). Если сформулировать это в терминах метафоры разрыва: разрыв может быть крутым каньоном в науках, но гладкой долиной в гуманитарных и социальных науках.

Имея дело со средствами массовой информации, ученые — в большей степени, чем социологи и ученые-гуманитарии — осознают, что они разговаривают с аудиторией «посторонних», т. Е. Что они общаются на арене, явно отличной от арены внутренних научных коммуникация. Разрыв между аренами имеет два аспекта: во-первых, содержание коммуникации, обозначенное как специальное знание и имеющее ярлык «научное», нелегко объединить с повседневными знаниями аудитории.Во-вторых, научные знания производятся и подтверждаются без ожидания участия широкой общественности.

Частота взаимодействия ученых с журналистами

Частота контактов со СМИ в опросах ученых варьируется. На рис. 1 представлены результаты опросов четырех различных групп исследователей, в которых использовалась одна и та же структура вопросов и одна и та же стратегия выборки. (В отличие от пунктов, представленных в таблице 1, вопрос о частоте контактов также использовался в исследовании пяти стран.) Большинство исследователей в каждой выборке (60–79%) имели хотя бы некоторый опыт работы в СМИ за последние 3 года. Частые взаимодействия с журналистами (шесть и более контактов) ограничивались меньшей группой (16–35%), тогда как большая группа (39–56%) имела от одного до пяти контактов.

Частота медиа-контактов разных выборок исследователей. Распространение ответов на вопрос «За последние 3 года вы имели профессиональные контакты с журналистами из основных средств массовой информации: лично, по телефону, по почте / факсу / электронной почте?» Методологические детали исследований представлены в SI Methods .

По сравнению с другими опросами, цифры частоты взаимодействия ученых со СМИ, представленные на рис. 1, кажутся довольно высокими, хотя прямое сравнение невозможно из-за различных целевых групп, стратегий выборки и различных схем вопросов. В 2009 г. 45% респондентов в опросе членов Американской ассоциации содействия развитию науки заявили, что никогда не разговаривали с репортерами, а еще 31% указали, что делают это очень редко (30, 31).В опросе британских ученых и инженеров в 2005 году 12% заявили, что хотя бы раз давали интервью радиожурналисту, а 23% — газетному журналисту за предыдущие 12 месяцев (34). Эквивалентные цифры ниже для аргентинских исследователей. Из выборки аргентинских исследователей только 10% заявили, что они давали интервью для радиопрограммы и 9% для газетной статьи в течение предыдущего года (36). В итальянском исследовании только 49% опрошенных исследователей сообщили о контактах со СМИ за последние 3 года (37).

Помимо реальных различий между странами и областями исследований, возможная методологическая причина этих расхождений заключается в том, что выборки, использованные на рис. 1, включали только научно продуктивных (т. Е. Публикующих) исследователей, тогда как выборки других исследований основывались на членстве в научных ассоциациях. или университеты, например. Такие выборки с большей вероятностью будут включать ученых на ранних этапах своей карьеры и тех, кто выполняет обязанности, отличные от исследований, например, обучение, инфраструктура или управление исследованиями, которые с меньшей вероятностью будут привлекательными источниками СМИ (44).Следует также отметить, что все цифры о частоте взаимодействия со СМИ, упомянутые до сих пор, основаны на самоотчетах ученых, которые не могут быть полностью точными. Израильское исследование, объединяющее опрос исследователей с данными контент-анализа о количестве фактических упоминаний этих исследователей в средствах массовой информации, показало, что количество упоминаний исследователей в средствах массовой информации значительно ниже, чем количество контактов, представленных на рис. 1 (38). Однако не каждый разговор с журналистом приводит к истории, в которой упоминается имя исследователя; таким образом, существует вероятность того, что частота контактов занижена.

Поскольку существует несколько способов установления контактов между учеными и журналистами, многие факторы влияют на то, как часто исследователь контактирует с журналистом. Большое значение имеет интерес журналистов к соответствующему исследованию, основанный на предполагаемой релевантности аудитории и их предпочтении определенным типам источников. Информационная деятельность исследовательских организаций и ведущих научных журналов будет влиять на вероятность того, что средства массовой информации обратятся к вам.Наконец, решающую роль играет желание или нежелание самих исследователей и их видимость для журналистов.

Опросы указывают на некоторые общие закономерности. Большинство исследований показывают, что статус организации и научная продуктивность положительно связаны с вероятностью взаимодействия со СМИ, а также с деятельностью по привлечению общественности в целом (14, 36, 37, 39, 45–47). Вероятно, это является совокупным эффектом предпочтения журналистов источников с высокой репутацией, предпочтения отделов по связям с общественностью рекламировать ведущих исследователей в своих организациях, а также формальных или подразумеваемых привилегий руководителей исследовательских подразделений или главных исследователей (ИП. ) проектов по представлению исследований своих групп в СМИ.

В целом исследователи гуманитарных и социальных наук, как правило, больше взаимодействуют со СМИ, чем исследователи естественных наук (24, 36, 48). Недавний опрос исследователей в Германии показал, что в области «информатики», «математики», «химии» и «материаловедения» немногим более 10% исследователей сообщили о частых контактах со СМИ; в «коммуникативных исследованиях», «праве», «истории», «археологии» и «философии» эта доля превышала 50% (рис. 2). Различия между областями исследований отчасти вызваны избирательным интересом журналистов и их аудитории к определенным видам исследований и знаний и их пренебрежением к другим.Однако количество исследователей в той или иной области исследования и типичный размер исследовательских групп опосредуют взаимосвязь между журналистским интересом и распределением контактов в СМИ между исследователями.

Частота медиа-контактов немецких исследователей ( n = 1600) по направлениям исследований. Формулировка вопроса идентична формулировке на рис. 1. Методологические детали исследования приведены в SI Methods .

Одной из причин, ведущих к межнациональным различиям в частоте взаимодействия ученых с журналистами, является интерес к науке соответствующей аудитории СМИ.Другой фактор — это размер медиа-системы по отношению к размеру исследовательской системы: сколько (научных) журналистов сообщают о работе, сколько исследователей? Другими факторами являются рабочие процедуры научных журналистов в разных странах: полагаются ли журналисты в основном на пресс-релизы или научные публикации, или они обычно разговаривают с учеными, когда рассказывают о своей работе? Наконец, журналисты в разных странах могут более или менее интенсивно сосредоточиться на исследованиях в своих странах по сравнению с зарубежными странами.Например, журналисты из развивающихся стран с менее конкурентоспособной исследовательской системой могут предпочесть источники в странах с сильной исследовательской системой (49).

В крупных обществах знаний ученые часто взаимодействуют со средствами массовой информации. Существуют различия между странами и, что более явно, между областями исследований. Лишь для некоторых ученых контакты с журналистами являются обычным делом, но и контакты со СМИ не ограничиваются небольшой группой известных ученых. Исследователи с высоким статусом и лидерской функцией взаимодействуют с журналистами гораздо чаще, чем младшие исследователи.

Ориентация СМИ как часть роли ученого

Многие исследования были сосредоточены на возможном влиянии психологических факторов на частоту взаимодействий, таких как внутренняя мотивация ученых, восприятие морального долга, экстраверсия, предполагаемое влияние СМИ, стереотипы журналистов, и мотивация, основанная на восприятии затрат и выгод (14, 33, 36, 38, 50). Эмпирически мы обнаруживаем умеренные статистические связи между такими факторами и частотой контактов со СМИ, о которых сообщают сами люди, но по сравнению с влиянием статуса они относительно слабы (45, 47).Более того, учитывая высокую общую удовлетворенность исследователей своими собственными контактами со СМИ (как подробно описано ниже), позитивное отношение и мотивирующие убеждения могут быть результатом опыта ученых в СМИ, а не решающими факторами мотивации, ведущими к контактам со СМИ.

Вместо того, чтобы рассматривать взаимодействие ученых со средствами массовой информации как результат индивидуальных решений, основанных на учете затрат, выгод и воспринимаемого морального долга, более целесообразно рассматривать их готовность к взаимодействию со средствами массовой информации как более общую ориентацию. , я.е., как часть роли современного ученого, особенно ведущей роли. Если ученые участвуют в исследованиях, имеющих отношение к средствам массовой информации, то теперь журналисты и их собственная организация ожидают от них, что их научное сообщество будет терпимо относиться к ним или даже вознаграждает их с точки зрения повышения репутации, чтобы они были готовы к взаимодействию с представителями СМИ. СМИ. Психологические факторы могут по-прежнему оказывать опосредованное влияние на то, как ученые исполняют эту часть своей роли — они могут делать это с энтузиазмом или неохотно, — но «подыгрывать» является нормой, а отказ от контактов со СМИ без уважительной причины стал неприемлемым.Катализаторами этого изменения роли ученого являются исследовательские организации (например, университеты), которые рассматривают заметность в СМИ как важный способ заручиться общественной и политической поддержкой (51, 52), а также высокопоставленные журналы, такие как Science и Nature , которые направлены не только на научный резонанс, но и на более широкое общественное влияние (53). Большая часть ученых полагает, что они извлекли выгоду из своей карьеры благодаря заметности в СМИ, тогда как лишь очень небольшое меньшинство испытали в основном негативные воздействия (47).Это говорит о том, что видимость ученых в СМИ в целом соответствует нормативным ожиданиям в социальных контекстах, актуальных для ученых, и воспринимается как индикатор более широкого воздействия их работы.

В наши дни ученые считают своим долгом рассказывать СМИ о своих исследованиях не только с моральной точки зрения, но и как часть своей профессиональной роли. Некоторым это нравится; некоторые нет. Однако большинство университетов и исследовательских организаций положительно реагируют на освещение работы их исследователей в СМИ.

«Управление» взаимодействием ученых со СМИ

Нормы научного сообщества по отношению к общественности были охарактеризованы как двойственные — отчасти вознаграждающие, отчасти осуждающие взаимодействие со СМИ (47, 54). Используя воспринимаемое влияние видимости СМИ на научную репутацию в качестве индикатора научных норм и критериев успеха, рис. 3 свидетельствует о том, что значительная часть исследователей в Соединенных Штатах и, тем более, в Германии действительно считает, что научное сообщество неоднозначно. к заметности в СМИ.Рёддер интерпретирует эту амбивалентность как результат условного принятия одноранговым лицом взаимодействий со СМИ. Из интервью с биомедицинскими исследователями из четырех стран она пришла к выводу, что признание коллегами взаимодействия со СМИ зависит от определенных условий, например, от того, что ученые имеют опыт исследований по предмету своего разговора со СМИ, и что они избегают чрезмерного самовнушения. маркетинг (54). Критерии Рёддера, а также некоторые другие правдоподобные критерии были представлены нейробиологам в ходе опроса, проведенного в США и Германии.Рис. 4 показывает, что ученые действительно считают, что взаимодействие со СМИ приемлемо для их коллег только при соблюдении определенных условий. Эти критерии касаются компетентности ученых, содержания их заявлений, их самопрезентации, приоритета научного общения и репутации новостной организации. Поэтому нормы научного сообщества, как правило, не препятствуют взаимодействию со СМИ, но включают явные ожидания относительно того, кто и как должен представлять науку в СМИ.

Воспринимаемое влияние видимости ученых в СМИ на их научную репутацию. Был задан вопрос: «Если СМИ сообщают об ученых и их исследованиях, оказывает ли это положительное или отрицательное влияние на научную репутацию среди коллег в вашей области исследований?» Методологические детали исследований представлены в SI Methods .

Нормы научного сообщества относительно взаимодействия со СМИ. Ответы нейробиологов США ( n = 216) и немецких нейробиологов ( n = 241) на вопрос: «При каких условиях коллеги в вашей области исследований считают приемлемым для ученых говорить на научные темы в СМИ. ? » Методологические детали исследований представлены в SI Methods .

Помимо научных сообществ, университеты и другие научные организации также становятся все более актуальными для взаимодействия ученых и журналистов. Отделы общественной информации функционируют как «посредники между учеными и журналистами» (55), поскольку они создают возможности для ученых разговаривать с журналистами, а для журналистов — для связи с учеными, а также при предварительном отборе и выпуске материалов, предвосхищающих журналистские критерии. Однако их текущая функция выходит далеко за рамки функции информационного брокера.Основываясь на убеждении, что заметность в средствах массовой информации помогает обеспечить общественную поддержку и легитимность, привлекает внимание спонсоров и повышает конкурентоспособность на «рынках» для студентов, пациентов и контрактов на исследования и разработки, связи с общественностью со стороны научных организаций стали частью стратегического управления этими организациями (26, 56). В последние десятилетия усилились институционализация и профессионализация отношений со СМИ со стороны науки, равно как и стратегическое использование отношений со СМИ (51, 52, 57).Бауэр и Грегори связывают эту тенденцию с растущей коммерциализацией науки (58). Другие видят в этом следствие новых стилей управления в университетах и ​​других исследовательских организациях (59) или возросшую потребность в установлении общественной легитимности (29). Наконец, озабоченность по поводу рациональности социальных реакций на проблемы риска, такие как глобальное изменение климата, побудила научные учреждения и отдельных ученых к стратегическому участию в общественной коммуникации (60, 61).

Отделы общественной информации исследовательских организаций обычно стараются поощрять и поддерживать ученых в распространении информации о своих исследованиях в средствах массовой информации.Примерно 70% нейробиологов США и Германии считают, что политика их исследовательской организации «в основном положительна» в отношении освещения своих исследований в средствах массовой информации; лишь несколько процентов восприняли это как «в основном критическое». Однако из-за важности, которую исследовательские организации придают своему общественному имиджу, организации пытаются контролировать и влиять на деятельность ученых в отношении СМИ — в основном тонкими средствами — чтобы убедиться, что они соответствуют медийной стратегии соответствующей организации (51 ).Организации оказывают влияние на взаимодействие ученых со СМИ посредством формальной иерархии или через свой отдел по связям с общественностью. Постдокторанту, возможно, потребуется проконсультироваться с ИП проекта, над которым он / она работает, прежде чем разговаривать с журналистом; ИП, возможно, придется проконсультироваться с директором своего института; и так далее. Этот иерархический контроль кажется эффективным в США и Германии, но сильнее в Германии. 44% опрошенных немецких нейробиологов говорят, что перед разговором с журналистом «всегда требуется» проконсультироваться со своим руководителем; в США только 23% воспринимают это требование (рис.5). Напротив, в Соединенных Штатах больше необходимости проконсультироваться с «отделом, отвечающим за отношения с прессой», прежде чем разговаривать с журналистом, чем в Германии. Аналогичный результат был получен в другом исследовании (51). Это может быть показателем более высокой профессионализации взаимодействия со СМИ в англосаксонских странах.

Консультации ученых перед взаимодействием со СМИ. Ответы нейробиологов США ( n = 216) и немецких нейробиологов ( n = 241) на вопрос: «Если вы хотите поговорить с журналистом о своем исследовании, с кем вам нужно проконсультироваться заранее?» Методологические детали исследований представлены в SI Methods .

Ученые являются членами научных сообществ и исследовательских организаций. В обоих контекстах они подвержены нормативным ожиданиям в отношении взаимодействия со СМИ. В настоящее время научные сообщества терпимо относятся к взаимодействию со СМИ или даже вознаграждают их при соблюдении определенных условий. Исследовательские организации обычно поощряют внимание СМИ, но также следят за взаимодействием исследователей со СМИ, чтобы убедиться, что это соответствует интересам организации.

Научная журналистика и ответ на научные источники

В первую очередь ожидается, что научная журналистика будет распространять научные знания и знания о науке, делая эти знания широко доступными для аудитории за пределами научного сообщества.Более 90% биомедицинских исследователей, опрошенных в исследовании в пяти странах, действительно считали «более образованную широкую публику» очень важной мотивацией для согласия на контакты со СМИ (47). Однако социальная функция СМИ не ограничивается предоставлением информации. Основываясь на необходимости выбора тем из обширного списка альтернатив, журналистские СМИ маркируют проблемы, события и участников как имеющие отношение к обществу (62). По умолчанию предполагается, что если что-то проходит журналистский фильтр, оно должно быть релевантным.Освещение в СМИ широко воспринимается как индикатор актуальности и успеха, как и в областях политики, связанных с наукой (63). Предположение о том, что видимость в СМИ помогает обеспечить социальную поддержку и общественную легитимность — не только для науки в целом, но и в отношении конкретных организаций или проектов, — широко поддерживается руководителями и сотрудниками по связям с общественностью научных организаций, а также учеными (51). , 52). Наконец, средства массовой информации способствуют трансформации научного знания, связывая его, например, с явлениями, событиями, проблемами, знаниями и проблемами, не связанными с наукой.Это преобразование выходит за рамки простого «перевода» — вводящей в заблуждение метафоры в данном контексте — поскольку основная цель журналистики состоит не в максимальном согласовании научных и популяризированных отчетов, а в повышении релевантности и понятности для аудитории, не связанной с наукой (19, 40, 62) . Ученые обычно принимают две упомянутые выше функции журналистики — распространение и обозначение чего-либо как значимого для общества — потому что они воспринимают их как наиболее полезные для них самих и для аудитории.Однако они испытывают большие трудности с журналистской трансформацией научного знания и часто связывают это с искажениями и неточностями (64⇓ – 66).

Хотя ученые в среднем не оценивают качество освещения науки в СМИ в целом как ни однозначно положительное, ни отрицательное (32, 35, 57), они в основном положительно отзываются о своих встречах со СМИ (47). Более 50% биомедицинских исследователей из пяти стран, опрошенных в 2005 году, и примерно 70% нейробиологов из США и Германии, опрошенных в 2011–2012 годах, были «в основном удовлетворены» своими контактами со СМИ.Лишь «несколько» процентов в основном остались недовольны. Опросы, проведенные в Германии в период с 1983 по 2011 год, в которых неоднократно задавался аналогичный вопрос об удовлетворенности их собственными встречами со СМИ, показывают, что удовлетворенность исследователей журналистикой в ​​этот период несколько возросла (67). Правдоподобная причина повышения удовлетворенности — изменение критериев оценки. В соответствии с упомянутым ранее «стратегическим шагом» в научной коммуникации, исследователи сегодня могут основывать свое суждение об успехе не столько на том, дошло ли их сообщение неискаженным до аудитории СМИ, сколько на том, привлекло ли оно внимание спонсоров и других ключевых участников, включая руководство их собственная организация в соответствии с их работой.Различные критерии также могут объяснить расхождение в их оценке охвата области исследований в целом и их собственного опыта общения со СМИ. Оценивая свой собственный опыт, исследователи могут склоняться к применению критериев воспринимаемой выгоды; оценивая охват исследований коллег, они могут основывать свое суждение на качестве контента (57). В целом положительная картина взаимодействия ученых со СМИ, предложенная опросами, не должна маскировать тот факт, что в отношениях между наукой и общественностью есть «горячие точки», где отношения между учеными и журналистами более напряженные.

Одна из основных проблем в работе с журналистикой с точки зрения ученых — это отсутствие контроля над процессом коммуникации. В исследовании биомедицинских исследователей в пяти странах «риск неправильного цитирования» и «непредсказуемость журналистов» были двумя пунктами из списка возможных опасений, которые нашли наиболее сильное согласие (47). Оба пункта указывают на предполагаемое отсутствие контроля над взаимодействиями с журналистами и их результатами. Опросы показывают, что ученые пытаются сохранить контроль над знаниями, которые они предоставляют журналистам; они ожидают, что с ними проконсультируются, например, до того, как журналистская история действительно будет опубликована.В исследовании, проведенном в пяти странах, было почти единодушное согласие с тем, что «журналисты должны разрешать ученым проверять статьи, в которых они цитируются, до публикации» (68). Интересно, что в двух опросах, в которых ученых и журналистов попросили ответить на один и тот же набор вопросов, именно по этому вопросу две группы не согласились больше всего (17, 21).

Хотя многие ученые неоднозначно относятся к качеству освещения своей области исследований, большинство из них скорее довольны своим собственным взаимодействием со СМИ.В целом положительный опыт не исключает случайных конфликтов между учеными и журналистами, вызванных неточным или критическим освещением или разногласиями по поводу правил взаимодействия.

Вызовы настоящего и будущего

Эта статья началась с ретроспективы взаимоотношений науки и СМИ; его последний раздел поднимет некоторые вопросы относительно будущего этих отношений. Два события бросают вызов некогда квазимонополии научной журналистики в публичной научной коммуникации: движение «Вовлечение общественности в науку и технологии», зародившееся в Соединенном Королевстве и выступающее за прямое, личное и диалоговое общение между учеными и членами публичное предпочтение опосредованному общению (14, 69), и — что в конечном итоге будет иметь более далеко идущие последствия и последствия — структурную трансформацию системы публичных коммуникаций, вызванную распространением онлайнового общения.Медиа-исследования показывают четкую тенденцию аудитории к онлайн-медиа (70–72).

Поскольку технические и финансовые ограничения на обращение к общественности напрямую в Интернете в значительной степени исчезли, почти все научные организации и многие отдельные ученые обратились к новой сфере общения: они создают веб-сайты и блоги, участвуют в социальных сетях и загружают конкурирующие видео с содержанием, предоставленным профессиональной научной журналистикой. Новая система коммуникации позволяет более симметрично общаться и формировать онлайн-сообщества по определенным темам через социальные сети, такие как Twitter и Facebook.Многие ученые приветствуют эти возможности, поскольку ожидают, что они сделают возможным более диалогическую форму научного общения, более активное участие непрофессионалов в научных дебатах и ​​дебатах по научной политике, а также дискурсы об этических, правовых и социальных последствиях исследований (73⇓⇓. № – 77).

Хотя эта альтернативная система коммуникации с общественностью уже формируется, неясно, вытеснит ли она научную журналистику или просто дополнит ее (70, 78, 79). Некоторые ожидают, что научная журналистика успешно перенесется в Интернет, что приведет к появлению онлайн-версий известных средств массовой информации, адаптированных к характеристикам Интернета (например,ж., интерактивность, гипертекстовая структура и мультимедиа). Другие указывают на текущий экономический кризис многих «старых» журналистских СМИ и ожидают, что прямое участие ученых в социальных сетях, научных блоггеров или «гражданских журналистов» может успешно заменить классическую журналистику.

У научных коммуникаторов могут быть разные мотивы в поисках альтернатив научной журналистике. Многих, вероятно, привлекает усиление контроля над процессом и содержанием общения, если они могут избежать вмешательства журналистов-посредников.Другие могут считать диалогическое общение с общественностью более эффективным с точки зрения инструктирования или убеждения аудитории по сравнению с односторонним распространением информации, типичным для традиционной научной журналистики (69). Наконец, некоторые могут приветствовать участие непрофессионалов в управлении наукой или их включение в производство знаний — либо на нормативных основаниях для улучшения демократии, либо инструментально как средство увеличения общественной поддержки науки (80, 81). Пока неясно, как большинство ученых отреагирует на новые варианты.Если только небольшая часть исследователей станет активной в новых СМИ, то за критическим обсуждением предвзятого выбора научных источников журналистикой (66, 82) последует аналогичная дискуссия о моделях самоотбора ученых, участвующих в исследовании. новые средства массовой информации. Недавние исследования показали, что ученые, как правило, скептически относятся к способностям и отношению «общественности» к науке (32). Такие убеждения могут помешать полному развитию демократического потенциала новых СМИ.

Можно ожидать, что новое поколение ученых, выросшее с интерактивным онлайн-общением, предпочтет диалогические формы научного общения, не видя границ между внутренним научным и общественным общением, и будет приветствовать участие общественности в управлении наукой и знаниями. производство. Результаты опроса в пяти странах, а также междисциплинарного опроса в Германии дают некоторое представление о взглядах ученых на общество и о том, как эти убеждения различаются между возрастными группами (таблицы S1 и S2).Данные свидетельствуют о том, что ученые в разных странах не очень убеждены в способности общественности понимать научные результаты (Таблица S2, пункт 3) и явно критически относятся к участию общественности в принятии решений по политике исследований (Таблица S1, позиция 5; Таблица S2 , поз.4). Ученые твердо убеждены в том, что повышение осведомленности общественности оказывает убедительное влияние на отношение общества к науке (таблица S1, пункт 2, и таблица S2, позиция 1). Несмотря на эти убеждения, ученые согласны с тем, что «необходимо установить общение как диалог между двумя равными партнерами» (таблица S2, пункт 7), и мягко отвергают патерналистское отношение (таблица S1, пункт 3).В то же время они хотят исключить общественность из внутреннего научного общения (таблица S1, пункт 1). Таким образом, ученые амбивалентны: они положительно реагируют на нормативные ожидания ведения диалога с общественностью; напротив, они чувствуют себя ограниченными своим восприятием ограниченной компетенции общественности в работе с наукой, а также научной нормой разделения внутренней научной и общественной коммуникации. Примечательно, что лишь некоторые различия между возрастными группами статистически значимы; в целом данные не показывают, что молодые ученые более склонны к диалогу и вовлечению общественности в науку, чем ученые старшего возраста.Также не наблюдается значительного влияния возраста в предпочтительных формах общения с общественностью (таблица S2, пункты 5 и 6).

Будущее научной журналистики и, как следствие, будущее отношений между наукой и СМИ остается неопределенным. Новые медиа, такие как блоги и социальные сети, открывают новые возможности для научного общения. Если ожидания главных героев социальных сетей оправдаются, «разрыв» между внутренней научной коммуникацией и общественной научной коммуникацией будет сокращен.Произойдет ли это и каковы будут последствия? Исследование этих вопросов, безусловно, является приоритетом для исследований в области научной коммуникации.

Благодарности

Эмпирические данные, представленные в таблицах и рисунках этой статьи, взяты из опросов ученых, в которых автор принимал участие в качестве главного исследователя. Автор благодарит за вклад следующих коллег, которые участвовали в одном из исследований: Доминик Броссар, Сюзанна де Шевенье, Шэрон Данвуди, Моника Каллфасс, Инь-Юэ Ло, Стив Миллер, Албена Спангенберг и Сёдзи Цучида.Работа поддержана грантами Федерального министерства образования и науки Германии и фонда Volkswagen.

Сноски

• Автор: H.P.P. разработал исследование, провел исследования, проанализировал данные и написал статью.

• Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.

• Этот документ является результатом коллоквиума Артура М. Саклера Национальной академии наук «Наука в области научных коммуникаций», который проходил 21–22 мая 2012 г. в Национальной академии наук в Вашингтоне, округ Колумбия.Полная программа и аудиофайлы большинства презентаций доступны на веб-сайте NAS по адресу www.nasonline.org/science-communication.

• Эта статья представляет собой прямое представление PNAS. D.A.S. Приглашенный редактор по приглашению редакционной коллегии.

• Эта статья содержит вспомогательную информацию на сайте www.pnas.org/lookup/suppl/doi:10.1073/pnas.1212745110/-/DCSupplemental.

Научное общение в эпоху дезинформации | Анналы поведенческой медицины

Научное общение имеет решающее значение для ускорения развития науки о поведенческой медицине и устранения пробелов в трансляционных исследованиях от лаборатории к больнице и от клиники к сообществу [1].Недостаточные, неадекватные или плохо выполненные научные коммуникации препятствуют распространению, внедрению и устойчивости научных достижений [2]. Например, дезинформация науки может напрямую влиять на здоровье населения, иногда с разрушительными последствиями [3], о чем свидетельствуют кризисы в области общественного здравоохранения, такие как продолжающаяся пандемия. Эффективная научная коммуникация в отношении рекомендаций по поведению и сообщений общественного здравоохранения имеет решающее значение для уменьшения распространения и воздействия COVID-19 [3], а также для улучшения общего здоровья и благополучия на уровне отдельного человека, семьи, сообщества и населения.В соответствии с темой этого специального выпуска, «Ускорение развития науки о поведенческой медицине», этот комментарий в стиле интервью включает точки зрения пяти экспертов по научному общению в рамках эпидемиологии, социальных и поведенческих наук, клинической психологии, биологии, глобального здравоохранения и поведенческой медицины. с особым вниманием к научным коммуникациям, связанным с COVID-19. В этом комментарии описываются предыстория, важность и руководящие принципы общения в области науки о поведенческой медицине в этот исключительно сложный исторический момент и предлагаются читателям конкретные, основанные на фактических данных стратегии распространения своей науки для максимального воздействия на общественное здоровье.

Что такое научное общение и почему оно важно?

Healthy People 2010 определила коммуникацию по вопросам здоровья как «искусство и метод информирования, влияния и мотивации индивидуальной, институциональной и общественной аудитории по важным вопросам здоровья [4]». Ученые, занимающиеся поведенческой медициной, используют множество дисциплин (от психологии до журналистики и эпидемиологии) для создания аккуратных, простых формулировок сообщений, распространяемых через печать, радиовещание и цифровые СМИ для укрепления здоровья и благополучия [5].Однако независимо от того, насколько обоснованы и четко сформулированы наши сообщения, мы, как научное сообщество, рискуем внести путаницу.

Продолжающаяся пандемия COVID-19 искоренила почти все аспекты жизни каждого человека, а научная информация о COVID-19 обширна, эволюционирует и сбивает с толку. К началу сентября число погибших в США превысило 189000 человек. Для этого есть как минимум два возможных, противоречащих друг другу нарратива: с одной стороны, 189 000 смертей — это успех — число погибших намного ниже первоначальных прогнозов в 1-2 миллиона [6], потому что ученые сотрудничали с политиками для реализации политики социального дистанцирования и с журналисты для просвещения общественности.С другой стороны, 189000 смертей — это серьезный провал из-за недостаточного сдерживания вспышки с ранним, сильным, скоординированным и последовательным ответом. Отсутствие скоординированной реакции со стороны федеральных, государственных и местных властей усугублялось противоречивыми сообщениями о научных знаниях. Более ранние сообщения о преимуществах ношения масок были нечеткими, неточными и быстро развивались, потому что о вирусе и передовых методах сдерживания было известно очень мало. Хотя ученые предпочитают избегать причинно-следственных связей при описании революционных явлений, неоднозначность формулировок сбивает с толку широкую публику (например,g., «ношение маски может снизить риск заражения COVID-19»). Эти проблемы научного взаимодействия между медицинскими работниками и общественностью отрицательно сказались на здоровье на уровне сообществ и отдельных лиц. Первоначальная реакция на COVID-19 в США была неудачным примером того, как запутанная научная коммуникация может сбивать с толку ненаучную аудиторию, способствовать недоверию к научным данным и вызывать сомнения в обоснованности убеждений в отношении здоровья и изменения поведения (например, ношения маски), поскольку появляются новые доказательства.

Здоровье — один из многих приоритетов (например, экономики, образования и жилищного строительства). Предполагаемые интерпретации и приложения научных исследований могут быть потеряны или размыты. Как мы, ученые, занимающиеся поведенческой медициной, можем развивать взаимопонимание и интерес среди аудитории, не связанной со здоровьем или медициной, например среди широкой публики?

Поймите, что вы уже знаете достаточно, чтобы начать работу

Многие ученые поведенческой медицины молчали во время COVID-19, потому что в настоящее время они не проводят исследования COVID-19, но ученые и практики поведенческой медицины являются экспертами в изменении поведения.Теории и методы устойчивого изменения поведения являются ключевыми и необходимыми пунктами обучения широкой общественности. Например, специалист по поведенческой медицине может посоветовать общественности, как использовать положительное подкрепление, чтобы помочь детям носить маски в течение длительных периодов времени [7], о взаимосвязи между физической активностью и психологическим здоровьем во время карантина [8], как школы могут использовать сообщения создание рамок для поощрения соблюдения правил маскировки [9] или того, как родители могут адаптировать информацию о COVID-19, чтобы она соответствовала развитию членов их семьи [10].Основы поведенческой медицины можно распространять активно (например, писать обзор для вашей целевой аудитории) или пассивно (например, делиться инфографикой Центров по контролю и профилактике заболеваний в социальных сетях, которая затем будет распространена без дополнительных усилий). Независимо от метода, ученые и практики поведенческой медицины обладают переводимыми ценными навыками и знаниями, которые следует распространять среди широкой публики и использовать в междисциплинарном сотрудничестве. В свою очередь, общественность и другие области могут лучше понять ценность поведенческой медицины.

Расскажите истории для установления связи

Одна из наиболее важных стратегий, которые исследователи и ученые могут использовать для привлечения широкой аудитории к нашей научной работе, — это рассказывать истории, используя язык, который является привлекательным и легко понятным. Это часто не происходит естественным образом, поскольку ученых обучают отправлять рукописи в рецензируемые академические журналы с использованием предписанного научного формата и технического языка. В то время как академические журналы являются ценной формой внутреннего научного общения, абонентская плата и густые заросли жаргона часто отталкивают другую аудиторию.Когда мы, как ученые, рассказываем истории об исследованиях, мы выходим за рамки наших научных кругов, чтобы привлечь нашу аудиторию к использованию привлекательного языка и средств массовой информации, от статей до твитов. Сочувствующий персонаж, его предыстория, провоцирующий инцидент, напряжение и развязка: это строительные блоки повествования. Чтобы привлечь аудиторию, необходимо сочувствовать нашим читателям и сообщить, что мы понимаем их точки зрения, что позволяет нам пробуждать и удерживать их интерес, а также укреплять доверие.Многие медицинские школы разработали яркие программы повествовательной медицины и медицинских гуманитарных наук, чтобы предоставить врачам творческие способы связи и общения со своими пациентами, поддерживать их сочувствие и избегать выгорания. Эти навыки и методы также актуальны для ученых, занимающихся поведенческой медициной и общественного здравоохранения, и их следует интегрировать в учебные программы [11, 12]. Чтобы распространять истории и расширять распространение научных исследований, бихевиористы могут подумать о том, чтобы сопровождать свои научные публикации обзором или другими короткими статьями, посвященными их исследованиям, в авторитетных, открытых источниках.Например, The Conversation специализируется на переводе и распространении научных исследований среди широкой аудитории и специально ориентирован на ученых.

Будьте стратегически настроены в отношении эмоций, которые нам нужно вызвать

Споры по поводу ношения масок служат полезным примером того, почему междисциплинарное сотрудничество имеет решающее значение, когда эксперту поручено изменить поведение. В отсутствие тщательного фреймворка коммуникация может подорвать научные данные и помешать критически важным сообщениям об изменении поведения.Доктор Памела Рутледж утверждает, что история с антимасками («Я имею право как американец не носить маску, и все это — заговор с целью контролировать меня») эмоционально более сильна, чем история с промасками («Я делаю это, чтобы защитить других. и внести свой вклад в укрепление здоровья в моем сообществе »[13]. Антимаскирующее повествование вселило страхи по поводу потери индивидуальной свободы, которая кажется более опасной и ощутимой, чем невидимый вирус. Чтобы изменить это повествование, ученым нужно найти сюжетную линию, которая вызовет неотложную реакцию самосохранения.Огромные трудности в достижении этого общего понимания в контексте глобальной пандемии вызвали тошноту и убили так много людей в США и во всем мире, демонстрируя сложность человеческой мотивации и психологии. Эпидемиологи, статистики и клиницисты должны сотрудничать с бихевиористскими учеными, чтобы переосмыслить историю.

Когда исследователи, преподаватели и врачи общаются со сверстниками, барьеры для общения обычно невысоки, поскольку у нас уже есть словарный запас, система ценностей и общие интересы.Какие стратегии и средства коммуникации можно использовать для внешней аудитории для эффективного научного общения?

Когда ученые разговаривают со своими коллегами в определенной области, они делятся контекстными знаниями и интересом к теме. Однако исследователи в других областях, политики или широкая общественность могут не иметь контекста, чтобы понять, почему конкретное открытие является захватывающим, что упрощает игнорирование научных выводов или рекомендаций. Даже среди научных коллег может быть легко потерять внимание аудитории из-за сухой или слишком технической презентации, отсюда и инициативы, включая исследовательские доклады в стиле TED.Это общий барьер для междисциплинарного научного сотрудничества, что вызывает обеспокоенность, учитывая в высшей степени междисциплинарный характер области поведенческой медицины. Чтобы свести к минимуму такой прием внутри и за пределами научных сообществ и максимально ускорить развитие поведенческой медицины и исследований, мы рекомендуем следующие стратегии.

Привлекайте внимание тем, что обращается к аудитории, а не к ученому

Некоторые темы, например, открытие нового метода лечения рака, естественно, захватят воображение и энтузиазм публики.Но любое исследование может заинтересовать неспециалистов, если оно проводится таким образом, чтобы задействовать их интерес и эмоции. Для этого необходимо знать некоторую важную информацию об аудитории: кто они? Каков их контекст? Что они ценят? Что они уже знают об этом [14, 15]? По сути, аудитория определяет, как ученым нужно создавать коммуникацию — язык, изображения и формат, которые нужно выбрать, а также практическое сообщение, которое ученые хотят, чтобы все запомнили [16].

Делай домашнее задание

Но как определить характеристики своей аудитории? Для определения этой информации требуется использование основного набора навыков ученых: исследования. Изучение аудитории может проводиться тщательно, с помощью интервью и опросов самой аудитории (также называемых «маркетинговыми исследованиями» в бизнесе или «анализом учащихся» в образовании [17]), что рекомендуется, когда общение особенно важно и / или требует значительные затраты ресурсов со стороны коммуникатора.Для других коммуникаций (например, выступления, панели и сообщения в блоге) информация об аудитории обычно собирается у организатора мероприятия или из заявления о миссии СМИ. Важно понимать не только «что» об аудитории (например, пол, уровень образования, социально-экономическое происхождение, расовая / этническая принадлежность, религиозная и политическая принадлежность), но также и «кто» (например, мотивы, убеждения и ценности ) [15, 17].

Настройте свое сообщение

Знание своей аудитории позволяет создать коммуникацию, уникальную для вашей аудитории, что имеет решающее значение для успеха.Было показано, что адресные или адаптированные сообщения значительно улучшают удержание информации и влияют на изменение поведения [18]. Адаптация сообщения заключается в выборе наилучшего средства для охвата аудитории, выборе соответствующих данных и деталей и написании на языке, который будет легко понять. Формат, содержание и тон сообщения должны отличаться при выступлении на академической конференции, перед группой защиты интересов пациентов, политиками или широкой публикой. Потребности аудитории должны определять выбор как контента, так и метода доставки.Например, сравните яркие изображения и формат книжки с картинками онлайн-ресурса для детей о том, почему и как носить маски («Маски не страшны!» Из Ресурсов по уходу за детьми [19]), с преимущественно текстовой онлайн-статьей об информации о масках, написанной для взрослых («Часто задаваемые вопросы о масках для лица и защиты от коронавируса» от Johns Hopkins Medicine [20]). Сообщения должны быть адаптированы к среде презентации, чтобы передавать контекст, содержание и энтузиазм таким образом, чтобы это соответствовало аудитории, с которой вы общаетесь, с точки зрения развития, культуры и лингвистики.

Использовать обычный язык

Использование языка, подходящего для аудитории, имеет решающее значение для успешного общения [5]. Наука превратилась во многие специализированные области со своими словарями. Даже ученым в разных дисциплинах может быть сложно общаться друг с другом, а общение с неучеными может быть сложной задачей. В научном общении исследователи и практикующие специалисты в области поведенческой медицины должны изложить основные идеи на простом языке. Устойчивый миф о том, что использование ясного языка «замораживает» науку, является предположением, которое подрывает возможности аудитории [21].Практика изложения науки простым языком — это также набор навыков, который укрепляет способность ученых передавать то же содержание, используя неспециализированную лексику. В успешном научном общении аудитория понимает основные концепции, даже если все детали сложны и не до конца понятны. Простой язык также можно улучшить и поддержать с помощью четкого обоснования, визуальных эффектов и интерактивных инструментов.

Каковы некоторые текущие взгляды эпидемиологов на научную коммуникацию, связанную с COVID-19?

Предоставление четких сообщений о приеме на дом заранее

Это важный принцип научного общения в целом, особенно актуальный для быстро развивающихся и опасных для жизни кризисов в области общественного здравоохранения, таких как пандемия COVID-19.В нашей насыщенной информацией среде сначала должны быть представлены ясные, понятные сообщения простым языком, а затем они должны быть подкреплены доказательствами, поскольку аудитория может отключиться до того, как закончится общение. Лучшие инструменты для вовлечения всех аудиторий включают четкие полезные сообщения, сопровождающие пояснительные визуальные эффекты или интерактивные инструменты, а также тон, который передает уровень возбуждения, который, как вы надеетесь, воспримет аудитория [22]. Передача научной информации ничем не отличается. Когда цель состоит в том, чтобы улучшить понимание, может быть полезно дополнить полезное сообщение информацией или ссылками на дополнительные авторитетные ресурсы.Однако эти же инструменты можно использовать для распространения дезинформации или продвижения политических или коммерческих интересов. У общественности или политиков редко бывает один простой способ различить добросовестных и недобросовестных коммуникаторов. Поскольку группы, распространяющие дезинформацию, заинтересованы в распространении своих сообщений любой ценой, они часто общаются более эффективно, чем те, которые обеспечивают четкую и правильную передачу сообщений [23].

Cultivate Trust

Один из важных уроков научного общения о COVID-19 заключается в том, что противодействие дезинформации — хотя и необходимо — может вносить путаницу, особенно потому, что аудитория уже может быть перегружена информацией и сообщениями из многочисленных источников и источников.Когда общественность не может различить опыт источников информации, противодействие дезинформации также может показаться эзотерической борьбой. Это может привести к тому, что аудитория будет тяготеть к человеку или группам, с которыми они чувствуют наибольшую близость. Следовательно, создание и поддержание доверия со своей аудиторией имеет решающее значение для успешной передачи сообщений и , направленных против дезинформации. Адаптация сообщения к соответствующей аудитории — ключевой аспект построения доверия с вашей аудиторией [24].Другие способы построения доверия включают в себя накопление опыта [25] и предварительное устранение недопонимания [26], установление партнерских отношений с известными и надежными источниками [27], размещение информации в контексте, имеющем отношение к жизни аудитории [28], формирование сочувствия и недопущение создания шумиха (экстравагантные, необоснованные заявления о научных достижениях) [29] и демонстрация этичного поведения в вашей работе и общении [29]. Наконец, ученым необходимо напрямую обратиться к неправильному восприятию «чрезмерной честности», особенно в отношении научной неопределенности.Исследования показывают, что честность в отношении неопределенности не подрывает доверия к науке [30, 31]. Четко и открыто сообщать о том, что мы, как ученые, знаем и чего не знаем, обеспечивая прозрачность того, как существующие данные используются для руководства при разработке рекомендаций, советов и предписаний, и сообщать обновления эффективно и последовательно по мере поступления все большего количества научных данных. генерируемые важны для поддержания доверия.

Распространение дезинформации — обычное дело и смертельно опасно.Как ученые могут помочь общественности оценить сообщения, которые им преподносятся, завоевать (и, возможно, вновь завоевать) доверие общественности и исправить ситуацию?

Начать диалог вместо монолога

Многие люди продолжают доверять науке и ученым [32]. Однако это не универсально и не является гарантией развития нашего общества. Когда аудиторию приглашают принять участие в беседе, результаты общения с большей вероятностью будут успешными [33]. Двунаправленное общение позволяет аудитории озвучивать свои приоритеты и проблемы; это укрепляет доверие и способствует более продуктивной дискуссии, поскольку ученые и клиницисты, занимающиеся поведенческой медициной, лучше понимают потребности и перспективы аудитории и могут соответствующим образом направлять обсуждение [21, 34].Напротив, однонаправленное общение «сверху вниз» может подорвать доверие [35]. Даже в сообщениях, которые на первый взгляд могут показаться однонаправленными (например, в комментариях и сообщениях в блогах), общедоступная часть может быть создана таким образом, чтобы вызвать любопытство и участие аудитории (например, признание различных точек зрения и обстоятельства, позволяют комментировать и делиться), даже если такой «разговор» может происходить на географическом расстоянии и во времени.

Примите личное

Доверие к науке и научному общению также строится через уязвимость, достоверность и честность [36].Уязвимость и подлинность требуют интеграции собственного опыта, знаний и ценностей в общение, а также признания собственных личных предубеждений, которые могут помешать успешному общению [37]. Мощный способ установить личную связь в научном общении, особенно в контексте COVID-19, — это использование личных историй и рассказов [38] (например, о том, как пандемия повлияла на нашу жизнь — не только как ученых, врачи или педагоги, но как родители детей школьного возраста, которые изо всех сил пытаются ориентироваться в удаленном или гибридном обучении, как люди, поддерживающие членов семьи и старших родителей во время COVID-19, как друзья, соседи и коллеги передовых работников, как люди, потерявшие скорбь жизни и работы, и, в конечном итоге, как людей, которые все так или иначе затронули эту пандемию).Построение этой личной связи в сочетании с точным изображением науки создает более убедительное сообщение, которое аудитория, вероятно, будет сопереживать, взаимодействовать с ней и извлекать уроки.

Заключение

Из-за беспрецедентных кризисов в области общественного здравоохранения, сдвигов в норме и гражданских беспорядков сейчас как никогда необходимы голоса экспертов. Как ученые, занимающиеся поведенческой медициной, мы должны организационно и индивидуально сообщать науку общественности, журналистам, коллегам и сообществам, в противном случае мы продолжим наблюдать за общественным мнением о здоровье, сформированным без нашего опыта.Адаптация наших сообщений требует взгляда на перспективу, проницательности, смирения и знания целевой аудитории и позволит нам более четко общаться в наших исследовательских или практических кругах. Поступая таким образом, мы максимизируем наше влияние на укрепление здоровья, изменение поведения и спасение жизней на уровне сообществ и населения.

Последствия

Научная коммуникация является ключевым звеном между созданной наукой и воздействием на общественное здоровье. Жизненно важная потребность в эффективной научной коммуникации, которая вдохновляет на изменение поведения на индивидуальном и общественном уровне и направляет гибкие политические действия, была подчеркнута во время реагирования на COVID-19 во всем мире, а также текущих движений за социальную справедливость, направленных на устранение основных причин несправедливости в отношении здоровья. в США.Сообщества, занимающиеся исследованиями в области поведенческой медицины, клиническими исследованиями и общественной политикой, требуют скоординированной, своевременной и увлекательной научной коммуникации для достижения максимального воздействия на укрепление здоровья и благополучия для всех.

Благодарности:

Авторы выражают признательность источникам финансирования, которые делают эту работу возможной: K23HL136845 (C.M.G.) и 5R25GM116704 (A.M.S.). Дополнительная благодарность Дж. А. Хатчинсу за доступ к ее публикации.

Финансирование:

Этот комментарий был профинансирован Национальным институтом сердца, легких и крови (K23HL136845 к C.M.G.), Национальный институт общих медицинских наук (5R25GM116704 — A.M.S.) и Медицинский факультет Бостонского университета (Центр исследований по вопросам справедливости, профилактики и трансляции пре-сродства подростков к M.L.W.).

Заявление авторов о конфликте интересов Авторы заявляют, что у них нет конфликта интересов.

Список литературы

Абернети

AP

Уиллер

JL

Истинное трансляционное исследование: соединение трех фаз трансляции через данные и поведение

Transl Behav Med.

2011

1

26

30

Бернс

TW

O’Connor

DJ

Stocklmayer

SM

Научная коммуникация: современное определение

Public Understanding Sci.

2003

12

2

183

202

Бавель

СП

Baicker

K

Boggio

PS

Использование социальных и поведенческих наук для поддержки ответных мер на пандемию COVID-19

Nat Hum Behav.

2020

4

460

471

Verity

R

Okell

LC

Dorigatti

I

Оценка степени тяжести коронавирусной болезни 2019: анализ на основе модели

Lancet Infect Dis.

2020

20

669

677

Хименес-Павон

D

Карбонелл-Баеза

A

Лави

CJ

Физические упражнения как терапия для борьбы с психическими и физическими последствиями карантина COVID-19: особое внимание пожилым людям

Prog Cardiovasc Dis.

2020

63

386

388

Ротман

AJ

Саловей

П

Формирование восприятия для мотивации здорового поведения: роль формирования сообщения

Psychol Bull.

1997

121

3

19

Уивер

MS

Винер

L

Применение принципов паллиативной помощи для общения с детьми о COVID-19

J Управление болевыми симптомами.

2020

60

e8

e11

Саффран

л

«Только подключайтесь»: случай для гуманитарных наук в области общественного здравоохранения

Med Humanit.

2014

40

105

110

МакМанус

IC

Человечество и медицинские гуманитарные науки

Ланцет.

1995

346

1143

1145

Хатчинс

JA

Адаптация научных коммуникаций к аудитории и исследовательскому повествованию

Curr Protoc Essent Lab Tech.

2020

20

1

e40

Никерсон

RS

Откуда мы знаем — а иногда и неправильно оцениваем то, что знают другие: приписываем свои знания другим

Psychol Bull.

1999

125

6

737

759

Стефаниак

JE

Бааки

Дж

Многоуровневый подход к пониманию вашей аудитории

J Perform Improv.

2013

52

6

5

10

Хокинс

RP

Kreuter

M

Resnicow

K

Fishbein

M

Dijkstra

A

Понимание кроя в рассказе о здоровье

Health Education Res.

2008

23

454

466

Ханафия

КМ

Научное общение: общая ответственность

Malays J Med Sci.

2018

25

1

5

Лоис

г.

Чертовски хороший совет (для талантливых людей!): Как раскрыть свой творческий потенциал с помощью американского мастера коммуникатора.

Нью-Йорк, Нью-Йорк

Phaidon Press

2012

Восуги

S

Рой

Д

Арал

S

Распространение правдивых и ложных новостей в сети

Наука.

2018

359

1146

1151

Колфилд

т

Marcon

AR

Murdoch

B

Дезинформация о здоровье и сила повествовательных сообщений в публичной сфере

Can J Bioeth.

2019

2

52

60

Дитц

т

Привнесение ценностей и обсуждение в научную коммуникацию

Proc Natl Acad Sci USA.

2013

110

доп. 3

14081

14087

Кристенсен

D

Dube

O

Haushofer

J

Siddiqi

B

Voors

M

Кризисные меры на уровне общин: данные о вспышке Эболы в Сьерра-Леоне

AEA Пап Proc

2020

110

260

264

Фермер

H

McKay

R

Tsakiris

M

Доверься мне: заслуживающие доверия люди кажутся более физически похожими на себя

Psychol Sci.

2014

25

290

292

Мастер

Z

Ресник

ДБ

Ажиотаж и общественное доверие к науке

Sci Eng Ethics.

2013

19

321

335

ван дер Блес

AM

van der Linden

S

Freeman

ALJ

Spiegelhalter

DJ

Влияние сообщения о неопределенности на доверие общества к фактам и числам

Proc Natl Acad Sci USA.

2020

117

7672

7683

Ретцбах

А

Майер

М

Сообщение о научной неопределенности: влияние СМИ на общественное взаимодействие с наукой

Commun Res.

2015

42

3

429

456

Беслей

JC

Dudo

AD

юаней

S

Abi Ghannam

N

Качественные интервью с тренерами по научной коммуникации о целях и задачах коммуникации

Sci Commun.

2016

38

3

356

381

Лешнер

AI

Вовлечение общественности в науку

Наука.

2003

299

977

Нисбет

MC

Шойфеле

DA

Что ждет научную коммуникацию дальше? Перспективные направления и отвлекающие факторы

Am J Bot.

2009

96

1767

1778

Гудвин

Дж

Дальстрем

MF

Коммуникационные стратегии для завоевания доверия в дебатах по изменению климата

WIREs Clim Change.

2013

5

1

151

160

Пронин

E

Как мы видим себя и как мы видим других

Наука.

2008

320

1177

1180

Дальстрем

МФ

Использование повествования и повествования для передачи науки неопытной аудитории

Proc Natl Acad Sci USA.

2014

111

доп. 4

13614

13620

© Автор (ы) 2021. Опубликовано Oxford University Press от имени Общества поведенческой медицины.

Три основных правила эффективной научной коммуникации

Семейство Симпсонов можно использовать как аналогию для познания своей аудитории.

Наука — это сложно, но понять ее может быть легко, если ее идеи четко изложены. Как этого добиться?

Область научно обоснованной коммуникации еще молода. Несмотря на то, что существует множество исследований о том, что работает, а что нет при обсуждении конкретных тем — например, существует целый журнал, посвященный образованию и пропаганде эволюции — исследований относительно того, что в целом эффективно, относительно мало.

На данный момент начинающим коммуникаторам приходится полагаться на обучение, проводимое людьми, имеющими опыт, такими как я. Эти эксперты могут предоставить полезную информацию, но имейте в виду, что их советы основаны на «доводах авторитетных источников» — мнениях, которые представлены как факты, потому что они исходят от эксперта.

Помимо этого предостережения, я дам три совета или «правила» для эффективного научного общения, основанные на 20-летнем опыте работы в качестве ученого, журналиста и коммуникатора.

Эта статья предназначена для всех, кто интересуется тем, как работает эффективная коммуникация, от ученого, которому нужно объяснить свое исследование, до неспециалиста, который хочет предсказать, стоит ли читать статью.

Чтобы проиллюстрировать правила, мы сосредоточимся на одном из худших примеров научного общения за последнее время: отказ Всемирной организации здравоохранения признать, что Коронавирус передается по воздуху.

1. Знай свою аудиторию

Чтобы нацелить информацию на определенную группу людей, вы всегда должны помнить, кто ваша целевая аудитория.

Самая большая ошибка ВОЗ в сообщении о том, как распространяется вирус SARS-CoV-2, заключалась в том, что она забывала, что рекомендации по общественному здравоохранению предназначены для широкой публики.

Опытный писатель часто думает о конкретном читателе — возможно, даже об отдельном человеке, таком как друг или член семьи — во время написания. Хотя это может показаться простым, это осложняется тем, что аудитория может быть не такой, как вы думаете.

Научное общение часто нацелено на публику, но «публика» не описывает однородную группу людей.Эксперты в любой специализированной области (не только в науке) часто имеют нечеткое представление о том, что такое публика, но их аудитория на самом деле более разнообразна, чем они ожидают.

Одна аналогия, которую я использовал в разговоре с учеными, — это рассмотреть семейство The Simpsons . Достичь интеллигентной аудитории, такой как Лиза или любопытного человека, как Мардж, — это низко висящий плод, в то время как привлечь легко отвлекаемого ребенка, такого как Барт, или незаинтересованного взрослого, такого как Гомер, намного сложнее.

Когда некоторые ученые обращаются к общественности, они совершают ошибку, объединяя незнание с непонимание (в менее политкорректных терминах они смешивают невежество с глупостью).Как следствие, они «принижают» науку, которая затем может показаться покровительственной. Знать свою аудиторию также означает быть осторожным с тем, какие слова вы используете.

2. Избегайте жаргона

Если ваша цель — охватить широкую аудиторию, например всех людей по всему миру, вам не следует использовать технические термины.

Использование жаргона типично для Всемирной организации здравоохранения, о чем свидетельствует пресс-конференция, на которой Мария Ван Керхов, технический руководитель ВОЗ по Covid-19, провела ненужное различие между бессимптомной и пресимптомной передачей, которое многих сбивает с толку.

ВОЗ позволяет своим сотрудникам представлять информацию без фильтров до того, как она достигнет общественности (через СМИ). Это неправильный подход, который частично объясняет промахи организации.

Во многих отраслях специалисты по связям с общественностью и пресс-службы управляют информацией, представляемой СМИ и населению. Когда знаменитость говорит что-то спорное, публицист часто вмешивается и извиняется в тщательно подготовленном заявлении. Плохое общение может нанести вред вашему авторитету и репутации.

Подход ВОЗ был разрушительным, потому что предположение о том, что люди могут носить маски для лица на случай, если Коронавирус будет передан по воздуху, мог бы спасти тысячи жизней. Позволить техническому персоналу контролировать коммуникации — значит вилять собакой хвостом.

Различие между каплями и аэрозольными частицами — вот что побудило ВОЗ попытаться дать определение «переносится по воздуху» — слово с популярным значением — в научном смысле, поэтому было бы технически правильно заявить: «ФАКТ: # COVID19 НЕ переносится по воздуху.«

Но различие между каплями и аэрозолями нельзя передать ясным языком. Вот упражнение, которое покажет вам, почему: используя простые термины, опишите, как маленькие шарики жидкости несут вирус. Использование 1000 самых распространенных английских слов дает такое предложение, как «распространение каплями, летящими по воздуху».

Избегание жаргона не означает, что вы никогда не должны использовать технические термины — научная терминология иногда неизбежна — только вы должны свести ее к минимуму.

3. Приоритезация информации

Эффективное общение включает структурирование информации для представления ее в порядке важности или приоритета.

В названии научного исследования обычно указывается самый важный результат. Затем в аннотации будет кратко изложено исследование, объяснено его обоснование и описаны эксперименты и результаты этого исследования. Наконец, основной текст часто включает разделы для введения, методов, результатов и заключения.

В журналистике приоритизация информации создает «перевернутую пирамиду», которая используется для структурирования новостей.За заслуживающим внимания заголовком будет следовать lede (ведущий абзац) — резюме, которое должно ответить на ключевые вопросы об истории, известное как «Five Ws». Основной текст добавляет фон и детали.

Руководство ВОЗ по общественному здравоохранению о том, как передается коронавирус, не удалось, потому что оно уделяло приоритетное внимание физическому процессу передачи — расстоянию, которое вирус может пройти по воздуху, — а не практическим советам, которые помогут людям минимизировать риск заражения или распространения болезни.

Вместо того, чтобы категорически утверждать, что Covid-19 не передается по воздуху, ВОЗ следовало проинформировать людей о возможности, чтобы они могли самостоятельно принять соответствующие меры предосторожности и меры вмешательства. Лучше перестраховаться, чем сожалеть.

Чтобы определить приоритетность информации, давайте посмотрим на заявление ВОЗ о передаче Covid:

«Человек может заразиться при вдыхании аэрозолей или капель, содержащих вирус, или при прямом контакте с глазами, носом или ртом.Вирус также может распространяться в плохо вентилируемых и / или переполненных помещениях, где люди, как правило, проводят более длительные периоды времени. Это связано с тем, что аэрозоли остаются взвешенными в воздухе или перемещаются на расстояние более 1 метра (на большие расстояния) «.

В этом заявлении раскрываются основные факторы, влияющие на распространение вируса, которые мы можем перечислить следующим образом, чтобы показать, что вы можете сделать для снижения рисков:

1. В воздухе: носить маску, когда поблизости находятся другие люди
2. Окружающая среда: не находиться внутри оживленных зданий
3. Вентиляция: открывать окна или оставаться на улице
4. Поверхности: регулярно мойте руки
5. Близость: социальное дистанцирование

После перечисления информации в порядке приоритета ВОЗ могла бы лучше сообщать научные данные, чтобы сделать ее более понятной для общественности.

Использование стратегий межличностного общения для поощрения научных дискуссий в социальных сетях

Образец цитирования: Мартин С., Макдональд Б.Х. (2020) Использование стратегий межличностного общения для поощрения научных бесед в социальных сетях. PLoS ONE 15 (11): e0241972. https://doi.org/10.1371/journal.pone.0241972

Редактор: Рашид Мехмуд, Университет короля Абдулазиза, САУДОВСКАЯ АРАВИЯ

Поступила: 3 октября 2019 г .; Одобрена: 24 октября 2020 г .; Опубликовано: 10 ноября 2020 г.

Авторские права: © 2020 Martin, MacDonald.Это статья в открытом доступе, распространяемая в соответствии с условиями лицензии Creative Commons Attribution License, которая разрешает неограниченное использование, распространение и воспроизведение на любом носителе при условии указания автора и источника.

Доступность данных: «Этическое одобрение этого исследования было получено в Университете Далхаузи, который действует в соответствии с положениями Политического заявления Канадского Совета трех стран: этическое поведение в исследованиях с участием людей — TCPS 2 (2018). В соответствии с этим этическим утверждением, которое гарантирует анонимность и конфиденциальность для всех участников, исходные данные не могут быть доступны.Поскольку по тексту собранных сообщений Twitter и Instagram можно было искать в Интернете и, таким образом, раскрывать участников, деидентификация данных социальных сетей невозможна. Точно так же стенограммы интервью содержат конкретную информацию, относящуюся к социальным сетям каждого коммуникатора, и могут быть использованы для идентификации отдельных участников или организаций. Однако все анонимные агрегированные данные из опроса, а также анонимные цитаты из интервью и опросов, необходимые для воспроизведения результатов исследования, находятся в рукописи и ее файлах с вспомогательной информацией.”

Финансирование: BHM 435-2015-1705 Совет по социальным и гуманитарным исследованиям Канады http://www.sshrc-crsh.gc.ca/home-accueil-eng.aspx Спонсоры не играли никакой роли в дизайне исследования. , сбор и анализ данных, решение о публикации или подготовка рукописи.

Конкурирующие интересы: Авторы заявили, что никаких конкурирующих интересов не существует.

Введение

Деятельность человека — как в прошлом, так и в настоящем — оказывает пагубное воздействие на экологические системы Земли: методы рыболовства привели к критическому состоянию рыбных запасов [1], многие виды на планете вымирают с угрожающей скоростью [2], а непрерывное сжигание ископаемого топлива создало глобальную климатическую катастрофу [3].Если эти вредные экологические практики должны быть смягчены, ими необходимо управлять путем принятия политических решений на стыке науки и политики, где различные субъекты, препятствия и механизмы влияют на поток информации от исследователей к лицам, принимающим решения [4]. Граждане — важная группа, которая взаимодействует с многочисленными заинтересованными сторонами на этом интерфейсе. Чтобы граждане могли эффективно участвовать в принятии решений и решений, связанных с ухудшением условий окружающей среды, соответствующая исследовательская информация должна эффективно передаваться этой разнообразной группе.Однако такое общение не является тривиальным занятием, поскольку развитие грамотности в области наук об окружающей среде оказалось серьезной проблемой [5–8]. Чтобы проиллюстрировать эту проблему, часто цитируют грамотность в области изменения климата; непонимание по-прежнему широко распространено среди граждан из-за сочетания отрицания, преднамеренного сокрытия фактов и преобладания личных ценностей над научной информацией [5, 6, 9, 10].

Хотя с распространением информации о науке через социальные сети связаны риски (например, интернет-тролли и антинаучные пользователи) [e.g., 11, 12]), Интернет и социальные сети предоставляют научным коммуникаторам значительные возможности для обмена важной для политики информацией с гражданами, поскольку такие инструменты в настоящее время являются основным источником информации для общественности, в том числе для научной и политической информации [13 , 14]. По оценкам, на 2019 год Интернетом пользуются 4,4 миллиарда человек, из которых почти 3,5 миллиарда активно пользуются социальными сетями [15]. Последние статистические данные показывают, что миллиарды сообщений в социальных сетях создаются ежедневно в Facebook, Twitter, Instagram, YouTube и других социальных сетях, и их число растет [15, 16].Хотя серьезные препятствия для доступа к Интернету все еще существуют [например, 17, 18], новые медиа, как правило, удобны для пользователей и широко доступны; простой и быстрый поиск в Интернете может преодолеть технические и финансовые барьеры на пути к информации, а платформы социальных сетей в основном недороги и доступны на международном уровне [19, 20]. Виртуальные сообщества могут быть сформированы в Интернете, чтобы способствовать взаимодействию общественности с наукой, и граждане теперь имеют больше возможностей участвовать в научном общении, минуя традиционные информационные «привратники» (например, «привратники»).g., научные журналы, популярные СМИ, правительственные отчеты) для содействия распространению информации и повышения осведомленности общественности о важных научных проблемах [19, 21–23].

Многочисленные исследователи изучали, существуют ли отношения между поведением коммуникаторов при размещении сообщений в социальных сетях и вовлечением аудитории [например, 24–30]. На сегодняшний день исследования по этой теме носят преимущественно исследовательский характер, и они охватывают ряд платформ и методов социальных сетей. В настоящее время результаты показывают, что коммуникативные методы могут играть важную роль в привлечении аудитории как для индивидуальных, так и для корпоративных коммуникаторов, но что научным коммуникаторам, как правило, трудно поощрять разговоры в социальных сетях, особенно с гражданами, впервые сталкивающимися с такой информацией. [31–33].В некоторых исследованиях было отмечено, что научные коммуникаторы уделяют меньше внимания стратегиям, которые способствовали бы вовлечению через онлайн-беседы [34]. Исследователи призвали к дальнейшим исследованиям, чтобы лучше понять проблемы содействия научным дискуссиям в социальных сетях, определить дополнительные средства улучшения взаимодействия и выяснить, сохраняются ли коммуникативная стратегия и модели взаимодействия с аудиторией по темам общения [25, 29, 30, 35] . В частности, они призвали к мелкомасштабным исследованиям, которые предлагают подробные сведения, которые вряд ли могут дать подходы к большим данным [35].

В этом исследовании применялся смешанный методический подход к изучению коммуникативных стратегий и двусторонних разговоров между научными коммуникаторами отдельных лиц и неправительственных организаций на двух различных платформах социальных сетей (Twitter и Instagram). В исследовании были триангулированы данные, полученные с помощью качественных методов, чтобы: определить новые коммуникационные стратегии и связанное с этим вовлечение аудитории; получить представление о том, почему коммуникаторы используют определенные методы; и определить, почему члены аудитории предпочитают участвовать в обсуждениях в социальных сетях с коммуникаторами.

Обзор литературы

Научное общение в социальных сетях

Способность донести науку до самых разных аудиторий очень важна. Для принятия эффективных политических решений часто требуется научная информация, а сильная научная коммуникация может способствовать использованию соответствующей информации при принятии экологических решений [4, 36, 37]. Научная информация должна активно передаваться гражданам. Мало того, что большинство научных исследований финансируется государством, гражданам также необходим доступ к научной информации, чтобы вносить осознанный вклад в решения по вопросам, касающимся государственной политики, технического прогресса, политических предпочтений и личной экологической практики, среди прочего [26, 38–42 ].Передача информации о науке аудитории за пределами академического сообщества все чаще рассматривается как обязанность ученых и в некоторых случаях играет центральную роль в получении финансирования исследований [40, 43–45].

Ученые обращаются к социальным сетям, чтобы сообщить о результатах своих исследований [46, 47]. Эти средства массовой информации важны, потому что они предоставляют коммуникаторам платформу для двустороннего обмена мнениями с представителями общественности. Ранее общепринятая модель коммуникации основывалась на устранении предполагаемого дефицита знаний для улучшения понимания науки общественностью [48–50].В этом образе мышления «первого порядка» предполагалось, что граждане не обладают знаниями и действуют как пассивные получатели информации. Таким образом, только предоставление людям необходимой информации должно было привести к большему пониманию и осведомленности об общественных проблемах [48, 49, 51, 52]. Коммуникация «второго порядка», которая является рефлексивной, совещательной и зависит от диалогического двустороннего обмена информацией, теперь считается лучшей моделью для обмена информацией с гражданами [49, 51, 52]. Эта последняя модель способствует совместному производству знаний между исследователями и гражданами, позволяя людям привносить свои идеи и ценности в беседу, и способствует формированию доверительных отношений между исследователями и гражданами [48, 49, 53–56].Третья модель участия в научном общении также была предложена в убеждении, что все участники могут участвовать в принятии решений, которые на них влияют [57, 58]. Социальные сети, включая блоги, микроблоги, социальные сети, подкасты и кураторские инструменты, предлагают потенциал для облегчения совещательного общения, позволяя гражданам участвовать в исследовательских обсуждениях в Интернете, отвечая на информацию, делясь ею с другими и / или создавая новые научные коммуникации ресурсы [46, 59, 60].

Неправительственные организации и отдельные ученые как коммуникаторы в социальных сетях

Социальные сети стали важным элементом организационной практики [61–63].Неправительственные организации (НПО), в частности, были первопроходцами в использовании инструментов социальных сетей до их использования государственными учреждениями и частными компаниями [64]. В результате социальные сети, в том числе Twitter и Instagram, используются многими НПО по всему миру. Согласно недавнему отчету, 77% НПО используют Twitter, а 50% используют Instagram, при этом большинство публикует сообщения как в Twitter, так и в Instagram не реже одного раза в неделю [64]. Неправительственные организации всех размеров достигают большого числа участников на обеих платформах, а некоторые из них создают огромную аудиторию.Например, у Amnesty International более 1 миллиона подписчиков в Twitter (www.twitter.com/amnesty) и более 500 000 подписчиков в Instagram (www.instagram.com/amnesty).

НПО ссылаются на многочисленные преимущества, связанные с использованием социальных сетей, включая сбор средств, повышение узнаваемости бренда, набор добровольцев, улучшение организации мероприятий и более эффективное общение [64–66]. Через социальные сети организации могут обмениваться информацией, участвовать в беседах и налаживать отношения со своей аудиторией [65–68].Тем не менее, различные исследования показывают, что НПО не в полной мере использовали возможности, предоставляемые социальными сетями: как правило, было обнаружено, что организации сосредотачиваются на односторонних моделях коммуникации, характерных для дефицита знаний, используя социальные сети в первую очередь как инструмент вещания, аналогичный практика, наблюдаемая в некоторых государственных учреждениях [25, 29, 68–72].

Отдельные ученые относительно медленно внедряют социальные сети [73–77]. Согласно опросу, проведенному Nature, около 13% ученых регулярно используют Twitter, причем 50% из них участвуют в научных дискуссиях на платформе [78].Согласно другому исследованию, меньшая часть ученых, работающих в Twitter, также использует Instagram [79]. Одна из причин медленного принятия заключается в том, что научная деятельность часто не стимулируется для исследователей; Поэтому от исследователей, заинтересованных в коммуникативной деятельности, часто требуется, чтобы они выполняли их на добровольной основе в дополнение к своим профессиональным обязанностям, создавая временной барьер [79, 80]. Более того, ученых, особенно работающих в правительстве и промышленности, иногда отговаривают от открытого общения [e.г., 81–83]. Другими словами, широкая и публичная коммуникация обычно не рассматривается как ценный вид деятельности для исследователей [79]. Есть также свидетельства того, что отдельные ученые избегают общения с помощью инструментов из-за общего отсутствия знаний о том, как работают инструменты, вопросов, связанных с строгостью научных дискуссий в социальных сетях, и неправильного восприятия того, что инструменты неэффективны как средство научного общения. [75–77, 79].

Многочисленные исследования продемонстрировали сильный коммуникативный потенциал, который социальные сети предоставляют ученым [e.г., 84–86]. Социальные сети дают ученым возможность создать свой «личный бренд», сообщая о своих исследованиях и других связанных темах [86]. Кроме того, социальные сети предоставляют возможность для общения ученых с общественностью, что, хотя и не ново, сегодня является более распространенным и востребованным занятием для исследователей [87–90]. Однако исследования показывают, что ученые, использующие социальные сети, в основном делятся исследованиями в своих областях, а работа с широкой общественностью остается менее приоритетной [75–77, 79].Некоторые ученые также переоценивают важность блогов как инструмента для общения с общественностью; Раньше считалось, что блоги полезны для поощрения диалога с гражданами, но на практике они не имели большого успеха в охвате ненаучной аудитории [79, 91].

Как показано выше, научным коммуникаторам было трудно вовлечь граждан в двусторонний диалог в социальных сетях, что привело к призывам к более инновационным / изобретательским стратегиям для вовлечения граждан в исследования, преимущественно по темам, связанным с важными вопросами государственной политики [e .г., 92]. Кроме того, коммуникативные стратегии в социальных сетях часто различаются между коммуникаторами, включая отдельных лиц и организации, что влияет на эффективность коммуникации [например, 69, 93].

В этом исследовании изучались стратегии привлечения людей к размещению научной и политической информации в социальных сетях. Исследования показывают, что практика социальных сетей может влиять на то, как члены аудитории взаимодействуют с сообщениями, которыми поделились индивидуальные и организационные коммуникаторы [31]. Таким образом, первый исследовательский вопрос, рассматриваемый в данном исследовании:

RQ1: Как отдельные лица и представители НПО подходят к обмену научной и политической информацией в социальных сетях и какие конкретные стратегии они применяют в своей деятельности для взаимодействия со своей аудиторией?

Более того, научным коммуникаторам, как правило, было трудно поощрять разговоры в социальных сетях, несмотря на свидетельства того, что двусторонние разговоры более эффективны для обмена информацией, чем односторонняя передача [32, 33, 49, 51, 52].Таким образом, второй вопрос исследования, рассматриваемый в этом исследовании:

RQ2: Поощряют ли определенные стратегии в социальных сетях двустороннее общение между научными коммуникаторами и онлайн-аудиторией, и какие характеристики стратегий побуждают коммуникаторов и аудиторию к участию в двустороннем общении?

Целью этого исследования было выявить методы общения, которые поощряют двустороннее общение между коммуникаторами и гражданами в социальных сетях.Если определенные методы будут более привлекательными, они могут быть приняты или расставлены по приоритетам коммуникаторами, чтобы улучшить то, как научная и политическая информация распространяется в социальных сетях, и, в конечном итоге, дать гражданам возможность участвовать в процессах принятия решений.

Методы

Для решения вопросов исследования, деятельность четырех ученых, выступающих в качестве признанных научных коммуникаторов, с использованием индивидуальных учетных записей Twitter и Instagram, и деятельность трех экологических неправительственных организаций (eNGO), использующих учетные записи организаций в Twitter и Instagram для обмена научными и политическими данными информация была изучена.Это количество коммуникаторов было выбрано для подробного рассмотрения вопросов исследования с использованием качественных данных (в соответствии с призывами к таким исследованиям; [например, 24]), а не для того, чтобы представлять всех ученых и eNGO, общающихся в социальных сетях. Это исследование было проведено с использованием установленных качественных методов исследования, соответствующих размеру выборки коммуникаторов, а также объему и типам собранных данных [например, 94]. Это исследование включало: 1) анализ общедоступных данных Twitter и Instagram для каждого из семи владельцев учетных записей для выявления практик, применяемых коммуникаторами, и результирующего взаимодействия подписчиков в двустороннем общении; 2) интервью с отдельными лицами и коммуникаторами eNGO для определения их стратегий в социальных сетях; 3) опрос членов аудитории, участвующих в двустороннем общении, чтобы определить, почему они участвуют в беседах в социальных сетях; и 4) анализ «биографии» аудитории, чтобы определить, привлекают ли коммуникаторы научную, ненаучную или смешанную аудиторию в социальных сетях (рис. 1).После сбора агрегированные данные социальных сетей были триангулированы, чтобы развить полное понимание стратегий социальных сетей, используемых коммуникаторами.

Утверждение этики для этого исследования было получено в процессе этической экспертизы, установленной Советом по этике социальных и гуманитарных исследований Университета Далхаузи. В соответствии с требованиями этического одобрения, информированное согласие было получено от участников до интервью и опроса. Сбор данных в социальных сетях соответствовал Условиям обслуживания как для Twitter, так и для Instagram.Twitter был выбран для этого исследования, потому что он активно используется для научного общения и изучен в большей степени, чем другие платформы [35, 75–78]. Instagram был выбран потому, что это более новая платформа, и на сегодняшний день проведено меньше исследований потенциала Instagram как инструмента научной коммуникации [35, 78]. Изучение использования двух платформ, которые предлагают разные функции, позволило определить, были ли коммуникаторы последовательными в применении стратегий в социальных сетях.

Идентификатор счета

В соответствии с требованиями этического одобрения, все участники прошли лечение анонимно. Четыре отдельных ученых находятся в четырех странах Северной Америки и Европы. Эти ученые были выбраны из SciCommunity, сообщества Instagram, которое использует социальные сети, чтобы сделать науку, технологии, инженерию, искусство и математику более доступными (instagram.com/thescicommunity). Индивидуальные коммуникаторы были отобраны в зависимости от того, в каком порядке они присоединились к сообществу.Начиная с самых первых членов сообщества (т. Е. Наиболее авторитетных коммуникаторов), ученые, которые используют личные учетные записи Twitter и Instagram для общения в основном на английском языке, часто каждую неделю, с накоплением 10 000 или более подписчиков (Twitter и Instagram вместе взятые), были приглашены для участия в изучение. Приглашения были продлены до тех пор, пока четыре коммуникатора не согласились участвовать в исследовании. Три eNGO, также с тысячами подписчиков, были отобраны из-за их нацеленности на регулярный еженедельный обмен экологической информацией в Twitter и Instagram, а также из-за масштаба организации (одна местная, одна национальная и одна международная).Приглашения были направлены eNGO, которые соответствовали критериям, до тех пор, пока трое не согласились участвовать в исследовании. Экологические НПО были изучены в связи с их растущей ролью научных коммуникаторов для различных аудиторий [63, 95].

Сбор и кодирование данных в социальных сетях

Общедоступные данные Twitter и Instagram, опубликованные семью коммуникаторами, были собраны в течение четырех недель с 30 июля по 26 августа 2018 г., включая все сообщения Twitter (TRP), сообщения Instagram (IGP), истории Instagram (IGS) и все связанные TRP. и комментарии IGP.Поскольку в данном исследовании использовался в основном качественный подход к изучению практики коммуникаторов в социальных сетях, одного месяца было сочтено достаточным для анализа и триангуляции интервью. Во время интервью (см. Ниже) коммуникаторов попросили сосредоточить свои ответы на их последних действиях в социальных сетях. Сообщения Twitter собирались один раз в день с использованием настольной версии (twitter.com) через неделю после публикации, чтобы дать время для взаимодействия с аудиторией (с 6 августа по 2 сентября 2018 г.).На снимке экрана TRP была записана дата / время публикации, захваченные изображения и сохранен «снимок» контента и взаимодействия. В случае одновременного размещения нескольких сообщений в Твиттере (т. Е. Цепочки) сообщения в цепочке фиксировались и обрабатывались как единое сообщение, если только сообщения не происходили в течение нескольких дней.

сообщений в Instagram были собраны из настольной версии (instagram.com) так же, как и TRP. Истории из Instagram собирались дважды в день, чтобы ни одна из них не была пропущена (поскольку истории истекают через 24 часа).Программное обеспечение для захвата экрана использовалось для записи видео и аудио, связанных с каждым сообщением IGS. Каждый набор историй был сохранен в виде видеофайла, и истории были разделены на потоки в зависимости от времени между публикацией и непрерывности темы. Данные взаимодействия из IGS не являются общедоступными и не собираются.

Данные Twitter и Instagram были организованы в электронные таблицы для статистического анализа в Rstudio версии 1.1.456. Для TRP было создано пять файлов электронных таблиц: исходное содержимое, комментарии, дескрипторы, имена и тип ответа (ответ от исходного коммуникатора vs.вторичный пользователь социальных сетей). Файлы содержимого содержали два столбца — данные заголовка сообщения и данные хэштега, каждая строка представляла уникальное сообщение. Остальные файлы были организованы аналогичным образом, каждая строка содержала данные о комментариях, дескрипторах, именах или типах ответов, связанных с уникальным сообщением. Этот процесс использовался для IGP, но были созданы только для исходного контента, комментариев и дескрипторов, поскольку данные для имен и типа ответа не записываются в сообщениях Instagram. Каждый TRP, IGP и IGS был категоризирован по характеристикам контента [Таблица S1] с использованием кодов, основанных на темах, перечисленных как центральные для целей организаций, и описании Instagram для SciCommunity.Поскольку данные истории Instagram были записаны в аудио / визуальных форматах, а не в тексте, IGS подвергались только кодированию контента. Всего было собрано и проанализировано 840 постов в социальных сетях и 1399 комментариев.

Анализ текста

Подписи к сообщениям в Twitter и Instagram были подвергнуты текстовому анализу с помощью программного обеспечения Linguistic Inquiry and Word Count 2015 (LIWC2015), которое использовалось для определения процента личных местоимений, используемых коммуникаторами в сообщениях в социальных сетях в качестве таких местоимений. может повлиять на восприятие взаимодействия между коммуникаторами и их аудиторией [96].LIWC был подтвержден и использовался в многочисленных опубликованных исследованиях [75, 97]. Данные на английском языке и неспециальные символы в текстовых подписях, опубликованных каждым коммуникатором, были проанализированы как единый набор данных с помощью Excel. Анализ проводился отдельно для данных Twitter и Instagram для каждого коммуникатора. Индивидуальные оценки и оценки eNGO были агрегированы, поскольку обе коммуникативные группы были проанализированы в одинаковых условиях.

Сбор и анализ данных интервью

Владельцы или представители семи учетных записей были приглашены по электронной почте для участия в полуструктурированных интервью, и для сохранения анонимности им случайным образом был присвоен код (например,g., IND1 для отдельного ученого или ORG1 для eNGO). Вопросы для интервью были разработаны, чтобы исследовать, как коммуникаторы рассматривают использование социальных сетей в целом, а также свои цели / задачи, свои стратегии публикации и свое участие в обсуждениях в социальных сетях. Интервью, проводившиеся по телефону или скайпу, записывались на звук. Интервью были записаны дословно и подверглись трем раундам кодирования в соответствии с установленными процессами анализа [98–100], чтобы выделить темы из текстовых данных: начальный раунд для определения конкретных кодов для каждого соответствующего ответа на интервью, второй раунд для создать более широкую группировку связанных кодов по категориям и заключительный раунд для реструктуризации категорий в общие темы всех интервью.В первом раунде кодирование проводилось одним исследователем, а затем вторым исследователем. Кодирование сравнивалось, и там, где возникали расхождения, исследователи обсуждали варианты и устраняли различия. В последующих раундах, когда темы были извлечены из базового кода, второй исследователь проанализировал извлечение темы, чтобы обеспечить согласованность приложения.

Сбор и анализ данных обследования

Онлайн-опрос, открытый с 10 сентября по 31 октября 2018 г., проводился с использованием программного обеспечения Opinio для опроса заинтересованных пользователей об их участии в двустороннем общении в социальных сетях.Лица, которые разместили комментарии на английском языке в двустороннем общении в Твиттере или Instagram для каждой из учетных записей, были приглашены для заполнения анкеты. Участников приглашали, если они участвовали в беседе с а) одним из коммуникаторов в исследовании или б) другим пользователем, который прокомментировал сообщение коммуникатора. Двусторонняя беседа была определена как комментарий, на который был получен по крайней мере один ответ, когда и комментатор, и респондент были приглашены для заполнения опроса. Учетные записи, которые были удалены или изменены на другой «дескриптор» пользователями до отправки приглашений, учетные записи, которые не принадлежали отдельным лицам, учетные записи, которые были очевидными троллями / ботами (на основе их профиля в социальных сетях и / или комментариев), а также семь счетов отдельных ученых и eNGO, участвовавших в исследовании, были исключены.В общей сложности 425 собеседников были приглашены к участию в опросе через Twitter или Instagram (то есть через платформу, на которой происходил разговор) с использованием уникального комментария, который пометил человека в сообщении Twitter или Instagram и попросил перейти по ссылке, их на веб-страницу, содержащую ссылку на опрос. Когда пользователи вели беседы по сообщениям более чем одной учетной записи в исследовании, случайный выбор использовался, чтобы решить, с какой учетной записью обращались к пользователю.С участниками обращались анонимно, и их анкету можно было заполнить только один раз. Количественные данные были подвергнуты описательному статистическому анализу, а ответы в виде произвольного текста были закодированы для тематики содержания.

Анализ аудитории

Биографии людей, приглашенных для участия в опросе, в Twitter и Instagram были проанализированы статистически с помощью Rstudio версии 1.1.456, чтобы определить, идентифицируют ли они себя как ученых в социальных сетях. Эти люди были классифицированы как ученые, если в их биографии упоминались естественные науки или научные дисциплины (например,g., нейробиолог, биохимик), или если в их профилях в социальных сетях они четко изображены как ученые.

Результаты

Поскольку целью этого исследования было изучить взаимосвязь между методами коммуникации и вовлечением аудитории, в частности, двусторонние разговоры в Twitter и Instagram, анализ данных об активности из двух социальных сетей, интервью и опрос текстовые ответы и демографическая информация были объединены для каждого коммуникатора в презентации результатов.Этот подход триангулирует методы общения каждого коммуникатора в социальных сетях (как их взгляды на свои стратегии, так и на фактические практики) с вовлечением аудитории, выделяя при этом сходства и различия в стратегиях и взаимодействии между каждым коммуникатором и либо отдельным коммуникатором, либо eNGO. Поскольку это исследование связывает применение стратегий и результирующее участие коммуникаторов в социальных сетях, данные социальных сетей были проанализированы в совокупности (т.д., стратегии и взаимодействие по всем постам), а не по каждой почте.

Три фильтра стратегии

Интервью, а также данные Twitter и Instagram показывают, что две группы коммуникаторов используют три типа «фильтров» для управления своими публикациями. Во-первых, семь коммуникаторов действуют в рамках неявно принятых социальных практик на каждой платформе (т. Е. Соглашений платформы). Во-вторых, две группы коммуникаторов применяют определенные стратегии действий, связанные с частотой публикации и типом средств массовой информации, используемых в сообщениях.В-третьих, семь коммуникаторов реализуют стратегии межличностного общения на своих постах. Эти три фильтра реализованы иерархически, то есть стратегии действий применяются в соответствии с соглашениями платформы, а стратегии межличностного взаимодействия применяются в соответствии как со стратегиями действий, так и соглашениями платформы. Межличностное общение и стратегии стали важными характеристиками деятельности коммуникаторов в социальных сетях. Межличностное общение было предметом обширных исследований [101–104].Краткое определение Брейтуэйта, Шродта и Карра [105], «межличностное общение — это создание и обработка вербальных и невербальных сообщений между двумя или несколькими людьми», уместно в данном исследовании, поскольку это определение учитывает общение, сосредоточенное на отдельных людях, сосредоточены на взаимодействиях, предполагающих обмен сообщениями, и на развитии отношений между участниками. Как показано ниже, стратегии, которые коммуникаторы применяли для содействия межличностному общению, уделяли внимание одному или нескольким из этих аспектов.

Условные обозначения платформы

Интервью с семью коммуникаторами показывают, что принятые соглашения в социальных сетях играют важную роль в определении применяемых ими методов, поскольку они признают, что соблюдение общих практик платформы, появившихся с течением времени, гарантирует, что их сообщения будут соответствовать ожиданиям пользователей. пользователи социальных сетей. Коммуникаторы выразили схожие взгляды на то, как они планируют и реализуют стратегии, основанные на соглашениях платформы.Например, все коммуникаторы отметили, что Twitter имеет тенденцию привлекать более образованную и / или осведомленную о проблемах аудиторию, ищущую новостную информацию, и что Instagram привлекает более широкую общую / ненаучную аудиторию, заинтересованную в большем количестве личных мультимедийных сообщений, и, следовательно, семь коммуникаторов публикуют сообщения, соответствующие ожиданиям аудитории (например, «Вы можете делиться фотографиями в Twitter, но они более заметны и доступны в Instagram» (интервью IND 4)). Дополнительные стратегии, применяемые коммуникаторами (обсуждаемые ниже), реализуются в соответствии с неявными соглашениями о платформе.

Стратегии деятельности

Индивидуальные коммуникаторы и коммуникаторы eNGO реализуют определенные стратегии, связанные с частотой публикации, приоритетом платформы и типом мультимедиа, используемыми в сообщениях, далее называемые стратегиями действий, хотя и с некоторой вариативностью. ENGO стремятся публиковать сообщения через регулярные запланированные промежутки времени, сохраняя при этом гибкость для реагирования в случае необходимости. Например, один представитель eNGO заявил: «[мы] планируем как можно больше, но стараемся оставить гибкость, чтобы реагировать, когда возникает более своевременная или необходимая потребность в контенте» (интервью ORG2).Такой подход позволяет eNGO представлять хорошо изученную информацию, подтвержденную доказательствами, в то же время давая организациям возможность делиться актуальным контентом и участвовать в «обсуждениях» в социальных сетях последних новостей или неожиданных событий, связанных с их работой (например, интересная встреча с животными во время полевых работ). На практике ORG1 и ORG3 публикуют сообщения в социальных сетях около 20 раз в неделю (рис. 2). ORG2, однако, публикует сообщения в Twitter и Instagram гораздо чаще, более 120 раз в неделю (рис. 2), потому что это «кажется наиболее эффективным» для поощрения взаимодействия (интервью ORG2).Отдельные ученые публикуют сообщения менее строго по расписанию, чем eNGO, в основном тогда, когда они чувствуют вдохновение для этого. IND3 и IND4 отправляют с такой же скоростью, что и ORG1 и ORG3 (примерно 20-25 раз в неделю), но IND1 и IND2 реже 10 раз в неделю (рис. 2). Отдельные ученые указали, что частота не так важна, как качество. Обычно они делятся, основываясь на более «динамичных» ментальных факторах (например, креативность, любопытство, вдохновение, интерес), и, следовательно, не чувствуют мотивации публиковать сообщения с высокой частотой, что, по мнению людей, требует чрезмерных усилий или затрат времени.Как сказал один коммуникатор: «Я вроде как дошел до того момента, когда мне лучше всего просто публиковать сообщения, когда мне нравится, когда [это] мне подходит лучше всего» (интервью IND4). Хотя отдельные ученые не обсуждали, является ли публикация с высокой частотой сообщений эффективной стратегией взаимодействия (кроме обеспечения того, чтобы время между публикациями не было чрезмерным, например, недели), они упомянули, что, по их мнению, волнение / страсть, которые они могут передать основанные на вдохновении, могут быть весьма интересными для их аудитории.

Рис 2.Среднее количество публикаций в социальных сетях в неделю отдельными лицами (IND) и eNGO (ORG), 30 июля — 26 августа 2018 г.

Цвета указывают на распределение платформой сообщений Twitter (TRP), историй Instagram (IGS) и сообщений Instagram (IGP).

https://doi.org/10.1371/journal.pone.0241972.g002

Коммуникаторы решают, какую платформу они используют, на основе сочетания возможностей платформы и уровня полученного взаимодействия. Тем не менее, eNGO и отдельные ученые не отдают приоритет одним и тем же платформам в отношении намеченных стратегий или того, как они претворяются в жизнь.ORG2 предпочитает Instagram, а не Twitter, поскольку Instagram рассматривается как более согласованный с общими целями организации: «нашим предпочтением или нашей самой производительной платформой, я бы сказал, был Instagram … он все еще находится на этапе очень быстрого роста и эволюции с точки зрения функции или вещи, которые вы можете и не можете делать на конкретной платформе. Так что это позволило быть лучшим исполнителем »(интервью ORG2). ORG1 и ORG3 не имеют выраженных платформенных предпочтений. Тем не менее, исходя из фактической частоты публикаций, все три eNGO отдают предпочтение Twitter над Instagram, делясь большей частью своих сообщений (67–76%) в Twitter (рис. 2).Для ORG2 эта практика не соответствует заявленным предпочтениям платформы, отмеченным во время интервью. Все трое отдельных ученых заявили, что предпочитают Instagram, особенно IGS. Например, IND3 делает упор на публикации в Instagram, потому что это «там, где [моя] самая большая аудитория», но при этом отмечает важность функциональности: «Мне нравится, сколько измерений имеет использование Instagram. Вы можете делать фотографии, вы можете делать сообщения, вы можете делать видео и рассказы, вы можете вести прямые трансляции. Он настолько … универсален в том, как вы можете его использовать, что был невероятным как создатель »(интервью IND3).Фактическая частота публикаций подтверждает ответы отдельных ученых на интервью, поскольку 69–85% всех их сообщений в социальных сетях публиковались в Instagram, особенно в IGS, при этом 50–77% всех сообщений были опубликованы через IGS (рис. 2).

Все коммуникаторы размещают текст, изображения и видео в соответствии с соглашениями платформы. Две группы коммуникаторов используют типы мультимедиа (текст, изображения и видео) в одинаковой пропорции сообщений, но люди используют текст по-разному. И отдельные лица, и eNGO включают текст во все сообщения, изображения в большинство сообщений (56–98%) и видео в меньшую часть сообщений (2–36%) (рис. 3).Однако в Instagram, где ограничение на количество символов составляет 2200 для каждого сообщения, люди публикуют в среднем 244 слова на подпись, тогда как eNGO используют меньше слов (в среднем 102 слова на подпись) (Таблица 1). В Twitter, где длина сообщения более ограничена (280 символов), все коммуникаторы публикуют одинаковое среднее количество слов / подписей (28 для eNGO и 30 для частных лиц) (Таблица 1). Кроме того, ни один из отдельных ученых не использует Twitter для обмена видео, в отличие от двух из трех eNGO (рис. 3).

Рис 3.

Доля публикаций в социальных сетях отдельных лиц и eNGO, содержащих A) изображения и B) видео / GIF, 30 июля — 26 августа 2018 г. Цвета показывают относительную долю публикаций с изображениями или видео / GIF в TRP, IGS, и IGP.

https://doi.org/10.1371/journal.pone.0241972.g003

Межличностные стратегии

Все семь коммуникаторов отметили в своих ответах на интервью, что они стремятся интегрировать межличностные стратегии в свою деятельность в социальных сетях.Некоторые из этих стратегий не являются диалоговыми, что приводит к отсутствию прямого взаимодействия между коммуникаторами и членами аудитории. Шесть коммуникаторов заявили, что гуманизация контента социальных сетей важна для установления личных связей с аудиторией. Чтобы очеловечить свои организации, представители ORG1 и ORG3 заявили, что они размещают изображения ученых или других сотрудников в сообщениях. Как сказал один представитель eNGO: «Людям полезно знать, кто… исследователи или защитники стоят за каждой из историй, а также кто над ними работает и почему.Я думаю, что [это] полезно для людей … этот человеческий аспект важен, и … дать людям возможность узнать, кто стоит за контролем, — это хорошо »(ORG1 Interview). Однако представители ORG1 и ORG3 также заявили, что размещение селфи и гуманизация их организаций является одной из самых больших проблем в социальных сетях, особенно потому, что сотрудники организации часто не хотят, чтобы их видели на фотографиях / видео в социальных сетях, а также потому, что в организациях работает несколько человек. сотрудники для создания контента для социальных сетей (интервью ORG1 и ORG3).На практике ORG1 и ORG3 включают селфи в небольшую часть своих постов (14% и 15% постов соответственно), тогда как ORG2 не публикует селфи в социальных сетях (рис. 4).

Рис. 4. Доля публикаций в социальных сетях отдельных лиц и eNGO, содержащих селфи, 30 июля — 26 августа 2018 г.

Цвета показывают относительную долю публикаций с селфи в TRP, IGS и IGP.

https://doi.org/10.1371/journal.pone.0241972.g004

Селфи — ключевое средство очеловечивания отдельных ученых, поскольку отображение их лиц позволяет людям привыкнуть к ним.Отдельные ученые заявили, что они используют селфи, чтобы передать подлинность и побудить / пригласить свою аудиторию к взаимодействию с ними. Как сказал IND3: «Я стараюсь быть самой честной версией себя, которую я могу показать», что «важно, потому что помогает людям понять, а также заботиться о том, что вы говорите» (интервью IND3). Точно так же IND2 отмечает: «Вот почему мне нравится снимать в режиме селфи, потому что это также … заставляет мордочку ученого». Людям нравится общаться с другими людьми »(интервью IND2).IND1 также выразил аналогичное мнение: «Это на сто процентов быть человеком … даже если вы публикуете фотографию с помощью вашей науки, или кода, или чего-то еще … Я думаю, что даже в своих выражениях лица я стараюсь приглашать людей в »(Интервью IND1). Стратегии селфи очевидны в фактической активности отдельных ученых, которые коллективно используют селфи гораздо чаще, чем eNGO, включая селфи в более чем 30% постов (рис. 4). Кроме того, видео в стиле селфи важны для людей, которые отметили, что разговаривают прямо в камеру, чтобы передать ощущение разговора непосредственно со своей аудиторией.Люди считают, что эти видео особенно эффективны для личного общения и установления отношений между коммуникатором и аудиторией. Например, IND3 объяснил, как видео в стиле селфи выглядят очень аутентичными и разговорными:

Мне кажется, видеоконтент, особенно… видео в стиле селфи… на самом деле кажется довольно интимным. Такое ощущение, что вы разговариваете один на один, и это действительно помогает … налаживать отношения с аудиторией. Потому что это очень личное, когда кто-то разговаривает прямо с вами по телефону в вашей руке.(IND3 интервью)

Видео в стиле селфи обычно используются отдельными учеными в качестве стратегии, поскольку значительная часть их видеопостов (38–67%) включает аудио в стиле селфи (рис. 5). Напротив, коммуникаторы eNGO редко используют звук в стиле селфи в своих видео-сообщениях (5–7%), как правило, вообще отказываясь от звука или аудио на основе музыки (рис. 5).

Рис. 5. Доля видеопостов отдельных лиц и eNGO, содержащих звук в стиле селфи (V), фоновый звук (B), музыку (M) и без звука (N), 30 июля — 26 августа 2018 г.

* Размещено два видеоролика или нет (IND2 и ORG1).

https://doi.org/10.1371/journal.pone.0241972.g005

Помимо практики гуманизации своей деятельности в социальных сетях, коммуникаторы использовали стратегии межличностного общения, не связанные с разговорами, связанные с темами их сообщений в социальных сетях. Обучение аудитории через социальные сети — важная цель eNGO, и они уделяют особое внимание тому, как проводится обучение.Они делают упор на двустороннюю модель, а не на нисходящий подход, при котором информация только течет от коммуникатора к аудитории. Например, ORG1 указала: «Я не знаю,« преподает »ли это… Мы не хотим, чтобы мы говорили« снисходительно »» (интервью ORG1). ЕНПО также пытаются сбалансировать «тяжелый» образовательный / научный контент с «более легкими» темами, например, сообщениями, посвященными забавным / интересным животным, и используют метафоры, чтобы сделать научный контент более доступным для своей аудитории. Точно так же eNGO заявили, что они стремятся сделать контент интересным и интерактивным, представляя убедительную информацию и смешивая с юмором.Кроме того, eNGO стремятся завоевать доверие своей аудитории, гарантируя, что все их публикации подкреплены научными данными. В целом активность в социальных сетях показывает, что коммуникаторы eNGO постоянно публикуют сообщения по теме (только в среднем 9% сообщений eNGO были не по теме, т. Е. Не были четко связаны с целями или миссией организации, рис. 6), решив включить развлекательные и юмор в сообщениях, тематически связанных с целями / миссией организации.

Подобно eNGO, отдельные ученые применяют методы двустороннего общения, чтобы не говорить свысока со своей аудиторией и уравновесить образовательный компонент своей деятельности в социальных сетях с более легким контентом, таким как юмор и развлечения.Один человек подчеркнул это мнение, охарактеризовав образовательный компонент как «обучение, но с моделью взаимодействия… помогая людям взаимодействовать с образовательным контентом» (интервью IND3). Однако, в отличие от eNGO, отдельные ученые в основном уравновешивают контент, включая личные темы в социальных сетях, такие как повседневная деятельность, которая может не иметь отношения к науке, и выражают четкое намерение публиковать личный контент с помощью IGS. Например, IND1 обсудил, как размещение личного контента на IGS помогает изобразить ученых как людей, т.е.е., обычные люди, у которых есть интересы вне науки:

Я думаю, что истории из Instagram гуманизируют [науку] больше, чем что-либо другое. Просто потому, что они быстрые, они не обязательно должны быть высокого качества … Иногда [контент] недостаточно увлекателен, чтобы оправдать публикацию всего поста в Instagram, но вы знаете, людям нравится видеть это в историях. Потому что для них это способ узнать обо мне и оценить, что я делаю, в перерывах между публикациями. (IND1 интервью)

Люди также сосредотачиваются на выражении эмоций в своих сообщениях и пытаются достоверно показать себя и ученых в целом как добрые, добрые люди, а не только эксперты по знаниям, не обладающие доступными качествами.Помимо обеспечения того, чтобы все их посты основывались на фактах (стратегия, которую подчеркивают также eNGO), отдельные ученые работают над установлением личных связей со своей аудиторией, чтобы укрепить доверие. Подчеркивая использование видеороликов в стиле селфи, IND3 сказал: «Запись видео без запинки просто как бы… придает некоторый уровень честности. Потому что это вы просто говорите в свободном потоке, как будто разговариваете. Итак, я стараюсь ничего не делать чрезмерно. Потому что я хочу, чтобы люди видели … мы просто разговариваем, это не так серьезно.Мы просто разговариваем, давайте углубимся »(интервью IND3). Данные социальных сетей показывают, что отдельные ученые делятся большей долей постов не по теме, чем eNGO (в среднем 32% постов не по теме), многие из которых касаются повседневной деятельности (рис. 6). Анализ текста сообщений в социальных сетях с помощью LIWC показывает, что отдельные ученые также используют больше личных местоимений от первого лица в своих сообщениях, чем коммуникаторы eNGO; 3,4% и 5,1% слов в подписях, размещенных пользователями в Twitter и Instagram, соответственно, были местоимениями от первого лица (Таблица 1).Для сравнения, eNGO используют такие местоимения реже (2,1% слов в Twitter, 1,5% слов в Instagram).

Семь коммуникаторов также реализуют стратегии межличностного общения посредством двустороннего общения со своей аудиторией. Коммуникаторы eNGO заявили, что они отдают предпочтение ответам на комментарии аудитории к их сообщениям, особенно когда люди задают вопросы. ENGO также содержат призывы к действию (например, просьбы к членам аудитории подписывать петиции или присоединяться к собраниям) и / или вопросы в своих сообщениях, а также стремятся сделать свои сообщения увлекательными, и все это призвано побудить членов аудитории участвовать в обсуждениях в социальных сетях.Кроме того, коммуникаторы eNGO рассматривают двусторонние разговоры как возможность установить личные связи со своей аудиторией и наладить отношения коммуникатор-аудитория. Например, ORG2 сказал, что «трудно построить эти отношения без разговора. Итак… предоставление возможности общаться с человеком один на один… [это возможность] иметь возможность… сделать следующий шаг в этих отношениях »(интервью ORG2). Тем не менее, коммуникаторы eNGO не особенно чувствовали себя успешными в формировании отношений коммуникатор-аудитория, как отмечает ORG1: «Я не чувствую, что у меня есть личные отношения с последователями, нет» (интервью ORG1).Хотя представители eNGO заявили, что взаимодействие с членами аудитории было важным, на практике ORG1 и ORG2 отвечают на несколько комментариев, если вообще отвечают (отвечая менее чем на 1% комментариев к каждому сообщению) (рис. 7). Хотя ORG3 отвечает примерно на 8% комментариев к каждому сообщению, он все равно делает это гораздо реже, чем все люди (которые ответили в среднем на 15–34% комментариев к каждому сообщению).

Рис. 7. Средняя доля комментариев, на которые были даны ответы на одно сообщение в социальной сети отдельными лицами и eNGO, 30 июля — 26 августа 2018 г.

Цвета показывают относительную долю комментариев, на которые были даны ответы на TRP и IGP. Цифры над столбиками показывают общее количество комментариев, на которые были даны ответы в течение периода исследования.

https://doi.org/10.1371/journal.pone.0241972.g007

В ходе интервью четыре отдельных ученых также обсуждали стратегии межличностного общения посредством двустороннего общения со своей аудиторией. Они отдают предпочтение ответам на комментарии аудитории (особенно вопросы), помещают призывы к действию и / или вопросы в своих сообщениях в социальных сетях, чтобы побудить их к разговору, и стремятся установить личные связи со своей аудиторией и наладить отношения коммуникатора с аудиторией посредством двустороннего общения.Эта точка зрения была очевидна в заявлении IND3: «Большую часть времени мы просто строим отношения, мы смеемся. Я опубликую что-нибудь смешное, и кто-то ответит … Кроме того, для меня важно, чтобы люди знали, что ученые действительно заботятся о них … Мы заботимся о людях больше, чем люди думают … Поэтому для меня важно решать проблемы людей и говорить с ними и поделиться с ними интересующей их информацией »(интервью IND3). На практике отдельные ученые отвечают на значительно большую долю комментариев аудитории, чем eNGO (15–34% комментариев на публикацию (рис. 7)).Отдельные ученые также подчеркнули, что им удалось наладить отношения коммуникатора с аудиторией посредством своей активности в социальных сетях, о чем свидетельствует комментарий IND4: «Да, [встреча с аудиторией лично в первый раз] была отличной. Это было странно, потому что это был не совсем чужой человек. Итак, хотя вы впервые встретились с ними, вы разговаривали с ними так, как будто знаете их много лет »(интервью IND4). Один отдельный ученый заметил, что, хотя типичные разговоры на постах могут быть короткими, разговоры могут выходить за рамки отдельных постов, как только будут сформированы отношения коммуникатор-аудитория:

О, черт возьми, они продолжаются.Они очень продолжаются. Есть много примеров, когда люди обращаются ко мне с просьбой о совете… и [они] почти всегда отвечают. Итак, у меня была одна женщина, которая подала заявку на… программу, и мы даже встретились лично, потому что она случайно была в гостях, и мы обменялись некоторыми советами и разговорами. А через год она продолжила и сообщила мне, что вошла в программу … и мы болтали между тем, но не так много. Но много раз люди будут следить за мной и сообщать мне, как все прошло, и говорить спасибо, и говорить: «О, я тоже узнал это, вы можете сказать людям это в следующий раз» … Итак, теперь мы изменили одноразовое взаимодействие в долгосрочный ресурс, что я считаю крутым.(IND3 интервью)

Напротив, коммуникаторы eNGO отметили во время интервью свое намерение наладить отношения с членами аудитории через социальные сети, но не указали, что им это удалось.

Вовлеченность аудитории в сообщения коммуникатора

Триангуляция данных социальных сетей и опросов была проведена, чтобы понять, почему члены аудитории решили взаимодействовать с сообщениями в социальных сетях, которыми поделились коммуникаторы. Отдельные ученые получают больше разговоров, чем eNGO, то есть люди получают все больше и больше комментариев и создают большее количество прямых взаимодействий с уникальными собеседниками (Таблица 2).Люди получают 20–42 комментария / сообщение / 10 000 подписчиков в Instagram и 0,8–60 комментариев / сообщение / 10 000 подписчиков в Twitter, в то время как организации получают 1–4 комментария / сообщение / 10 000 подписчиков и почти нет (0,05–0,4) комментариев / post / 10 000 подписчиков в Instagram и Twitter соответственно (Таблица 2).

Таблица 2. Среднее количество комментариев к сообщению, количество слов в комментарии, количество задействованных уникальных собеседников, процент собеседников, которые напрямую взаимодействовали с коммуникатором, и процент участников опроса, которые идентифицировали себя как ученых в социальных сетях, для отдельных лиц и eNGOs, 30 июля — 26 августа 2018 г.

https://doi.org/10.1371/journal.pone.0241972.t002

Комментарии к сообщениям отдельных ученых варьировались от 11–26 слов в Instagram до 9–26 слов в Twitter (таблица 2). Напротив, комментарии к сообщениям коммуникаторов eNGO варьировались от 5 до 7 слов в Instagram и от 2 до 15 слов в Twitter (Таблица 2). Хотя общее количество уникальных собеседников варьировалось в зависимости от двух групп и платформ (таблица 2), в среднем 74% и 85% уникальных пользователей напрямую взаимодействовали с отдельными коммуникаторами в своих публикациях в Twitter и Instagram, соответственно (хотя IND1 в Twitter был намного ниже, чем у других людей).В среднем 30% уникальных собеседников напрямую взаимодействовали с коммуникаторами eNGO в своих сообщениях в Twitter, и в среднем 23% делали это в сообщениях в Instagram (Таблица 2).

Хотя данные прямых сообщений не собирались (эта информация не является общедоступной ни в Twitter, ни в Instagram), все коммуникаторы указали во время интервью, что участие в прямых сообщениях происходит не чаще, чем участие в комментариях. Более того, хотя коммуникаторы eNGO привлекают большую часть ненаучной аудитории (0–22% собеседников в Instagram и Twitter были определены как научные пользователи), отдельные ученые охватывают смешанную аудиторию, состоящую как из научных, так и из ненаучных пользователей, особенно на Instagram — 42–67% собеседников идентифицированы как научные пользователи в Instagram, а 44–100% определились как научные пользователи в Twitter (таблица 2).Хотя ученые и смешанные, они составляют значительную часть аудитории отдельных коммуникаторов.

Опрос собеседников дал 10% откликов (45 из 425 приглашенных для участия в опросе). Большинство респондентов опроса были вовлечены в публикации отдельных ученых (пять в Twitter и 33 в Instagram), а семь были вовлечены в сообщения коммуникаторов eNGO (все из Instagram). Большинство (62%) респондентов, указавших свой возраст, были в возрасте от 19 до 33 лет, меньшая доля (16%) в возрасте 5–18 и 34–49 вместе (Таблица 3).Только двум участникам опроса было 50 лет и старше. Большинство респондентов опроса, указавших свой пол, идентифицировали себя как женский (82%) (таблица 3). Респонденты также были высокообразованными и в целом связаны с наукой: 83% респондентов имели некоторый уровень послесреднего образования, а 80% считают себя частью научного сообщества (Таблица 3). Хотя большинство участников опроса были хорошо образованы и связаны с наукой, многие пользователи, которые участвовали в беседах на постах научных коммуникаторов, не были учеными, особенно те, кто работал с постами eNGO (Таблица 2).

Некоторые участники опроса предоставили открытые текстовые ответы, объясняющие, почему они участвуют в беседах на сообщениях коммуникаторов, часто выражая личные чувства (эмоциональные связи с коммуникатором и / или их сообщениями) в своих ответах, вместо того, чтобы сосредоточиться на образовании или связях с наукой . Те, кто предпочитает общаться в Твиттере, делают это из-за его короткой длины сообщения и сосредотачиваются на новостях / соответствующей информации (Таблица 4). Участники, которые отдали предпочтение Instagram, обратили внимание на его визуальный характер, особенности общения и простоту использования / функциональность (Таблица 4).Независимо от предпочтений платформы, наиболее часто упоминаемые причины использования Twitter связаны с работой участников и их поиском новостей / информации. Напротив, участники используют Instagram из-за визуального характера платформы и по личным причинам, таким как самовыражение, построение отношений и общение с друзьями / семьей (Таблица 5). Личные настроения также проявлялись, когда респонденты писали о своей мотивации подписаться на определенные аккаунты. Хотя они следуют за коммуникаторами, чтобы получить новую информацию, многие также делают это, потому что считают коммуникаторов (или контент) связанными (Таблица 5).

Тема, которая возникла из всех ответов на опрос, заключалась в том, что участники испытывали чувство личной связи с коммуникаторами, что поощряло участие в беседах, особенно в Instagram, который участники рассматривали как более личную платформу социальных сетей по сравнению с Twitter. Например, один участник заявил: «Это кажется личным и привлекательным (фотографии и подписи), но без угрозы того, что вещи выйдут из-под контроля или выйдут из контекста, как в Твиттере». Респонденты также отметили, что Instagram очень способствует общению, о чем свидетельствует участник, который заявил: «Я наиболее активен в Instagram, и мне легко писать и отвечать на комментарии, публикации и истории.Когда респонденты прокомментировали свои решения взаимодействовать с коммуникаторами, многие (12 из 19) сделали это с точки зрения личных связей, восприятия подлинности коммуникатора и ощущения, что они знают владельца учетной записи (Таблица 5). Например, один написал: «Мне легче связаться с человеком, чем с организацией, за которой стоят« неизвестные лица »». Другой респондент описал чувство комфорта при взаимодействии с организациями, которые состоят из известных людей: «Я использую социальные сети для работы, поэтому я знаю, что за организацией стоят« люди »… Однако, если бы я не знал организацию, то я бы будет реже отвечать.”

Отвечая на вопрос об установлении отношений с коммуникатором, 24 респондента добавили объяснения, а 13 — те, которые имеют и не считают, что у них сложились отношения с коммуникатором, — прокомментировали конкретно двусторонние разговоры. Не было ощущения возможности установить отношения, потому что прямое взаимодействие происходило только с другими пользователями, а не с коммуникатором: «Я не думаю, что [коммуникатор] когда-либо отвечал на что-либо, что я сказал в их посте, ответил на один из моих постов или что-то подобное.Невозможно почувствовать какую-либо связь, если она не является взаимной ». Напротив, те, кто формировал отношения, подчеркивали диалогическое взаимодействие: «В прошлом мы комментировали друг друга, а также [отправляли прямые сообщения]!» Двое других высказали аналогичные комментарии: «Мы разговариваем наедине, как и я с моими друзьями»; и: «Я часто сообщаю [им], если мне нужно что-то узнать о работе в академических кругах, потому что я новичок в этом, и [они] действительно мне помогают». Один респондент также подчеркнул, что способ представления сообщений в социальных сетях имеет решающее значение и может привести к установлению связи по типу отношений при отсутствии прямого взаимодействия с коммуникатором:

Мы не разговариваем, но их приветливое поведение и дружелюбие делают изучение науки личным.Это похоже на общение с другом. Их метод общения делает науку более увлекательной и доступной беседой. Вы чувствуете себя вовлеченным и всегда можете высказывать свое мнение без осуждения — что очень важно, потому что наука может показаться снисходительной многим людям. Это постоянное обучение, и это все, что имеет значение.

Обсуждение

Признавая, что социальные сети предоставляют средства двустороннего взаимодействия, что, как показывают исследования, имеет решающее значение для эффективного общения [33, 34], отдельные ученые и НПО все чаще используют платформы социальных сетей для общения со своей аудиторией и повышения научной грамотности [46, 47, 68, 75, 106].Тем не менее, частные лица и представители НПО сталкиваются с трудностями при налаживании двустороннего обмена со своей аудиторией в социальных сетях [33, 106]. Имея доказательства того, что способ, которым коммуникаторы используют социальные сети, играет важную роль в определении вовлеченности аудитории [например, 31], это исследование изучало, как индивидуальные коммуникаторы и представители НПО подходят к обмену научной информацией в социальных сетях, а также стратегии, которые они применяют для взаимодействия аудитории (RQ1).

Индивидуальные коммуникаторы и коммуникаторы eNGO в этом исследовании реализуют три стратегических «фильтра» в иерархическом порядке, чтобы направлять свою деятельность по публикации.Во-первых, обе группы коммуникаторов следуют неявным соглашениям о платформе при публикации сообщений в социальных сетях. Все коммуникаторы придерживаются аналогичного подхода, чтобы гарантировать, что их сообщения соответствуют ожиданиям аудитории, например, сосредотачиваясь на более ориентированном на новости контенте в сообщениях Twitter (TRP) и более визуально интересном контенте в сообщениях Instagram (IGP).

Во-вторых, обе коммуникативные группы преднамеренно определяют, как часто они публикуют сообщения в социальных сетях, а также типы средств массовой информации, которые они используют в сообщениях.Этот «фильтр» активности применяется по-разному между группами коммуникаторов. Например, eNGO реализуют более запланированный подход, обычно публикуя сообщения часто, через определенные промежутки времени и в основном в Twitter. Напротив, отдельные коммуникаторы более гибки в том, как часто они публикуют сообщения, и обмениваются информацией в основном через Instagram, особенно через Instagram-истории (IGS). Однако стратегии действий, применяемые коммуникаторами, не связаны напрямую с разговорным взаимодействием в их сообщениях в социальных сетях.При сравнении пропорционального взаимодействия между коммуникаторами (нормализация взаимодействия с количеством подписчиков для каждого коммуникатора) ORG2, который публикует сообщения гораздо чаще, чем другие коммуникаторы, получает меньше комментариев, чем другие коммуникаторы, и ведет беседы с меньшим количеством уникальных пользователей. IND1 и IND2 публикуют сообщения реже, чем другие коммуникаторы, но они не получают меньшего участия в отношении комментариев пользователей или уникальных собеседников. Связь между используемым типом медиа (частота текста, изображений, видео) и разговорным взаимодействием также не очевидна.Кроме того, связь между платформой, которой на практике уделяется приоритетное внимание (то есть платформой, на которой чаще всего публикуются сообщения), и разговорным взаимодействием не очевидна, поскольку все eNGO получают больше участия в IGP, чем в TRP, несмотря на то, что они чаще публикуют сообщения в Twitter, чем в Instagram.

Данные этого исследования показывают, что реализация коммуникаторами стратегий межличностного общения в социальных сетях (т. Е. Третьей стратегии «фильтр») способствует разговорной вовлеченности (RQ2). В следующем разделе обсуждаются характеристики межличностных стратегий, которые побуждают коммуникаторов и аудиторию участвовать в двустороннем общении (RQ2).

Стратегии межличностного общения и взаимодействие с социальными сетями

Было продемонстрировано, что различные стратегии межличностного общения влияют на взаимодействие в социальных сетях [62], многие из которых используются как индивидуальными коммуникаторами, так и коммуникаторами eNGO. Например, как отдельные лица, так и eNGO активно приглашают людей к участию в обсуждениях своих постов, что важно, потому что такой подход поощряет участие — возможность, которая в противном случае была бы упущена [25, 62, 107].Однако отдельные ученые более полно реализуют стратегии межличностного общения. Во-первых, люди публикуют селфи и видео в стиле селфи чаще, чем eNGO. Это различие примечательно для вовлеченности, поскольку пользователи социальных сетей более охотно комментируют сообщения коммуникаторов, которых они знают, и с большей вероятностью инициируют беседы со знакомыми им коммуникаторами [26, 29, 69]. Более того, предыдущие исследования показывают, что прямое общение с аудиторией социальных сетей через камеру — как это часто бывает с людьми в видео в стиле селфи — может лично связать коммуникаторов с членами аудитории и помочь укрепить доверие и установить отношения коммуникатор-аудитория, даже в отсутствие прямого взаимодействия коммуникатор-пользователь [27, 84, 108, 109].Кроме того, исследования межличностного общения показали, что эта форма общения влечет за собой установление отношений между участниками [105]. Результаты этого исследования подтверждают связь между постами в стиле селфи, двусторонним общением и отношениями коммуникатор-аудитория, поскольку отдельные ученые получают больше вовлеченности, чем eNGO в целом, и успешно выстраивают отношения со своей аудиторией даже при отсутствии прямого взаимодействия. взаимодействие (что подтверждается ответами на опрос).Частое использование изображений в стиле селфи и видеопостов представляется эффективной стратегией для укрепления доверия, установления отношений между коммуникатором и аудиторией и стимулирования научных дискуссий в социальных сетях, которые научные коммуникаторы могут использовать для поощрения эффективного научного общения.

Выражение межличностных настроений в сообщениях также важно для взаимодействия в социальных сетях, поскольку недавние исследования показывают, что характеристики контента влияют на взаимодействие. Например, когда пользователи видят сообщения в социальных сетях, похожие по своему характеру на их собственные, они могут лучше связываться с контентом на личном уровне и взаимодействовать с ним [28, 30].Хотя обе коммуникативные группы обсуждали стратегии, позволяющие сделать свой контент в социальных сетях более интересным, отдельные ученые получают больше внимания с точки зрения двустороннего общения, чем eNGO в целом, что может быть связано с тем, что первые предпочитают сосредоточиться на публикации личного контента. Когда отдельные ученые публикуют материалы, не относящиеся к теме, такие как повседневные занятия, и часто используют местоимения от первого лица в сообщениях, они создают связанные с ними общие истории, которые считаются ключевыми для вовлечения аудитории [26, 110].Фактически, сообщения с личным подтекстом или посланием (в том числе без научного содержания) могут превосходить научные сообщения с точки зрения вовлеченности, даже если они посвящены науке [107]. Связь между вовлеченностью и личным контентом была очевидна в ответах на опрос, которые показали, что пользователи предпочитают следовать коммуникаторам, с которыми они могут общаться. Результаты этого исследования показывают, что использование личного и релевантного контента социальных сетей способствует большему двустороннему взаимодействию в социальных сетях с научными коммуникаторами, чем могло бы происходить в противном случае.

Предыдущие исследования показывают, что использование двустороннего разговора для формирования отношений коммуникатор-аудитория важно для взаимодействия в социальных сетях. Двустороннее общение может привести к установлению личных связей между пользователями и организациями и развитию позитивных взаимоотношений между организацией и общественностью, что имеет решающее значение, поскольку организациям часто бывает трудно удержать вовлеченных пользователей в социальных сетях [62, 111–113]. Однако средства, с помощью которых устанавливаются отношения между организациями и пользователями в социальных сетях, выходят за рамки прямого взаимодействия, поскольку исследования показывают, что на значительное количество пользователей влияют взаимодействия, которые они видят в Интернете.Когда коммуникаторы взаимодействуют с человеком, они косвенно влияют на восприятие отношений другими, наблюдающими за взаимодействием, даже если с последним не происходит прямого общения [114]. Кроме того, ответы на опрос показывают, что коммуникаторы способны устанавливать отношения с членами аудитории, используя личные чувства даже при отсутствии прямого взаимодействия. Следовательно, поскольку eNGO в настоящее время реагируют на меньшую часть комментариев аудитории по сравнению с отдельными учеными, eNGO участвуют в меньшем количестве двусторонних разговоров и, следовательно, могут быть более ограничены в своей способности формировать отношения коммуникатор-аудитория, чем отдельные люди.Этот результат подтверждается данным исследованием: двусторонние разговоры между отдельными коммуникаторами и членами аудитории привели к установлению отношений коммуникатор-аудитория, тогда как коммуникаторы eNGO были менее успешны в формировании отношений со своей аудиторией. Более того, поскольку коммуникаторы формируют отношения со своей аудиторией (как обсуждалось выше), может возникнуть больше разговоров, поэтому двусторонние разговоры и отношения коммуникатор-аудитория, по-видимому, усиливают друг друга.Следовательно, сосредоточение внимания на реагировании на комментарии аудитории для формирования отношений коммуникатор-аудитория, вероятно, является эффективной стратегией для создания устойчивого взаимодействия в социальных сетях между научными коммуникаторами и их аудиторией. Один из отдельных ученых подчеркнул, что разговоры не ограничиваются отдельными сообщениями; вместо этого, когда коммуникаторы устанавливают отношения со своей аудиторией, эти отношения позволяют разговорам выходить за рамки отдельного случая и превращаться в более широкий, продолжающийся разговор.Таким образом, научные коммуникаторы выиграют, если будут реагировать на комментарии в социальных сетях и работать над установлением отношений коммуникатор-аудитория, чтобы облегчить более длительные, постоянные разговоры о науке [115].

Привлечение ненаучной аудитории

Как отдельные лица, так и eNGO заявили, что они специально нацелены на ненаучную аудиторию своей деятельностью в социальных сетях (хотя коммуникаторы не ограничивают свою аудиторию только ненаучными пользователями).В интервью все семь коммуникаторов указали, что они обычно используют Instagram для охвата ненаучной аудитории, поскольку считают, что платформа привлекает большее количество ненаучных пользователей, чем Twitter. Однако исследования показали, что образовательное распределение пользователей Twitter и Instagram относительно схоже [116, 117]. Очевидное несоответствие между восприятием коммуникаторов и абонентской базой двух платформ может быть связано с темами, которые коммуникаторы уделяют социальным сетям, и аудитории, которую они создали.На сегодняшний день ученые, как правило, более активно пользуются Twitter, чем Instagram, и, поскольку коммуникаторы публикуют обилие научно обоснованного контента [78, 79], они могут привлечь больше ученых через Twitter, чем через Instagram. Кроме того, уровень образования не обязательно означает научную грамотность. В этом исследовании все коммуникаторы, кроме IND1, по-видимому, вовлекают большую долю научных пользователей в беседы в Twitter, чем в Instagram. Более того, более высокая доля пользователей в обсуждениях сообщений eNGO не является научным направлением по сравнению с отдельными учеными-коммуникаторами.Этот результат, вероятно, является следствием различий в целевых аудиториях, темах и целях социальных сетей среди коммуникаторов, указанных во время интервью. Тем не менее, отдельные ученые привлекают смешанную (научную и ненаучную) аудиторию в социальных сетях, особенно в Instagram. Поэтому, как показывает это исследование, сосредоточение внимания на Instagram как платформе для охвата ненаучной аудитории для научных бесед может быть важной стратегией научного общения.

Межличностное общение через Instagram

Определение степени, в которой Instagram способствует вовлечению в социальные сети, — еще один информативный результат этого исследования.Мало того, что в Instagram было больше двусторонних разговоров, чем в Twitter почти для всех коммуникаторов (включая eNGO, которые на практике не отдают предпочтение платформе), но и коммуникаторы и участники опроса отдали предпочтение Instagram для общения, связанного с разговором использует в целом, особенно на примере их понимания общепринятой практики социальных сетей. Визуальная, неформальная, многофункциональная, сердечная и ориентированная на мультимедиа природа Instagram (как публикации, так и истории) способствует тому, что он становится более интерактивной платформой, чем Twitter.Научные коммуникаторы могут извлечь выгоду из этой функциональности Instagram, чтобы поощрять больше разговоров и информативное двустороннее научное общение с различными аудиториями.

Последствия

Это исследование особенно информативно для понимания характеристик научного общения в социальных сетях и может внести вклад в диалогическую теорию научного общения в более широком смысле, поскольку его результаты подчеркивают факторы, которые играют важную роль в стимулировании двусторонних обменов [62, 106, 118 ].Использование более формальных методов, типичных для традиционных практик научного общения, например, посредством передачи публикаций (данных и информации в различных формах, например, рецензируемых исследовательских работ) [119–122], часто приводит к пути передачи, когда разговоры ограничены между коммуникаторами и их аудиторией (рис. 8). Напротив, реализация межличностных стратегий научными коммуникаторами способствует формированию отношений коммуникатор-аудитория и побуждает аудиторию участвовать в большем количестве двусторонних разговоров, что приводит к положительному эффекту обратной связи (рис. 8).Важно отметить, что, поскольку практики межличностного общения, наблюдаемые в этом исследовании, в основном относятся к , как распространяется контент , а не к тому, как информация передается или к кому она передается , такие стратегии применимы к широкому кругу субъектов и аудиторий. Таким образом, научные коммуникаторы всех типов (отдельные ученые, организации, правительственные учреждения и т. Д.) Могут в межличностном общении с гражданами обсуждать различные научные темы, по которым исследовательская информация актуальна для принятия политических решений, способствуя более активному участию граждан в вопросах окружающей среды , здоровье и другие вопросы.

Рис. 8. Представление формальных и межличностных коммуникационных стратегий в социальных сетях.

Формальных стратегий недостаточно для установления отношений между аудиторией и коммуникатором, что приводит только к пути передачи. Межличностные стратегии действуют как средства, способствующие потоку информации, что приводит к установлению отношений между коммуникатором и аудиторией, которые способствуют поддержанию двустороннего диалога.

https://doi.org/10.1371/journal.pone.0241972.g008

Для организаций, таких как eNGO, которые общаются с большой ненаучной аудиторией, потенциал вовлечения граждан в научные исследования экологических проблем с помощью межличностных стратегий высок. Важно отметить, что, поскольку организации не работают так же, как отдельные ученые, они могут быть более ограничены в своей способности использовать межличностное общение (например, в организациях работают несколько человек, и / или они могут не решаться делиться контентом не по теме или использовать местоимения первого лица из-за организационной культуры) [123, 124].Кроме того, при использовании социальных сетей организации сталкиваются с особыми проблемами и рисками, такими как потеря контроля над повествованием сообщений или их изображение как менее авторитетное, что не устраняется с применением межличностных стратегий. В таких случаях организации могут разработать конкретные рекомендации по внедрению межличностного общения в свою деятельность в социальных сетях в соответствии с практикой организации более высокого уровня. Тем не менее, поскольку eNGO в этом исследовании разделяют многие цели с отдельными учеными (например, поощрение двустороннего научного диалога), eNGO могут применять стратегии межличностного общения — например, через «представителя» — и способствовать повышению научной грамотности в своей аудитории. по экологическим вопросам, которыми занимаются организации.

Хотя в этом исследовании изучалась научная коммуникация в социальных сетях, наблюдаемые межличностные стратегии, способствующие общению с гражданами, применимы ко всем научным коммуникаторам в различных средах. Научные коммуникаторы, работающие над привлечением своей аудитории к информации об экологических исследованиях, могут применять методы межличностного общения как в автономном режиме, так и в Интернете. Например, коммуникаторы могут использовать стратегии межличностного общения для установления отношений с соответствующими группами заинтересованных сторон, участвующих в совместных политических процессах, и лучшего понимания проблем заинтересованных сторон, что в конечном итоге приведет к более тесному сотрудничеству и более эффективным управленческим решениям, учитывающим ценности заинтересованных сторон [115].

Ограничения и будущая работа

Размер выборки участников-коммуникаторов был выбран для подробного изучения вопроса исследования с использованием качественных данных, а не для репрезентативности всех ученых и eNGO, общающихся в социальных сетях; Тем не менее, увеличение числа коммуникаторов может показать, верны ли выводы этого исследования для более широкой группы коммуникаторов и их аудиторий. Кроме того, более длительный период исследования, чем был источником данных в этом исследовании, позволил бы получить более глубокое представление о моделях общения, например о том, как поведение в социальных сетях может меняться с течением времени, в отношении функциональности платформы и того, как пользователи используют инструменты социальных сетей. (например, во время исследования была запущена новая функция под названием Instagram TV).Способы проведения исследований в социальных сетях также могут измениться со временем по мере развития отношений между исследователями и поставщиками платформ и изменения доступа к данным [125, 126]. Исследование было сосредоточено на Twitter и Instagram; будущая работа может включать другие популярные платформы социальных сетей, такие как Facebook и YouTube, чтобы лучше понять влияние межличностного общения на взаимодействие на других платформах. Участники коммуникатора в этом исследовании делятся несколько иной информацией в социальных сетях (т.е., отдельные ученые сосредоточились в основном на ряде научных тем, в то время как eNGO включали больше политики и защиты с научными аспектами), что могло повлиять на вовлеченность аудитории. Дальнейшее исследование могло бы сравнить отдельных ученых и eNGO, сосредоточенных на одной научной теме, чтобы определить влияние темы контента на вовлеченность аудитории.

Демографическая концентрация участников опроса имела тенденцию к более молодым, высокообразованным респондентам. В будущей работе можно использовать методы выборки, чтобы оценить, существуют ли связи между демографическими характеристиками и выбором участвовать в обсуждениях в социальных сетях, а также опросить большее количество членов аудитории, чтобы сделать более широкие репрезентативные выводы.Кроме того, качество разговора и формирование сообщений не измерялись, чтобы определить, насколько разговоры в социальных сетях были научно значимыми и ориентированными на обучение, или как сообщения были сформированы. Дополнительное исследование социальных сетей как инструментов, способствующих модели участия в общении, могло бы улучшить понимание качества разговора. Данные опроса в этом исследовании показывают, что коммуникаторы положительно влияют на поведение аудитории. Например, 44% участников опроса (n = 41) чувствуют вдохновение от сообщений коммуникатора на изменение поведения по отношению к окружающей среде.Таким образом, будущие исследования, посвященные качеству разговора, могут дать дополнительное представление об эффективности научного общения для влияния на поведение. Более глубокое понимание того, в какой степени коммуникаторы достигают ненаучных аудиторий и как структурированы и функционируют сети коммуникатор-аудитория, может быть получено посредством исследований, изучающих, как измерить уровень эффективности разговоров при взаимодействии коммуникатора / аудитории, роль коммуникатора / сетей аудитории и присутствие в таких сетях скрытых лиц.

исследуя стирающиеся границы науки и журналистики

1 Введение

С 2017 года «Марши науки» вывели многих ученых из своих офисов. и лаборатории, и на улицы. В 2019 году молодежь мобилизована на защиту климата в еженедельных маршах «Климатические забастовки» и «Пятницы во имя будущего».В течение нескольких недель, более 26 800 сторонников и ученых (в основном) из Германии, Австрии и Швейцария подписала декларацию «Ученые во имя будущего» в поддержку этих протестов. [Science4future, 2019]. Во время кризиса с коронавирусом 2020 года обширные ежедневные подкасты с участием вирусологов вышли на широкую массовую аудиторию. Это примеры «ученого граждане », [Pietrucci and Ceccarelli, 2019], которые расходятся с идеалом-типичным и традиционная роль «чистого ученого», который занимается исследованиями без связи от общества и мира ценностей, интересов и политических конфликтов [Pielke, 2007].

Эти примеры быстрой мобилизации ученых стали возможными благодаря недавнему революция в технологической медиа-среде: цифровые сети способствуют распространению информации обмен, координация и мобилизация с беспрецедентной скоростью, а теперь обход журналисты как традиционные привратники публичных коммуникаций [Кулдри и Хепп, 2016]. Тот факт, что научные проблемы (и наука как институт) были втянутые в поляризующие политические конфликты также мобилизовали ученых [Санштейн, 2017; Беннетт и Пфетч, 2018; Сообщение, 2019; Маккарти, 2019].В этой статье мы обеспечить основу для анализа изменений (и преемственности) в науке общение с акцентом на меняющиеся нормы и практики журналистов и ученые.

Мы утверждаем, что средства массовой информации и более широкие социокультурные преобразования приводят к проблемам, Переговоры и изменения не только для роли ученых в общественной коммуникации процесс, но также и вся фигура [Hepp, Breiter and Hasebrink, 2018] актеров, нормы и коммуникативные практики , вовлеченные в научную коммуникацию.Пока эти изменения не обязательно заменять традиционный порядок научного общения, учитывая относительную стабильность социальных структур и культуры, они могут дополнять существующую науку коммуникативные практики. Кроме того, вероятно, появятся новые нормы и интерпретации ролей. оспаривается. Возрастающая сложность и противоречия составляют грозный вызов для изучения науки коммуникации.

Мы предлагаем применить концепцию постнормального состояния, предложенную Фунтовичем и Раветцем [1993]. наука (PNS) в области коммуникации помогает в анализе этих возникающих изменений.PNS основана на идее, что науке бросают вызов постнормальных ситуаций , которые определяется четырьмя характеристиками: (1) Наука порождает высокий уровень неопределенности и значительная степень незнания из-за недостатка данных, сложности предмета вопрос, или сосредоточение внимания на прогнозах будущих рисков. (2) Разработка научно обоснованной политики совет в этом контексте включает в себя вопросы о ценностях, на которые нельзя ответить с помощью Научное исследование. (3) Рассматриваемые вопросы очень актуальны для общества и включают высокие затраты или выгоды.(4) Срочно принятие политических решений [Фунтович и Равец, 1993]. PNS как структура помогает понять, как наука реагирует на эти ситуации.

Концепция PNS полезна, поскольку постнормальные ситуации стали новая норма в некоторых научных областях, включая исследования изменения климата, генетические инженерия, пренатальная диагностика, искусственный интеллект и майнинг больших данные.Однако это не только частые постнормальные ситуации, но также их сочетание с недавними изменениями в СМИ и политическом пейзаж, который движет появлением связи PNS . Мы признаем что роли и нормы, вероятно, будут меняться очень медленно, но утверждают, что из-за появление цифровых сетей и растущая поляризация политического дискурса [Санштейн, 2017; Bennett and Pfetsch, 2018], связь PNS — это гораздо больше. вероятно, будет развиваться сегодня, чем в 1990-х годах, когда концепция PNS изначально была развитый.

Мы предполагаем, что появление PNS в сочетании с (а) радикально меняющейся средой окружающей среды и (б) поляризованного общества, привело к размыванию и пересмотру профессиональных границ заинтересованных сторон, вовлеченных в научное общение. Основываясь на этом предположении, мы разработали концепцию связи PNS , представленную в в этой статье, чтобы предоставить основу для описания и объяснения изменений в научное общение.

2 Аналитическая основа для исследования изменений в научной коммуникации

Мы определяем связь PNS как связь между соответствующими участниками в области научное общение, которое реагирует на постнормальные ситуации.Эти постнормальные ситуации, в сочетании с меняющейся медиа-средой и поляризованным обществом, формируют и бросить вызов профессиональным ролям и нормам, лежащим в основе их общения практики.

Мы определяем норм в соответствии с Гидденсом [2001] как правила поведения, которые отражают или воплощают ценности культуры. Нормы могут быть связаны с ролями при типах поведения ожидаемые от человека, занимающего определенное социальное положение, касаются [Гидденс, 2001].Нормы и роли могут включать правила о том, как общаться на публике, и они обсуждаются в коммуникативных практиках, .

Научное общение можно в широком смысле понимать как «как общество говорит о науке »[Bucchi, Trench, 2014, с. 10]. Этот тип общения занимается «научными проблемами», а также «общественными проблемами, связанными с наукой» [Wynne, 2014, стр. 64], и его следует изучать как «совместную эволюцию науки, общества и средства коммуникации »[Bucchi, Trench, 2014, p.9]. Хотя есть несколько каналы, через которые может происходить научное общение, например, музеи, научных центров, документальных фильмов или научно-популярных книг [Бернс, О’Коннор и Stocklmayer, 2003; Longnecker, 2016], в дальнейшем ограничимся. к более тщательному анализу меняющихся норм и коммуникативных практик две профессии: журналисты и ученые. Их коммуникативная деятельность и взаимодействия сегодня выходят за рамки интервью, опубликованных в традиционных СМИ, но также включать новые медиа-каналы, такие как блоги, социальные сети или обмен видео в Интернете платформы.

Рост профессиональных научных связей с общественностью и распространение цифровых медиа вовлекла множество голосов в научное общение, помимо журналистов и ученых. Поскольку исчерпывающее исследование поля, которое распространяется на различных участников, начиная с от учебных заведений до гражданского общества, политики и непрофессионалов — выходит за рамки В этой статье мы рассматриваем ученых и журналистов как два профессиональных группы, взаимодействие которых остается одним из центральных элементов науки коммуникация.

Рисунок 1 визуализирует нашу аналитическую структуру: возникновение постнормальных ситуаций науки, изменения средств массовой информации и поляризация — важные движущие силы сдвига в сторону постнормальные модели научного общения. Мы предлагаем сосредоточить исследования на анализ изменяющихся норм , ролей и метадискурсов , которые помогают сориентировать и узаконить коммуникативные практик ученых и журналистов.

Особые нормы — отличительная черта научного общения.Научное общение отличается от других форм публичной коммуникации, например, политической коммуникации, поскольку это происходит под влиянием (или в противоречии) нормам науки [Jamieson, 2017]. Джеймисон утверждает что научное общение должно соответствовать общим научным нормам. Она предупреждает, что динамика общение имеет последствия для самой области науки: «Когда нормы науки нарушается научными коммуникаторами, сама наука ставится под сомнение »[Jamieson, 2017, p.18].

Новые нормы и роли не остаются безоговорочными. Их пересмотр можно наблюдать эмпирически в метадискурсах , в которых акторы узаконивают свои практики и пересматривают и отражать коммуникативные роли и нормы. Карлсон [2016] утверждал, что в области журналистики «метажурналистические дискурсы», которые описываются «как публичные высказывания, оценивающие новостные тексты, методы их производства или условия их приема »(стр. 350), определяют законную журналистику и (пере) нарисуйте его границы.Концепция может также применяться к другим учреждениям, таким как как наука. Интенсивные метадискурсы сами по себе являются индикатором изменений, потому что они показывают, что существующие роли, нормы и практики больше не принимаются за предоставляется.

Наконец, практики не всегда могут отражать преобладающие роли и нормы. Таким образом, это Полезно эмпирически сравнить роли и разыгрывание ролей. Предыдущие исследования в журналистская литература сделала это, хотя и без акцента на научное общение [см. е.г., Мелладо, ван Дален, 2013].

Далее мы сначала обсудим «нормальные» модели взаимодействия между учеными, журналистов и их аудитории, их руководящих норм и практик, а затем описать «Постнормальное» научное общение ученых и журналистов. Наконец, мы обсуждаем последствия наблюдаемых изменений для общества, которые отражаются в тенденции социальных поляризация (как показано на рисунке 1).

Рис. 1 : Аналитическая основа для изучения постнормальной научной коммуникации.

Мы считаем, что нормальное общение и общение с общественностью — идеальные виды науки. коммуникация. Структура PNS не предполагает, что когда-либо существовало состояние чистой «Нормальная наука», которая волшебным образом превратилась в постнормальную фазу [см. Также Тернпенни, Джонс и Лоренцони, 2010, стр. 301]. Научное общение всегда будет состоять смеси обеих моделей [Брюггеманн, 2017].И ученые, которые принимают постнормальная наука (как нормативная концепция) выступает за вместо традиционных научных практики с постнормальными практиками. Скорее, они рекомендуют постнормальные практики как дополняет к нормальной науке в конкретном случае постнормальных ситуаций [Kønig, Børsen и Emmeche, 2017].

3 «Нормальное» научное общение журналистов и ученых

«Нормальный метод» науки — это «решение головоломки» в рамках данной парадигмы, которая генерирует медленно растущий массив последовательных знаний [Kuhn, 1970, p.35ff]. Другой метафорой, отражающей эту точку зрения, является «модель науки бойскаутов» [Turnpenny, 2012]: ученым просто необходимо открывать для себя научные знания.

Нормальная наука также предполагает конкретное представление о взаимодействии науки и политики: ученые сообщать политикам факты, включая периодические предупреждения об обнаруженных ими проблемах. Эти факты превращаются в политические рекомендации. Наука сообщение предполагает передачу научные знания (и рекомендации, основанные на этих знаниях) лицам, принимающим решения и широкая публика.В этой линейной модели научного общения участвуют ученые, которые делать выводы, которые журналисты затем переводят для более широкого (и в основном пассивного) общественность.

Нормальная наука не предполагает, что ученые играют активную роль в общении с заинтересованными сторонами и общественностью [Данвуди и Райан, 1985; Шнайдер, 1986; Гуделл, 1977]. Ученые, которые «обращаются к публике» — и таким образом выходят за рамки профессия — традиционно воспринимается как проявление девиантного поведения, которое должно происходить только в «маргинальных ситуациях» [Bucchi, 1996, p.375]. «Чистые ученые» в первую очередь сосредоточены на своих исследованиях и не озабочены его возможными приложениями; в виде поэтому у них нет прямой связи с политиками или политикой в ​​целом [Pielke, 2007]. Тем не менее, некоторые ученые пассивно вовлечены в научное общение и предоставлять ответы лицам, определяющим политику, по запросу («научный арбитр» в Пильке типология).

Опросы и качественные исследования показывают, что при взаимодействии с журналистами ожидается, что ученые ответят на вопросы, связанные с их собственными исследованиями, и воздержатся от более широких комментариев [Rödder, 2012].Общепринятая роль ученых также влечет за собой неактивное обращение к средствам массовой информации и отказ от сообщения их результаты исследования до экспертной оценки. Ученые четко различают две области: открытая дискуссия в научном сообществе и более ограниченное обсуждение научных результаты на более широкой общественной арене [Peters, 2013]. Взаимодействие между журналистами и ученые изображаются в целом гармоничными.

Одним из объяснений этих гармоничных отношений может быть то, что оба учреждения та же основная эпистемология: факты и истина должны подтверждаться эмпирическими наблюдение.Журналистика «позаимствовала свою эпистемологическую перспективу и идеалы у современная наука »[Эйде, Кунелиус, 2012, с. 16], а именно нормы, относящиеся к понятию объективности [Deuze, 2005; Шадсон, 2001]. Журналистика «взяла на себя мантию научный реализм, чтобы обосновать свой подход к установлению истины — сосредоточение фактов, использование квазинаучные методы и ограничение идеологии и субъективности »[Waisbord, 2018, pp. 4–5]. Этот союз науки и журналистики в создании фактов и правды является частью широкое общественное мнение о том, что наука является исключительным поставщиком знаний [Waisbord, 2018].Научные журналисты часто сообщают о научных открытиях как сторонние наблюдатели — роль, которая влечет за собой поиск интересного ракурса для продажи новости и отказ от критически исследуя научный процесс производства знаний [Stocking, 1999; Данвуди, 2014].

Фоновый консенсус о том, каким (нормальным) научным общением должно быть проводится на основе признания автономии науки и журналистики — как друг от друга, так и от политической и / или экономической защиты [Jung, 2012; Дёз, 2005; Худжанен, 2016].Согласно этому консенсусу, ожидается, что ученые будут избегать становятся защитниками, в том числе «защитниками скрытности» [Pielke, 2007], что означает, что ученые кажется, сосредоточены на науке, но на самом деле следуют политической повестке дня. Точно так же роль нейтральный распространитель получает наибольшую поддержку среди журналистов всего мира; однако они также считают, что выполняют несколько других ролей в зависимости от политический, культурный и информационный контекст [Weaver and Willnat, 2012; Hanitzsch, Hanusch и Рамапрасад, 2019].

Традиционное понятие профессиональной автономии среди ученых и журналистов также предполагает отказ в доступе посторонним. Центральный аспект коммуникации внутри ученых. внутренняя арена состоит в том, что любителям нельзя разрешать доступ к научным данным или участвовать в принятии решений относительно исследовательских вопросов, методов или экспертной оценки процесс. То же верно и для редакции журналистских новостей, которая традиционно защищен от участия аудитории.

Время от времени возникают недопонимание и трения между журналистами и учеными. из-за отсутствия прозрачности в методах работы друг друга.Например, оба может стремиться к объективности, но по-разному [Post, 2015]. В науке объективность интерпретируется как следование научному методу для обеспечения достоверности, надежности и интерсубъективность исследования [Поппер, 2008]. Однако объективность в журналистике традиционно относится к предоставлению достоверных, точных, (социально) значимых и беспристрастных информация через сбалансированное, справедливое и нейтральное освещение [Westerstahl, 1983]. Как Ганс [1979] описывает в своей классической редакции этнографии, американские журналисты исторически воздерживались от вступления в партию или другой политической деятельности — и даже от разговоров о политике своих коллег — чтобы оставаться профессионально отстраненными и объективными [для большего подробное обсуждение концепции см. Schudson, 2001].И все же объективность, хотя широко разделяемое стремление к журналистике всегда оспаривалось [Галисон, 2015].

Мертон [1942] суммировал этос (нормальной) науки как набор из четырех норм: коммунизм, универсализм, бескорыстие и организованный скептицизм (CUDOS). Коммунизм (в этом контексте) означает служение научному сообществу, делая научные доступны результаты; сегодня мы бы назвали это коммунализмом. Универсализм относится к стремлению знаний, применимых в социальном и культурном контекстах.Незаинтересованность требует ученые должны проводить свои исследования беспристрастно и не служить каким-либо особым интересам. Организованный скептицизм — это норма, лежащая в основе таких механизмов, как процесс экспертной оценки. Хотя нормы Мертона подвергались критике [см., Например, Ziman, 2002], они до сих пор служат точка отсчета для размышлений об этике в науке и научном общении [Medvecky and Leach, 2017].

Тем не менее, нынешняя научная практика расходится с этими нормами, как утверждают Брей и фон Шторх. [2017] показали для климатологов. Хотя это может представлять обычную разницу между нормами и практикой, такие расхождения также могут указывать на изменения в нормах ведущие (климатические) ученые.

Организованный скептицизм как научная норма [Мертон, 1942] — действует в практике, связанной с процесс экспертной оценки — и идея служения научному сообществу специфичны для данной области науки, в то время как журналисты склонны подчеркивать свое служение своей аудитории и более широким кругам public [Deuze, 2005] (см. Таблицу 1).Задача написания новостей, привлекающих широкую аудиторию эксклюзивно для журналистов, которые делают это, гарантируя, что их освещение привлечет внимание общественности [Eilders, 2006]. Непосредственность — быстрое сообщение заслуживающего внимания и актуального материала — это еще одна ценность, которая отличает журналистов от ученых. Эти различия объясняют, почему академический литература 1980-х и начала 1990-х годов утверждала, что у журналистов и ученых есть два разных профессиональных культур [Peters, 1995] и описал их как «чужих друг другу, не способных понимают язык друг друга и руководствуются разными целями »[Peters, 2013, p.14102].

Таблица 1 : Изменения в научном общении ученых и журналистов.

Таблица 1 суммирует это идеально-типичное описание нормальных ролей, норм и практики ученых и журналистов вокруг единого нормативного ядра, состоящего из претендует на автономность и объективность.

4 Меняющиеся средства массовой информации и социально-политический контекст научного общения

Это грубое и типично идеальное описание хорошо упорядоченной вселенной взаимоотношений. науки и журналистики был перевернут рядом различных сил бросают вызов традиционным границам профессиональной журналистики, науки и другие социальные институты. Научное общение меняется в контексте более широкие и взаимосвязанные тенденции к развитию того, что есть у аналитиков называется мировым обществом риска [Beck, 2001], обществом знаний [Stehr, 1994] и сетевое общество [Castells, 1996].Растущее значение оценок глобальные риски, с которыми сталкивается человеческое общество (в соответствии с концепцией общества риска), и возрастающая значимость знаний для экономики и политики (что подразумевается в термине «общество знаний»), повысили важность науки для общество.

Одним из важных факторов изменений в научной коммуникации является растущее значение опосредованное общение. Под медиатизацией понимается (1) возрастающее влияние логика медиа в других социальных сферах [Mazzoleni and Schulz, 1999].Журналистов критерии принятия решений (например, новостные факторы) могут повлиять на то, как ученые сообщить свои выводы общественности. Медиатизация также описывает (2) рост распространенность медиа-технологий, которая превратила современный образ жизни в медиа культуры или «культуры медиатизации» [Hepp and Tribe, 2013]. Появление цифровых сети (включая Интернет и социальные сети, а также использование электронной почты или мгновенного обмена сообщениями). обмен сообщениями) расширяет возможности подключения [Couldry and Hepp, 2016], позволяя акторам из ранее разделенные институциональные сферы, чтобы соединяться и взаимодействовать по-новому.Создавая несколько новых сетей, возможность подключения бросила вызов силе традиционных институциональные стражи коммуникации: журналисты и СМИ больше не необходимы в качестве посредников для достижения аудитории; политические деятели и деятели гражданского общества или ученые кто хочет напрямую общаться с заинтересованными сторонами, и общественность может легко обходить СМИ [например, Вальтер и Брюггеманн, 2020]. Внутри организаций (например, отделы новостей и университеты), специалисты по связям с общественностью больше не могут контролировать сообщение.Следовательно, социальные сети могут иметь «дестабилизирующее» влияние на институциональные структуры, поскольку они допускают «несанкционированные комментарии» от влиятельные личности [Couldry, 2012, с. 41]. Тесная связь между разными типы субъектов в социальных сетях могут, кроме того, поощрять нормы профессиональная практика из одной области, чтобы перетекать в другую, тем самым размывая и пересмотр границ ранее разделенных областей, таких как журналистика, наука и политическая защита. Многие ученые и большинство журналистов сейчас используют социальные сети в их профессиональная жизнь [Hedman and Djerf-Pierre, 2013; Ван Норден, 2014 год; Вальтер, Лёрхер и Брюггеманн, 2019].Ниже мы обсудим, как это может повлиять на роли, нормы и практика ученых и журналистов, занимающихся наукой коммуникация.

Второй движущей силой изменений в научной коммуникации является более широкая тенденция поляризация публичных дискурсов, отражающая общество, которое все больше разделяется идеологические линии [для крайнего случая Соединенных Штатов см. Sunstein, 2017].В все более пристрастные к традиционным средствам массовой информации и поляризующий эффект эхо-камеры социальных СМИ способствуют этим процессам поляризации, ведущим к «нарушению общественных сфер» [Bennett and Pfetsch, 2018].

Все эти тенденции намекают на гораздо более тесную связь науки и ее социальных контекстов, что вызывает опасения по поводу потери научной автономии [Weingart, 2002]. Наука становятся политизированными и медиатизированными, а ученые вовлекаются в политические конфликты как эксперты, служащие политическим целям [Weingart, 2002].Их действия иногда следуют медийная логика, а не научная логика [см. ряд статей в нескольких отредактированных тома по научной коммуникации, такие как Rödder, Franzen и Weingart, 2012; Bucchi, Trench, 2014]. Тем не менее, из-за отсутствия более широких эмпирических исследований, степень, в которой эти изменения составляют медиатизацию науки, т. е. новое определение нормального поведения в научном общении — неясно [Шефер, 2014]. Это возможно для науки как «системы» (со своим кодом и логики), чтобы выжить, но чтобы изменения произошли на нижнем уровне «программ» академические организации [Weingart, 2012].Мы предлагаем старые «нормальные» программы дополняются, а не заменяются «постнормальными» научными практиками коммуникация.

5 ПНС как аналитическое и нормативное понятие

PNS, как подчеркнули Фунтович и Равец [1993], исходит из предположения, что будущее события непредсказуемы и неконтролируемы. Требуется множество точек зрения на «Реальность» как законная. Ожидается, что наука будет активно управлять связанными с этим неопределенностями. с его выводами, будьте прозрачны в вопросах, связанных с ценностями, и взаимодействуйте с расширенное сообщество коллег при формулировании рекомендаций по политике.Ученые из других дисциплины, а также журналисты, организации гражданского общества или даже непрофессионалы могли стать частью этого расширенного сообщества коллег, которое оценивает выводы политики, которые следуют из научных выводов. Прозрачность, надежность, управление неопределенностью, устойчивость и трансдисциплинарность — нормы, которые должны дополнять CUDOS Мертона в структуре PNS [Kønig, Børsen and Emmeche, 2017]. Надежность относится как к методологической, так и к социальной устойчивости: включение широкого диапазона соответствующие участники гарантируют, что научно обоснованные политические рекомендации будут приемлемы для всех вовлеченные заинтересованные стороны.

Многие недопонимания, связанные с концепцией PNS, возникают из-за их смешения. нормативные рекомендации с описанием того, как ученые на самом деле действуют в постнормальном ситуации. Хотя исследования по изменению климата были определены как прототип PNS [Krauss, Schäfer and Storch, 2012], он также явно отличается от нормативной модели. изложенное выше, как следующее описание дебатов по климату в начале 21-е века показывает: «осталось мало места для обсуждения неотъемлемых неопределенностей или нормативных предположения, лежащие в основе взаимодействия науки и общества.Вместо этого склонность к молчанию скептические голоса усилились. Публичные дебаты по климату превратились в почти конфессиональную война с ее собственной динамикой между «нами» и «ими», паникерами и скептиками, верующими и отрицатели. […] МГЭИК попыталась нормализовать постнормальную ситуацию, подчеркнув научный авторитет »[Krauss, Schäfer and Storch, 2012, p. 122, 127]. Согласно этому описание, постнормальная ситуация изменения климата повлияла на научное общение, но не в соответствии с требованиями, предъявляемыми к PNS в качестве нормативного модель.

Для изучения реальных изменений, которые произошли, мы предлагаем определение PNS как научных ролей, норм и практик, которые возникают из постнормальных ситуаций и отклоняются от установленных норм науки . Это предполагает использование индуктивного подхода. выявлять изменения в нормах и практиках в условиях PNS, а чем просто проверка того, соблюдают ли ученые нормативные рамки ПНС.

Например, наблюдая за тем, что некоторые ученые, работающие над нестандартной проблемой, такие как изменение климата, как правило, оставляют в стороне, а не объясняют неопределенности в исследование [Post, 2016] расходится с рекомендациями Фунтовича и Равца. открыто обращать внимание на неопределенности.Однако такая практика, следуя нашему предложению, будет по-прежнему обозначаться как «общение со службами безопасности», если они расходятся с традиционными практики и могут быть правдоподобно связаны с конкретными характеристиками постнормального ситуации.

Следовательно, при анализе данного явления в научной коммуникации первое Шаг заключается в том, чтобы уточнить, может ли это быть связано с особенностями постнормальной ситуации (высокая неопределенность, вовлеченные ценности, высокие ставки, принятие срочных решений).Второй Аналитический шаг должен выявить реакций акторов на данную ситуацию. Тогда третий шаг сравнивает то, что на самом деле происходит с PNS, как нормативную основу для участия и прозрачная наука. На последнем этапе можно попытаться объяснить , почему фактические результаты постнормальные ситуации в некоторых случаях расходятся с нормативными рамками: есть ситуации, в которых отказ от неопределенности является частью учёных профессиональные коммуникативные практики, например, при 15-секундном заявлении о ТЕЛЕВИЗОР?

Предыдущие исследования не содержали ни достаточно теоретических, ни всесторонних исследований значение PNS для общественной науки сообщение .Это может быть потому, что дебаты окружающая PNS осталась незамеченной для журналистов и журналистов, несмотря на его важное значение для научного общения в журналистских СМИ и других типах общественных арен.

Если ученые соблюдают рекомендации PNS в качестве нормативной основы, они придется вести диалог с обществом и публично принимать другие (ненаучные) считает законным. Им придется взаимодействовать с общественностью на протяжении всего исследования. процесс — не только после публикации своих исследований.Кроме того, у них было бы обсудить как неопределенности, так и вопросы ценности, связанные с их исследованиями, и при переходе от результатов научных исследований к политическим рекомендациям. Участие в дебатах о пределах научной достоверности и собственных ценностей может привести к спорам об авторитете, общественной роли и некоторых основных ценностях науки.Образ чистый ученый как незаинтересованный, свободный от ценностей исследователь, который свободно делится своими знания, но не занимается защитой, не может быть поддержан в мире PNS коммуникация.

6 Новые нормы журналистов и ученых в постнормальной науке связь

Таблица 1 дает первое приблизительное представление о коммуникативных ролях, нормах и практиках ученые и журналисты, которые появляются в нынешней ситуации коммуникации PNS, который характеризуется (а) распространением науки в постнормальных ситуациях, (б) изменение средств массовой информации и (c) поляризующие общества.Мы утверждаем, что доказательства из предыдущих исследования показывают, что ряд общепринятых норм в науке становится все более заметным. общение, которым делятся журналисты и ученые. Это сближение Нормы обусловлены общим стремлением к изменениям. Сформулируем следующие предварительные предложения, чтобы вдохновить будущих эмпирических исследований, которые их проверяют тщательно.

Предложение 1: рост адвокации. Мы утверждаем, что ученые и журналисты вовлечены в мир адвокации, потому что политики и лоббисты используют научные знания в политических целях, а ученые (по крайней мере, в случае климатологии) и сами журналисты приезжают под атакой, особенно при взаимодействии с новой волной популистов, которые политическая поляризация привела к власти.Актуальность принятия решений как особенность постнормальных ситуаций, таких как текущий климатический кризис, имеет тенденцию вовлекать сторонних деятелей в сферу политики. Результатом может быть то, что ученые и журналисты становятся защитниками , но не обязательно в общепринятом и узкое чувство преследования личных интересов или партийной политики. Пример Марши науки показывают, что некоторые ученые стали сторонниками более широких товаров и ценностей, таких как свобода и профессиональный авторитет науки.Журналисты, скорее всего, разработают аналогичный вид защиты своих интересов. поле.

Помимо этих анекдотических свидетельств о мобилизации ученых по таким причинам, как защита климата или свобода науки, есть эмпирические доказательства того, что и журналисты и ученые используют цифровые СМИ для выражения мнений в дополнение к представлению факты или результаты исследований. Исследования показали, что ученые широко используют Twitter, чтобы делиться их мнения [Walter, De Silva-Schmidt and Brüggemann, 2017].Также журналисты использовали блоги [Singer, 2005] и Twitter [Lasorsa, Lewis and Holton, 2012], чтобы сообщать фактическую информацию и предлагать комментарии и мнения. Тем не менее, другие исследования продемонстрировать, что адвокация как норма остается оспариваемой как в научных кругах, так и в [Wilke and Morton, 2015] и журналистские сообщества [Fahy and Nisbet, 2011; Hiles, Hinnant, 2014].Сторонники конструктивной журналистики, понятие это можно рассматривать как прототип постнормальной журналистики [Брюггеманн, 2017], не продвигают пропагандистскую деятельность. Они утверждают, что журналистика должна не только охватывают определенные проблемы и их предысторию, а также возможные решения этих проблемы [Дайер, 2015]. Они остаются в пределах доминирующей англосаксонской журналистская самооценка стороннего наблюдателя [Айтамурто и Варма, 2018].

В будущих исследованиях следует более тщательно изучить , какой тип защиты интересов ученых и журналисты поддерживают или отвергают.Защитники PNS не преследуют узких личных или партийных интересов. Ученые не могут лично выиграть от защиты научного института; они могут даже страдают от личных неудобств, будучи втянутыми в политические конфликты с Например, акторы, отрицающие антропогенное изменение климата. Для отдельных ученых это может быть гораздо более корыстным, чтобы оставаться «чистым» и не становиться мишенью для публики. злость. Поэтому мы ожидаем сосуществования старого и нового восприятия ролей с ролью Модель ученых и журналистов как сторонников общих благ становится все более выдающийся.

Предложение 2: журналисты и ученые как посредники в диалоге. Еще одна новая роль, которая отличается как от пропаганды, так и от некоммуникабельности. Чистый ученый брокер . Роджер Пилке [2007] первоначально назвал эту роль «честной». брокера, но этот ярлык может быть истолкован как подразумевающий, что другие ролевые концепции нечестный. Коммуникативная роль брокера постнормальна, поскольку он реагирует на необходимость посредничества между конфликтующими идеями и ценностями на пересечении наука и политика.Представление Юргена Хабермаса о публичной сфере аналогично содержит нормативную концепцию журналистов как посредников демократического дискурса [Brosda, 2008]. Есть также эмпирические доказательства того, что научные журналисты иногда выходят за рамки своей традиционной роли проводника или сторожевого пса и действуют как «кураторы» или «Организаторы» [Fahy and Nisbet, 2011], которые могут быть отнесены к роли маклер.

Предложение 3: журналисты и ученые интерпретируют факты и научные Выводы. Интерпретация — это новая норма коммуникации PNS, которая служит дискурсивная роль посредника общения.Со многими актерами, вовлеченными в науку общение и противоречивые утверждения о том, что считается фактом и научной истиной, журналисты и ученые не могут просто предоставить фактическую информацию о событиях или научные открытия. Они также должны поместить эти факты в контекст, если они не хочу оставить это на усмотрение блоггеров или читателей в разделе комментариев. Недавний исследования предоставили первоначальные доказательства в поддержку этих утверждений, особенно с Что касается постнормальной проблемы изменения климата: сбалансированная отчетность по климату наука все чаще заменяется «отчетом о совокупности доказательств», который предоставляет контекст, чтобы помочь читателям определить, какие утверждения поддерживаются общее состояние исследований, и которые представляют собой второстепенные позиции [Dunwoody, 2005; Брюггеманн и Энгессер, 2017; Хайлс и Хиннант, 2014; Фахи и Нисбет, 2011].

Чтобы обеспечить соответствующую интерпретацию и контекст, научные журналисты также должны стать более вовлеченными в науку. Им нужно уметь различать научные доказательства из необоснованных заявлений о научном опыте, например, из самодельные онлайн-эксперты по таким вопросам, как изменение климата или вакцинация. Вследствие этого, постнормальная журналистика, как ожидается, станет журналистикой знаний , которая будет расширена глубокими знаниями о науке, включая ее процессы и методы познания производство.Таким образом, ожидается, что журналистика будет идти «вверх по течению» в потоке знаний, и докладывают не только о результатах исследований, но и о том, как ведется наука [Nisbet and Фахи, 2015]. Исследование климатической журналистики показывает, что журналисты, освещающие эту тему, падают либо в небольшую группу высококвалифицированных «плодовитых писателей», либо в большую группу «Случайные климатические журналисты», которые более или менее следуют примеру немногих журналистов кто разбирается в науке об изменении климата [Брюггеманн и Энгессер, 2014].

В некоторой степени это означает восстановление утраченного научного опыта. поскольку научные журналисты были уволены за последние два десятилетия в ходе кризис финансирования газет [Данвуди, 2014]. Что кажется новым по сравнению с традиционная научная журналистика — это упор на продвижение вперед в репортажах, а не в первую очередь связаны с результатами исследований, но также и с социальным контекстом исследования в действии, в том числе: почему мы задаем определенные исследовательские вопросы и пренебрегаем другие?

Предложение 4: участие и прозрачность в пределах.Норма участия подразумевает наличие расширенного сообщества сверстников, так как отстаивают [Funtowicz and Ravetz, 1993]. Расширение сообщества сверстников — и, следовательно, стоимость участия — нормативных требований в 1990-е годы. Сегодня это стало неизбежное состояние цифровых публичных сфер: в качестве видимых голосов в научное общение, независимо от того, были ли они приглашены к участию. Класть люди участвуют в научных дискуссиях, например, через комментарии пользователей на новостных сайтах [Lörcher and Taddicken, 2017].

Сети блогов, отрицающих изменение климата, — тому пример. Равец утверждает, что дебаты относительно публикации личных электронных писем климатологов (придумано «Климатгейт») были «примером постнормальной науки с ролью расширенное сообщество сверстников наполняется критиками блогосферы »[2011, п. 149]. Столкнувшись с критикой со всех сторон, Равец также объяснил, что идея «расширенное сообщество сверстников» не было «приглашением к господству толпы в науке».Он не был предназначен для того, чтобы стать «замещающим сообществом сверстников» [2011, с. 156]. Наша точка зрения заключается в том, что участие, а также защита интересов стали частью науки. связь в некоторых областях, генерируя связь PNS, для лучшего или худший.

Участие, как показывает приведенный выше анекдот, может быть неоднозначным, и напряженность сохраняется. о проведении границы между гражданином-ученым и ученым (гражданским журналистом и журналист, соответственно) [Allan and Ewart, 2015; Худжанен, 2016].Журналисты считают участие неспециалистов принесет лишь некоторую пользу [Örnebring, 2013]. Тем не менее, участие общественности приветствуется в некоторых контекстах, например, в расследовании. журналистика и краудсорсинг [Hujanen, 2016]. Напряжение между участием и сохраняется профессиональный контроль [Lewis, 2012]: нежелание журналистов ссылаться на не журналисты (например, в Твиттере или в своих новостных статьях) демонстрируют, что традиционные привратники защищают свою профессиональную территорию [Ласорса, Льюис и Холтон, 2012].Привлечение гражданских ученых стало новой нормой в некоторых странах. области науки [см., например, Дикинсон и др., 2012]. Тем не менее, существует феномен пограничная работа, где и ученые [Gieryn, 1999], и журналисты [Carlson, 2015] защищают свою профессию от предполагаемых вторжений со стороны посторонние.

Прозрачность — еще одна норма, которая широко пропагандируется, но не полностью введена в профессиональная практика. Основное изменение профессиональных норм общения: хорошо отражено в заголовке сообщения в блоге: «прозрачность — это новая объективность» [Weinberger, 2009].В журналистских исследованиях (но в меньшей степени в журналистике) требования большей прозрачности в изобилии [Карлссон, 2010; Singer, 2007]: сбор, организация и распространение информация должна быть открытой и подотчетной для всех [Kovach and Rosenstiel, 2014] — в редакции и за ее пределами [Deuze, 2005]. Ученые и многие академические журналы также требуют большей прозрачности в науке, включая доступ к наборам данных, методологические решения и сценарии анализа, которые должны быть опубликованы доступно [Nature Geoscience, 2014]. Прозрачность, поэтому явно норма который появлялся в течение нескольких десятилетий в смысле поощрения большего открытость процесса получения знаний и производства новостей. Это также влечет за собой раскрытие остающихся неопределенностей, как предлагают Фунтович и Равец [1993].

Тем не менее, норма прозрачности также оспаривается даже в журналистике [Вос и Крафт, 2017], и требования большей прозрачности не обязательно вводятся в практика [Карлссон, 2010].

Установка ограничений как для участия, так и для прозрачности имеет смысл с точки зрения с точки зрения защиты святилища профессии от злоумышленников. В постнормальные ситуации нарастания конфликтов и нападок на профессию, это может желательно стать более прозрачным и позволить участие. Тем не менее альтернативный сценарий, который не менее правдоподобен, исключает общественность в возможный. Этот подход будет включать в себя отказ от разговоров о неопределенностях в науке, что прямо противоположно рекомендациям Фунтовича и Равца. [1993].

Предложение 5: распространение норм оперативности и ориентации государственной службы из журналистика в науку. Теория медиатизации утверждает, что некоторые нормы могут вытекать из публицистика в научную сферу и изменение «программ» системы [Mazzoleni и Шульц, 1999; Weingart, 2012]. Мы ожидаем большего от общения с PNS.Для Например, непосредственность — это норма в журналистике, но в меньшей степени в науке. Оба как адаптация к медийная логика (согласно гипотезе медиатизации) и в результате стремления к результаты исследований, которые имеют отношение к обсуждаемым в настоящее время проблемам, ученые могли бы больше часто ориентируют свое научное общение на норму непосредственности (например, выражается в активизации активного общения ученых с помощью подкастов во время Корона-кризис).

Ученые все больше общаются с общественностью и имеют больше контактов со СМИ. [Peters, 2013], но в опросе немецких ученых-климатологов только около 18% заявили, что они учитывают интерес СМИ при принятии решений по вопросам исследования или издательские стратегии [Иванова и др., 2013]. Ядро научной автономии остается неизменным несмотря на стирание границ. Последнее может также повлечь за собой перетекание в другие направление (не входит в гипотезу медиатизации): научные концепции объективности (т. е. использование научных методов) может распространяться на специализированную науку или данные журналисты.

Наконец, обе профессии могут все больше подчеркивать свою ориентацию на государственных услуг , что в случае науки также расходится с традиционной ориентацией на научное сообщество.Доказательства этого можно найти в самоописаниях науки. в требованиях организаций и финансирующих агентств предоставить общественно полезных знаний [Национальный научный фонд, 2019].

В основном пассивные и ограничительные методы общения ученых и многих других журналисты становятся более активными [Peters, 2013; Вальтер, Лёрхер и Брюггеманн, 2019]. Эти практики также начинают включать более частые взаимодействие с актерами из других профессиональных сфер и размывание некоторых исторических ограничения научного общения, например, обсуждение результатов исследования только после рецензирование и публикация.

7 Заключение и дальнейшие исследования

Мы утверждали, что концепция PNS полезна для анализа изменений в науке. коммуникации, особенно учитывая растущее значение цифровых медиа-сетей и поляризация публичных дискурсов. Мы определили связь PNS как происходящие в постнормальных ситуациях и отходящие от традиционных научных моделей коммуникация. Ориентация на ученых и журналистов — два важных профессиональных группы, занимающиеся научным общением — мы изучили результаты предыдущих исследования, чтобы быть более конкретными в отношении того, какие нормы и роли могут измениться, и как.

Новые модели постнормального научного общения журналистов и ученые, похоже, основаны на нормах прозрачности, интерпретации, защиты и участие. В прошлых исследованиях иногда не удавалось внимательнее понять, что эти нормы на самом деле означает в сегодняшних дебатах среди ученых и журналистов. Например, адвокация не обязательно о пристрастии или продвижении каких-то личных интересов, но защита общих благ, таких как свобода слова или устойчивость.Таким образом, есть много возможностей для будущих исследований закономерностей постнормальной науки коммуникация.

Будущая эмпирическая работа должна проверить и уточнить нашу структуру, а также определить, информационно-пропагандистская деятельность, интерпретация, общественные услуги и оперативность действительно набирают обороты в институциональные границы науки и журналистики. Будущие исследования также должны изучить это для других групп участников, вовлеченных в научную коммуникацию. Пока эта статья была не в состоянии рассматривать как участников, так и каналы связи в целом к научному общению, мы считаем, что наши концептуальные рамки могут быть применяется к более широкой области научного общения, затронутой постнормальным условия.Остается до будущих исследований проверить, действительно ли это case: как сделать, например, специалисты по связям с общественностью в науке реагируют на ситуации в современном мире цифровых медиа и поляризованных дискурсов? Каким образом нормы и практика кураторов выставок в научных центрах изменились в постнормальные ситуации? Мы не ожидаем, что все изменения, диагностированные для ученые и журналисты также подают заявки на все другие профессии, связанные с наукой коммуникации, но мы предполагаем, что примерно те же движущие силы изменений также изменили свою практику в сторону собственной версии постнормальной науки коммуникация.

Путь вперед должен включать следующие пять шагов:

во-первых, метадискурсов о профессиональных ролях следует оценить более внимательно и в целом. Такие дискурсы можно найти, например, в научных блогах, социальных сетях или в дискуссии с аудиторией на общественных научных мероприятиях. Такой анализ может определить, метадискурсы действительно растут, и какие роли и ценности отстаиваются или отклоненный.

Во-вторых, практики научного общения должны быть изучены с использованием продольных данные, которые могут отслеживать изменения во времени, например, путем анализа содержимого в журналистских статьях, в социальных сетях или блогах.Альтернативой может быть повторить эпохальные исследования научной коммуникации. Это довольно просто с количественные опросы, но также стоило бы попытаться воспроизвести качественные исследования.

Третьим шагом для будущих исследований будет сравнительных работ, проверяющих, предположения о постнормальных моделях научного общения более заметно в определенных каналах связи, средствах массовой информации и социальных контекстах, чем другие. На уровне общества влияние различной степени поляризации на постнормальные модели могут быть изучены, например, путем сравнения климатических дебатов в странах, где антропогенный характер изменения климата более или менее оспаривается.Мы ожидаем, что в определенных контекстах СМИ (социальные сети) и в других поляризованные общества, PNS оказывает большее влияние на изменение моделей науки коммуникация.

Четвертый шаг — оценить последствий постнормальных моделей науки коммуникации как для научных и журналистских институтов, так и для общества как весь. Повышает ли прозрачность вопросов о ценностях и неопределенности или наносит им ущерб авторитет и репутация этих институтов? Предотвращает ли отстаивание общественных благ или привести к дальнейшей поляризации общества?

Наконец, мы должны обсудить и обсудить нормативных вопросов: какова наша позиция по постнормальные ценности участия, прозрачности, защиты интересов и государственной службы? И больше важно, какое участие, прозрачность и адвокация желательны? Все три тенденции могут способствовать развитию общества, но они также могут увеличить поляризация дискурсов.Есть причины, по которым участие пока только имели место в определенных пределах. Пропаганда — понимается как поиск преимуществ для себя или конкретной группы или организации — скорее всего, будет способствовать поляризации, но отстаивание общих благ может создать точки соприкосновения по всем партийным линиям. Оба прозрачность и участие также могут быть организованы способами, которые, вероятно, будут более-менее выгодно для демократии. Таким образом, необходимы дополнительные исследования по этому поводу, поскольку больше самоанализ о нормах, которые мы разделяем как исследователи и ученые. коммуникаторы.

Благодарности

Идеи, представленные в этой статье, были вдохновлены и уточнены в обсуждениях с коллеги по разным поводам за последние пять лет. В частности, мы хотели бы благодарны: Ристо Кунелиус, Хартмут Весслер, Уве Хазебринк, Ланс Беннетт, Ханс фон Шторх, Бирте Фенрих, Симона Рёддер, Макс Бойкофф, Ирен Неверла, трое анонимных рецензентов этой статьи и, наконец, что не менее важно, Нэнси Лонгнекер, которая как редактор, проделал выдающуюся работу по предоставлению рекомендаций во время обзора процесс.

Список литературы

Айтамурто Т. и Варма, А. (2018). «Конструктивная роль журналистики». Журналистская практика 12 (6), С. 695–713. https://doi.org/10.1080/17512786.2018.1473041.

Аллан С. и Юарт Дж. (2015). «Гражданская наука, гражданская журналистика: новые формы» экологической отчетности ».В: Справочник Рутледж по окружающей среде и Коммуникация. Эд. А. Хансен и Р. Кокс. Абингдон, Лондон и Нью-Йорк Йорк: Рутледж, стр. 186–196.

Бек, У. (2001). Мировое общество риска. Кембридж, Великобритания: Polity.

Bennett, W. L. и Pfetsch, B.(2018). «Переосмысление политической коммуникации в время нарушенных общественных сфер ». Journal of Communication 68 (2), стр. 243–253. https://doi.org/10.1093/joc/jqx017.

Брей Д. и фон Шторх Х. (2017). «Нормативные ориентации климатологи. Наука и инженерная этика 23 (5), стр. 1351–1367. https://doi.org/10.1007/s11948-014-9605-1.

Brosda, C.(2008). Diskursiver Journalismus — Journalistisches Handeln zwischen kommunikativer Vernunft und mediensystemischem Zwang. Висбаден, Германия: VS Verlag für Sozialwissenschaften. https://doi.org/10.1007/978-3-531-

-7.

Брюггеманн, М. и Энгессер, С. (2014). «Между консенсусом и отрицанием: Климатические журналисты как интерпретирующее сообщество ». Научная коммуникация 36 (4), С. 399–427. https://doi.org/10.1177/1075547014533662.

Брюггеманн, М. (2017). «Постнормальная журналистика: климатическая журналистика и ее изменение вклада в неустойчивую дискуссию ». В: Что является устойчивым журналистика? Интеграция экологических, социальных и экономических проблем журналистика. Эд. П. Берглез, У. Олауссон и М. Отс. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, США: Питер Ланг У.С., стр. 57–73. https://doi.org/10.3726/b11462.

Брюггеманн, М. и Энгессер, С. (2017). «За пределами ложного баланса: как интерпретирующая журналистика формирует освещение в СМИ изменения климата ». Глобальное изменение окружающей среды 42, стр. 58–67. https://doi.org/10.1016/j.gloenvcha.2016.11.004.

Букки, М.(1996). «Когда ученые обращаются к общественности: альтернативные пути в научная коммуникация ». Общественное понимание науки 5 (4), стр. 375–394. https://doi.org/10.1088/0963-6625/5/4/005.

Bucchi, M. and Trench, B., eds. (2014). Справочник Routledge of Public Связь науки и технологий. 2-е изд. Лондон, Великобритания и Нью-Йорк Йорк, США: Рутледж. https://doi.org/10.4324/9780203483794.

Бернс, Т. У., О’Коннор, Д. Дж. И Стоклмайер, С. М. (2003). ‘Наука Коммуникация: современное определение ». Общественное понимание науки 12 (2), стр. 183–202. https://doi.org/10.1177/09636625030122004.

Карлсон, М.(2015). ‘Вступление. Множество границ журналистики ». В кн .: Границы журналистики. Профессионализм, практика и участие. Эд. М. Карлсон и С. К. Льюис. Лондон, Великобритания: Рутледж, стр. 1–18. https://doi.org/10.4324/9781315727684.

— (2016). «Метажурналистический дискурс и значение журналистики: дефиниционный контроль, пограничная работа и легитимация ». Теория коммуникации 26 (4), стр.349–368. https://doi.org/10.1111/comt.12088.

Кастельс, М. (1996). Информационный век. Экономика, общество и культура. Объем 1: рост сетевого общества. Кембридж, Массачусетс, США: Блэквелл.

Кулдри, Н. (2012). СМИ, общество, мир. Социальная теория и цифровые медиа упражняться. Кембридж, Великобритания, и Малден, Массачусетс, США: Polity.

Кулдри, Н.и Хепп, А. (2016). Опосредованное конструирование реальности. Новый Йорк, штат Нью-Йорк, США: Wiley.

Дёз, М. (2005). «Что такое журналистика? Профессиональная идентичность и идеология журналистов пересмотрели ». Журналистика: теория, практика и критика 6 (4), С. 442–464. https://doi.org/10.1177/14648846815.

Дикинсон, Дж. Л., Ширк, Дж., Бонтер, Д., Бонни, Р., Крейн, Р. Л., Мартин, Дж., Филлипс, Т. и Перселл К. (2012). «Современное состояние гражданской науки как инструмента экологического исследования и участие общественности ». Границы экологии и окружающей среды 10 (6), С. 291–297. https://doi.org/10.1890/110236.

Данвуди, С. (2005). «Отчет о совокупности доказательств: что это такое? зачем это использовать? » Nieman Reports 59 (4), стр. 89–90. URL: http://www.nieman.harvard.edu/reports/article/100595/Weight-of-Evidence-Reporting-What-Is-It-Why-Use-It.aspx.

— (2014). «Научная журналистика: перспективы в эпоху цифровых технологий». В: Рутледж Справочник по связям с общественностью в области науки и технологий. Эд. М. Букки и Б. Тренч. 2-е изд. Лондон, Великобритания и Нью-Йорк, США: Routledge, С. 27–39. https://doi.org/10.4324/9780203483794.

Данвуди, С.и Райан, М. (1985). «Научные препятствия популяризации науки в СМИ ». Journal of Communication 35 (1), стр. 26–42. https://doi.org/10.1111/j.1460-2466.1985.tb01882.x.

Дайер, Дж. (2015). «Журналистика решений». Nieman Reports 69 (2), стр. 14–17. URL: http://niemanreports.org/articles/is-solutions-journalism-the-solution/.

Эйде, Э.и Кунелиус, Р. (2012). ‘Вступление’. В: СМИ встречает климат. В глобальный вызов журналистике. Эд. Э. Эйде и Р. Кунелиус. Гетеборг, Швеция: Nordicom, стр. 9–30.

Эйлдерс, К. (2006). «Новостные факторы и новостные решения. Теоретические и методические достижения в Германия’. Связь 31 (1).https://doi.org/10.1515/commun.2006.002.

Фахи Д. и Нисбет М. С. (2011). «Научный журналист онлайн: смена ролей и новые практики». Журналистика 12 (7), стр. 778–793. https://doi.org/10.1177/1464884

2697.

Фунтович, С. О. и Равец, Дж. Р. (1993). «Наука для постнормального возраста». Futures 25 (7), стр. 739–755. https://doi.org/10.1016/0016-3287(93)

-L.

Галисон, П. (2015). «Журналист, ученый и объективность». В: Объективность в наука. Новые перспективы из исследований науки и технологий. Бостонские исследования по философии и истории науки 310. Под ред. Ф. Падовани, А. Ричардсон и Дж. Цоу. Чам, Швейцария: Springer International Publishing, стр. 57–78. https://doi.org/10.1007/978-3-319-14349-1_4.

Ганс, Х. Дж. (1979). Решаем, какие новости. Исследование CBS Evening News, NBC Ночные новости, Newsweek и Time. 1-е изд. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, США: Пантеон. Книги.

Гидденс А. (2001). Социология. 4-е изд. Vol. Polity Press. Кембридж, Великобритания: Polity Нажмите.

Герин, Т. Ф. (1999). Культурные границы науки: доверие на линии. Чикаго, США: Издательство Чикагского университета.URL: https://www.press.uchicago.edu/ucp/books/book/chicago/C/bo3642202.html.

Гуделл Р. (1977). Видные ученые. Бостон, США: Little, Brown and Co.

Ханич, Т. (2011). «Популистские распространители, отстраненные сторожевые псы, критические агентов перемен и посредников оппортунистов. Вестник международных коммуникаций 73 (6), стр. 477–494. https://doi.org/10.1177/1748048511412279.

— (2013). «Журналистика, интерактивные СМИ и доверие в сравнительном контексте». В кн .: Переосмысление журналистики. Доверие и участие в трансформированных новостях пейзаж. Эд. Ч. Петерс и М. Броерсма. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, США: Рутледж, С. 200–209. https://doi.org/10.4324/9780203102688.

Ханич, Т., Хануш Ф. и Рамапрасад Дж. (2019). Миры журналистики. Журналистские культуры по всему миру. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, США: Институт Рейтер глобальная журналистская серия, Columbia University Press.

Хедман У. и Джерф-Пьер М. (2013). «Социальный журналист. Обнимая жизнь в социальных сетях или создание нового цифрового разрыва? » Цифровая журналистика 1 (3), С. 368–385. https://doi.org/10.1080/21670811.2013.776804.

Хельмюллер, Л., Вос, Т. П. и Poepsel, M.A. (2013). «Сдвиг журналистского капитала?» Journalism Studies 14 (3), С. 287–304. https://doi.org/10.1080/1461670x.2012.697686.

Хепп, А., Брейтер, А.and Hasebrink, U., eds. (2018). Коммуникативные образы. Чам, Швейцария: Издательство Springer International. https://doi.org/10.1007/978-3-319-65584-0.

Хепп, А. и Трайб, К. (2013). Культуры медиатизации. Кембридж, Великобритания и Мальден, Массачусетс, США: Polity.

Hiles, S. S. и Hinnant, A. (2014). «Изменение климата в отделе новостей: журналисты» меняющиеся стандарты объективности при освещении глобального потепления ». Наука Сообщение 36 (4), стр. 428–453. https://doi.org/10.1177/1075547014534077.

Худжанен, Дж. (2016). «Участие и размывающиеся ценности журналистики». Журналистика 17 (7), стр. 871–880. https://doi.org/10.1080/1461670x.2016.1171164.

Иванова, А., Шефер, М.С., Шлихтинг, И., Шмидт, А. (2013). «Есть ли медиализация науки о климате? Результаты опроса Немецкие ученые-климатологи. Science Communication 35 (5), стр. 626–653. https://doi.org/10.1177/1075547012475226.

Джеймисон, К.Х. (2017). «Потребность в науке о научной коммуникации: ценности и нормы коммуникативной науки ». В: Оксфордский справочник по наука о научной коммуникации. Эд. К. Х. Джеймисон, Д. М. Кахан и Д. А. Шойфеле. Оксфорд, Великобритания: Издательство Оксфордского университета. https://doi.org/10.1093/oxfordhb/97801

620.013.2.

Юнг А. (2012).«Медиализация и достоверность: парадоксальный эффект или (ре) -стабилизация границ? Эпидемиология и исследования стволовых клеток в прессе ». В: Связи наук со СМИ — общественные общение и его последствия. Ежегодник социологии наук. Эд. от С. Рёддер, М. Францен и П. Вайнгарт. Дордрехт, Нидерланды: Springer Нидерланды, стр. 107–130. https://doi.org/10.1007/978-94-007-2085-5_6.

Карлссон, М.(2010). «Ритуалы прозрачности». Журналистика 11 (4), С. 535–545. https://doi.org/10.1080/14616701003638400.

Кёниг, Н., Бёрсен, Т. и Эммече, К. (2017). «Этос постнормальной науки». Futures 91, стр. 12–24. https://doi.org/10.1016/j.futures.2016.12.004.

Ковач Б. и Розенштиль Т. (2014). Элементы журналистики.Какие журналисты должны знать, а публика должна ожидать. 3-е изд. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, США: Three Rivers Press.

Краусс, В., Шефер, М.С. и Сторч, Х. фон (2012). «Постнормальная наука о климате». Природа и культура 7 (2), С. 121–132. https://doi.org/10.3167/nc.2012.070201.

Кун, Т.С. (1970). Структура научных революций. 4-е изд. Оригинал год публикации (1962). Чикаго, Иллинойс, США: University of Chicago Press. URL: https://books.google.com/books?id=3eP5Y_OOuzwC&pgis=1.

Ласорса, Д. Л., Льюис, С. К., Холтон, А. Э. (2012). ‘Нормализация Twitter: журналистская практика в развивающемся пространстве ». Журналистские исследования 13 (1), стр. 19–36. https://doi.org/10.1080/1461670x.2011. 571825.

Льюис, С. К. (2012). «Напряжение между профессиональным контролем и открытым участие’. Информация, коммуникация и общество 15 (6), стр. 836–866. https://doi.org/10.1080/1369118X.2012.674150.

Лонгнекер, Н. (2016). ‘Интегрированная модель научного общения — Подробнее чем предоставление доказательств ». JCOM 15 (05), Y01.URL: https://jcom.sissa.it/archive/15/05/JCOM_1505_2016_Y01.

Лёрхер И. и Таддикен М. (2017). «Обсуждение изменения климата в Интернете. Темы и восприятие в онлайн-коммуникациях по изменению климата в различных онлайн- публичные арены. JCOM 16 (02), A03. https: // doi.org / 10.22323 / 2.16020203.

Mazzoleni, G. и Schulz, W. (1999). «Медиатизация» политики: вызов демократии? » Политическая коммуникация 16 (3), стр. 247–261. https://doi.org/10.1080/10584609

13.

Маккарти, Н. М. (2019). Поляризация. Что нужно знать каждому. Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: Издательство Оксфордского университета.

Медвецки Ф. и Лич Дж. (2017). «Этика научного общения». JCOM 16 (04), E. URL: https://jcom.sissa.it/archive/16/04/JCOM_1604_2017_E.

Мелладо, К. и ван Дален, А. (2013). «Между риторикой и практикой». Журналистика Исследования 15 (6), стр. 859–878. https://doi.org/10.1080/1461670x.2013.838046.

Мертон, Р. К.(1942). Социология науки. Теоретические и эмпирические расследования. Чикаго, Иллинойс, США: University of Chicago Press.

Национальный научный фонд (2019). Расширение участия . URL: https://www.nsf.gov/od/broadeningparticipation/bp.jsp.

Nature Geoscience (2014). «К прозрачности». Nature Geoscience 7 (11), стр.777–777. https://doi.org/10.1038/ngeo2294.

Нисбет, М. К. и Фахи, Д. (2015). «Потребность в журналистике, основанной на знаниях, в политизированные научные дебаты ». Анналы Американской академии политических и Социальные науки 658 (1), стр. 223–234. https://doi.org/10.1177/0002716214559887.

Örnebring, H.(2013). «Все, что вы можете сделать, я могу сделать лучше? Профессиональные журналисты о гражданине журналистика в шести европейских странах ». Вестник международных коммуникаций 75 (1), С. 35–53. https://doi.org/10.1177/1748048512461761.

Петерс, Х. П. (1995). «Взаимодействие журналистов и научных экспертов: сотрудничество и конфликт между двумя профессиональными культурами ». СМИ, культура и Общество 17, стр.31–48.

— (2013). «Еще раз о разрыве между наукой и СМИ: ученые как общественные деятели. Труды Национальной академии наук 110 (Приложение 3), стр. 14102–14109. https://doi.org/10.1073/pnas.1212745110. PMID: 23940312.

— (2014). «Ученые как общественные эксперты. Ожидания и обязанности ». В: Справочник Рутледжа по связям с общественностью в области науки и технологий. Эд. М. Буччи и Б. Тренч. 2-е изд. Лондон, Великобритания и Нью-Йорк, США: Рутледж, стр. 70–82. https://doi.org/10.4324/9780203483794.

Пильке, Р. А. Дж. (2007). Честный брокер. Кембридж, США: Кембридж University Press.

Пьетруччи П. и Чеккарелли Л. (2019). «Ученые-граждане: риторика и ответственность в Л’Акуиле. Риторика и связи с общественностью 22 (1), стр. 95–128. https://doi.org/10.14321/rhetpublaffa.22.1.0095.

Поппер, К. Р. (2008). Логика научного открытия. Лондон, Великобритания: Routledge классика. Рутледж.

Почта, С.(2015). «Научная объективность в журналистике? Как журналисты и ученые определяют объективность, оценивают ее достижимость и оцените его желательность ». Журналистика: теория, практика и критика 16 (6), стр. 730–749. https://doi.org/10.1177/1464884

1067.

— (2016). «Распространение информации о науке в публичных дискуссиях: стратегическое соображения немецких ученых-климатологов. Общественное понимание науки 25 (1), стр. 61–70. https://doi.org/10.1177/0963662514521542.

— (2019). ‘Поляризация коммуникация как медиа-воздействие на антагонистов. Понимание общения в конфликтах в обществах цифровых медиа ». Теория коммуникации 29 (2), стр. 213–235. https://doi.org/10.1093/ct/qty022.

Равец, Дж. Р. (2011). «Климатематика и созревание постнормальной науки». Futures 43 (2), стр. 149–157. https://doi.org/10.1016/j.futures.2010.10.003.

Рёддер, С. (2012). «Амбивалентность видимых ученых».В: The Sciences ’ Связь со СМИ — Связь с общественностью и ее последствия. Эд. С. Рёддера, М. Францена и П. Вайнгарта. Vol. 28. Социология Ежегодник наук. Дордрехт, Нидерланды: Springer, стр. 155–177. https://doi.org/10.1007/978-94-007-2085-5_8.

Реддер С., Францен М. и Вейнгарт П., ред. (2012). Науки’ Связь со СМИ — Связь с общественностью и ее последствия.Vol. 28. Ежегодник социологии наук. Дордрехт, Нидерланды: Springer. https://doi.org/10.1007/978-94-007-2085-5.

Шефер, М. С. (2014). «СМИ в лабораториях и лаборатории в СМИ: что мы знать о медиатизации науки ». В кн .: Медиатизация коммуникации. Эд. К. Лундби. Берлин, Германия: De Gruyter Mounton, стр. 570–593.

Шнайдер, С. Х. (1986).«Обе стороны забора: ученый как источник и автора ». В: Ученые и журналисты: репортаж о науке как о новостях. Эд. С.М. Фридман, С. Данвуди и К. Л. Роджерс. Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: Свободная пресса, С. 215–222.

Шадсон, М. (2001). «Норма объективности в американской журналистике». Журналистика: Теория, практика и критика 2 (2), стр. 149–170.https://doi.org/10.1177/1464884

200201.

Science4future (2019). Stellungnahme . URL: https://www.scientists4future.org/stellungnahme/.

Сингер, Дж. Б. (2005). «Политический j-блогер:« нормализация »новой формы медиа соответствовать старым нормам и практике ». Журналистика: теория, практика и критика 6 (2), стр.173–198. https://doi.org/10.1177/14648841009.

— (2007). «Оспариваемая автономия. Профессиональные и популярные заявления о журналистских норм ». Журналистские исследования 8 (1), стр. 79–95. https://doi.org/10.1080/14616700601056866.

Stehr, N. (1994). Общества знаний. Лондон, Великобритания: Sage.

Чулок, Х.С. (1999). «Как журналисты справляются с научной неопределенностью». В: Сообщение о неуверенности. Освещение в СМИ новой и неоднозначной науки. Эд. С. М. Фридман, С. Данвуди и К. С. Роджерс. Махва, Нью-Джерси, США: Лоуренс Эрлбаум Ассошиэйтс, стр. 23–41.

Санштейн, К.Р. (2017). # Республика. Разделенная демократия в эпоху социальных сетей. Принстон, Нью-Джерси, США: Princeton University Press.

Терпенни, Дж. Р. (2012). «Уроки постнормальной науки для климата научно-скептические дебаты ». Междисциплинарные обзоры Wiley: изменение климата 3 (5), С. 397–407. https://doi.org/10.1002/wcc.184.

Терпенни, Дж.Р., Джонс, М. и Лоренцони, I. (2010). «Где теперь постнормальная наука? Критический обзор его развития, определений и использования ». Наука, технологии и человеческие ценности 36 (3), стр. 287–306. https://doi.org/10.1177/0162243

5789.

Ван Ноорден, Р. (2014). «Сотрудничество в Интернете: ученые и социальная сеть». Nature 512 (7513), стр.126–129. https://doi.org/10.1038/512126a.

Вос, Т. П. и Крафт, С. (2017). «Дискурсивное построение журналистской прозрачности». Журналистика 18 (12), стр. 1505–1522. https://doi.org/10.1080/1461670x.2015.1135754.

Вайсборд, С. (2018). «Истина — это то, что происходит с новостями». Журналистика 19 (13), стр.1866–1878 гг. https://doi.org/10.1080/1461670x.2018.1492881.

Вальтер, С. и Брюггеманн, М. (2020). «Возможность заставляет лидеров мнений: анализ роли информации из первых рук в лидерстве в социальных сетях. медиа-сети ». Информация, коммуникация и общество 23 (2), стр. 267–287. https://doi.org/10.1080/1369118x.2018.1500622.

Вальтер, С., Де Сильва-Шмидт, Ф.и Брюггеманн, М. (2017). «Из» знания брокеры »лицам, формирующим общественное мнение: как физическое присутствие повлияло на использование учеными Twitter во время климатической конференции COP21 изменить конференцию ». Международный журнал коммуникаций 11, стр. 570–591. URL: https://ijoc.org/index.php/ijoc/article/download/6016/2254.

Вальтер, С., Лёрхер И. и Брюггеманн, М. (2019). «Научные сети в Твиттере: анализ ученых» взаимодействие в дебатах об изменении климата ». Общественное понимание науки 28 (6), С. 696–712. https://doi.org/10.1177/0963662519844131.

Weaver, D. H. and Willnat, L., eds. (2012). Мировой журналист в 21-м век. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, США: Рутледж.

Вебер М. (1988). Gesammelte Aufsätze zur Wissenschaftslehre. Оригинал год публикации (1922 г.). Тюбинген, Германия: Mohr.

Weinberger, D. (19 июля 2009 г.). «Прозрачность — это новая объективность». Джохо Блог . URL: http: // www.hyperorg.com/blogger/2009/07/19/transparency-is-the-new-objectivity/.

Weingart, P. (2002). «Момент истины для науки. Последствия «Общество знаний» для общества и науки ». Отчеты EMBO 3 (8), стр. 703–706. https://doi.org/10.1093/embo-reports/kvf165.

— (2012). «Соблазн СМИ и его влияние на науку». В Связь со СМИ науки — Связь с общественностью и ее последствия.Эд. С. Рёддера, М. Францена и П. Вайнгарта. Vol. 28. Социология Ежегодник наук. Дордрехт, Нидерланды: Springer, стр. 17–32. https://doi.org/10.1007/978-94-007-2085-5_2.

Вестершталь, Дж. (1983). «Объективное освещение новостей: общие предпосылки». Коммуникационные исследования 10 (3), стр.403–424. https://doi.org/10.1177/009365083010003007.

Уилке, А. К., Мортон, Л. В. (2015). «Климатологи» модели передачи наука о климате для сельскохозяйственного сообщества ». Сельское хозяйство и человеческие ценности 32 (1), стр. 99–110. https://doi.org/10.1007/s10460-014-9531-5.

Винн, Б. (2014).«Дальнейшая дезориентация в зеркальном зале». Общественное понимание науки 23 (1), стр. 60–70. https://doi.org/10.1177/0963662513505397.

Зиман Дж. (2002). Настоящая наука: что это такое и что это значит. Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета.

Авторы

Михаэль Брюггеманн возглавляет кафедру коммуникационных исследований, климата и науки Коммуникация в Институте журналистики и коммуникационных исследований, Universität Гамбург.Его работа сосредоточена на изучении журналистики, политической коммуникации, и научное общение со сравнительной и транснациональной точки зрения (http://bruegge.net/). Эл. Почта: [email protected].

Инес Лёрхер имеет докторскую степень. в области коммуникаций и был старшим научным сотрудником Кафедра коммуникационных исследований, климата и научных коммуникаций Института по журналистике и коммуникационным исследованиям, Гамбургский университет. Она работает как консультант и исследует изменение климата, цифровые и научные коммуникации.Эл. Почта: [email protected].

Стефани Уолтер имеет докторскую степень. кандидат политических наук и является старшим научным сотрудником Центр медиа, коммуникаций и информационных исследований (ZeMKI) Бременский университет. Ее исследовательские интересы лежат в области политики и изменения климата. коммуникации, а также в вычислительной социологии и анализе текста. Эл. Почта: [email protected].

Как цитировать

Брюггеманн, М.